Александр Солженицын - Двести лет вместе (Часть 1 - В дореволюционной России)
Весной 1881 докладывал Государю также и Лорис-Меликов: "В основании настоящих беспорядков лежит глубокая ненависть местного населения к поработившим его евреям, но этим несомненно воспользовались злонамеренные люди"39.
Так объясняли тогда и газеты. "Рассматривая причины, вызвавшие погромы, лишь немногие органы периодической прессы упомянули о племенной и религиозной ненависти; остальные считали, что погромное движение возникло на экономической почве; при этом одни усматривали в буйствах протест, направленный специально против евреев в виду их экономического господства над русским населением", другие - что народная масса вообще экономически стеснена, "искала, на ком излить свой гнев", - и таким объектом подошли евреи из-за своего бесправия40. Современник тех погромов упомянутый просветитель В. Португалов тоже "в еврейских погромах 1880-х гг. ...видел выражение протеста крестьян и городской бедноты против социальной несправедливости"41.
Спустя десятилетия Ю. И. Гессен и подтверждает, что "еврейское население южных губерний" всё же находило "источники к существованию у евреев-капиталистов, между тем местное крестьянство переживало чрезвычайно тяжёлые времена": не имело достаточно земли, "чему отчасти содействовали богатые евреи, арендуя помещичьи земли и тем возвышая арендную плату, непосильную для крестьян"42.
Не упустим и ещё одного свидетеля, известного своим беспристрастием и вдумчивостью, которого никто не упрекал в "реакционности" или "антисемитизме", - Глеба Успенского. В начале 80-х годов он писал: "Евреи были избиты именно потому, что наживались чужою нуждой, чужим трудом, а не вырабатывали хлеб своими руками"; "под палками и кнутами... ведь вот всё вытерпел народ - и татарщину, и неметчину, а стал его жид донимать рублём - не вытерпел!"43.
Но вот что отметим. Когда вскоре вослед погромам, в начале мая 1881, к Александру III пришла депутация видных столичных евреев во главе с бароном Г. Гинцбургом, Государь уверенно оценил, что "в преступных беспорядках на юге России евреи служат только предлогом, что это дело рук анархистов"44. И в тех же днях брат царя в. кн. Владимир Александрович заявил тому же Гинцбургу: что "беспорядки, как теперь обнаружено правительством, имеют своим источником не возбуждение исключительно против евреев, а стремления к произведению смут вообще". Также и генерал-губернатор Юго-Западного края докладывал, что "общее возбуждённое состояние населения обязано пропагандистам"45. И в этом власти оказались осведомлены. Столь скорые от них заявления показывают, что власти не роняли сроков в расследовании. Но по обычному недоразумию тогдашней российской администрации, непониманию ею роли гласности, - не довели результатов расследования до публичности. Слиозберг ставит это центральным властям в упрёк: почему они не сделали "попыток оправдаться от обвинения в допущении погромов?"46 (Так-то так, упрёк справедлив. Но ведь обвиняли правительство, как мы видели, и в нарочитом поджигании, и в руководстве погромами. Нелепо начинать с доказательства, что ты не преступник.)
А - не всем хотелось поверить в подстрекательство от революционеров. Вот вспоминает еврей-мемуарист из Минска: для евреев Александр II не был "Освободителем" - он не уничтожил черты оседлости, и всё же евреи искренно горевали при его смерти, однако и ни одного дурного слова не выговаривая против революционеров, с уважением о них, что ими двигали героизм и чистота помыслов. И при весенне-летних погромах 1881 года никак не верили, что подстрекали к ним социалисты: это всё - от нового царя и его правительства. "Правительство желает погромов, оно должно иметь козла отпущения". И когда потом уже достоверные свидетели с юга точно подтверждали, что то подстраивали социалисты, - продолжали верить, что это вина правительства47.
Однако к началу XX века тщательные авторы уже признавали: "В печати имеются сведения об участии в погромах отдельных членов партии Народной Воли, но размеры этого участия ещё не выяснены... Судя по партийному органу, члены партии считали погромы соответствующими видам революционного движения; предполагалось, что погромы приучают народ к революционным выступлениям"48; "что движение, которое легче всего было направить против евреев, в своём дальнейшем развитии обрушится на дворян и чиновников. В соответствии с этим были приготовлены прокламации, призывавшие к нападению на евреев"49. Сегодня-то об этом как общеизвестном уже говорится бегло: "активная пропаганда народников (как членов "Народной Воли", так и "Чёрного Передела"), готовых поднять народное движение на какой угодно почве, в том числе и антисемитской"50.
Из эмиграции тогда приветствовал начавшиеся погромы и неуёмный Ткачёв, предшественник Ленина по заговорной тактике.
Народовольцы (и ослабшие "чернопередельцы") и не могли долго ждать после того, как убийство царя не вызвало предвидимой и ожидаемой ими мгновенной всеобщей революции. При той растерянности умов, какая возникла в народной массе после убийства царя-Освободителя, - не слишком-то большой и толчок требовался, чтобы шатание умов переклонилось в какую-то сторону.
При общей тогда непросвещённости этот переклон мог, вероятно, произойти по-разному. (Например, в те недели было и такое народное толкование, что царь убит дворянами в месть за освобождение крестьян.) На Украине существовали, и мотивы противоеврейские. Первые движения весной 1881 ещё, возможно, предвосхитили умысел народовольцев - но тут же и надоумили, в какую сторону следует дуть. Пошло против евреев - так не отстать от народа! движение из недр масс - как же не использовать? Бей евреев, а там доберёмся и до помещиков! И неудавшиеся погромы в Одессе и Екатеринославе скорее всего раздувались уже народниками. А движение погромщиков именно вдоль железных дорог и участие в погромах именно железнодорожных рабочих - позволяет предположить подстрекательство легкоподвижных агитаторов, особенно с этим возбуждающим слухом, что "скрывают приказ царя": за убийство его отца бить именно евреев. (Прокурор одесской судебной палаты так и выделил, "что, совершая еврейские погромы, народ был вполне убеждён в законности своих действий, твёрдо веруя в существование Царского указа, разрешающего и даже предписывающего истребление еврейского имущества"51. И, по Гессену, тут действовало "укоренившееся в народе сознание, что еврей стоит вне закона, что власть не может выступить против народа, защищая еврея"52. Это - призрачное - представление и хотели использовать народовольцы.)
Для истории сохранилось и несколько таких революционных листков. Такова листовка 30 августа 1881, подписанная Исполнительным Комитетом Народной Воли (и из типографии Народной Воли), сразу по-украински: "Хто забрав у своi рукi землi, лiса, та корчми? - Жиди. - У кого мужик, часом скрiзь слезы, просить доступитьця до свого лану..? - У жидю. - Куди ни глянешь, до чого нi приступит, - жиди усюди. Жид чоловiка лае, вiн его обманюе, пье его кров"... И кончается призывом: "Пiдиймайтесь-же честнi робочi люде!..."53 И потом в газетке "Народная Воля" No 6: "Всё внимание обороняющегося народа сосредоточено теперь на купцах, шинкарях, ростовщиках, словом на евреях, этой местной "буржуазии", поспешно и страстно, как нигде, обирающей рабочий люд". И вослед, в приложении к Листку Народной Воли (уже 1883), несколько "поправляясь": "погромы - начало всенародного движения, "но не против евреев как евреев, а против 'жидив', т. е. народных эксплуататоров""54. И в упомянутом уже листке "Зерно" чернопередельцев: "Невтерпёж стало рабочему люду еврейское обирательство. Куда ни пойдёт он, почти повсюду наталкивается на еврея-кулака. Еврей держит трактиры и кабаки, еврей землю снимает у помещика и потом втридорога сдаёт её в аренду крестьянину, он и хлеб скупает на корню, и ростовщичеством занимается, да при том дерёт такие проценты, что народ прямо назвал их "жидовскими"... "Это кровь наша!" говорили крестьяне полицейским чиновникам, которые пришли забрать у них назад еврейское имущество". Но та же "поправка" и у "Зерна": "... и среди евреев далеко не все богаты... не все они кулаки... Отбросьте же вражду к иноплеменникам и иноверцам" - а соединяйтесь с ними "против общего врага": царя, полиции, помещиков и капиталистов55.
Только "поправки" эти пришли уже поздно. Такие листовки размножались потом и в Елизаветграде и других городах Юга, и "Южнорусским Рабочим Союзом" в Киеве, - уже и миновали погромы, а народники всё раскачивали их ещё и в 1883, надеясь возобновить, а через них - размахнуть всероссийскую революцию.
Погромная волна на Юге вызвала, конечно, обширные отклики в привременной столичной прессе. Также и в "реакционных" "Московских ведомостях" М. Н. Катков, и всегда защищавший евреев, клеймил погромы как исходящие от "злокозненных интриганов", "которые умышленно затемняют народное сознание, заставляя решать еврейский вопрос не путём всестороннего изучения, а помощью "поднятых кулаков""56.
