Городская сюита - Сергей Кулаков
«Хоть бы он выжил, — повторял как заклинание, качаясь на сиденье и не соображая, что надо за что-то держаться. — Хоть бы выжил… Его жена меня убьет. Господи, трое детей… Хоть бы выжил».
Ехали недолго. Минут через пять Дольникова привезли в отделение милиции, завели в кабинет, посадили на стул и оставили одного.
— Ждите, — сказали ему напоследок.
— Долго?
— Ждите.
— Курить можно?
— Нет.
Минут пятнадцать Олег сидел на стуле, рассматривая портрет президента, висевший над столом, когда наконец появился следователь — молодой худощавый человек в форме капитана милиции.
— Моя фамилия Белов, — представился он, и положил на стол папку с надписью «Дело».
— Очень приятно.
Белов мимолетно улыбнулся, и Дольников понял, что сказал глупость.
— Можно узнать, как там Гена? — спросил он. — Мы с ним старые друзья…
— Еще рано. Его только отвезли в больницу, — ответил капитан, что-то быстро записывая в бланке, вынутом из верхнего ящика стола.
— Его ведь в больницу скорой помощи увезли?
— Туда, — кивнул Белов, быстро водя шариковой ручкой.
— Поймите, я волнуюсь… — начал было Дольников, но тут милиционер поднял голову и посмотрел на него.
— Ваша фамилия, имя, отчество.
Олег осекся и принялся покорно отвечать на стандартные вопросы протокола.
— Место работы?
Олег сообщил.
Белов на минуту оторвался от своих записей.
— Как же это вы так, товарищ заместитель редактора? — спросил он.
В его вопросе не было укоризны, скорее, недоумение.
— Да вот… Сам не знаю.
— Скажите, Олег Петрович, а кто начал драку? — вдруг спросил Белов.
Дольников растерялся. Знал, что большее наказание всегда несет зачинщик. А драку, если разобраться, начал Мирончик… Но валить сейчас все на бедного Гену было бы подлостью, а врать милиции — себе дороже, это он тоже знал хорошо.
— Знаете, мы выпили… Я плохо помню… Как-то так само завязалось…
— Кто завязал? — спросил Белов настойчиво, не отрывая светлых, широко поставленных глаз от переносицы Олега. — Это же вы помните?
— Трудно сказать… — промямлил Дольников.
— И все-таки?
Внезапно Олега осенило.
— Понимаете, с Гены сбили очки… Такой, с челкой, они его звали Тоха… Антон наверное.
Он смотрел на следователя. Но тот молчал и ждал продолжения, что почему-то очень ободрило Дольникова.
— Вот, — сказал он более уверенным голосом. — И этот Тоха сбил очки с Мирончика. По сути, ударил по лицу. Тогда Гена в ответ толкнул его. Так, видимо, все и началось.
Олег улыбнулся, пытаясь оправдаться этой улыбкой и в своих глазах, и в глазах следователя.
Капитан Белов открыл папку «Дело», почитал записи на листочках.
— Да, один из официантов видел, как с потерпевшего сбили очки… Похоже, вы правы.
— Конечно, прав! — выпалил Дольников. — Зачем бы я стал вам врать?
Он ощутил такой прилив радости — прямо гора с плеч.
— Там ведь есть камеры наблюдения, — осмелев, продолжил он. — Можно посмотреть.
— Камера есть, — ответил Белов. — Но берет только барную стойку. Впрочем, мы еще раз изучим записи…
Склонившись над столом, он быстро заполнял строчку за строчкой мелким, аккуратным почерком — словно стежки клал на белое полотно бумаги.
— Можно закурить? — снова оробев от этой монотонной, жутковатой работы, спросил Дольников.
Белов, не глядя на него, нашел в правой тумбе стола пепельницу, поставил перед ним.
— Курите.
Олег закурил, пуская дым в сторону.
— Прошу вас, товарищ капитан, — проговорил он тихо. — Можно позвонить в больницу? Я ведь переживаю. Он мой друг, поймите…
— Друг, — повторил задумчиво Белов, дописывая бланк и переходя на второй лист. — Сейчас позвоним. А пока еще несколько вопросов.
«Несколько вопросов» затянулись на добрый час. Следователь подробно выспрашивал приметы нападавших, что и с какой интонацией они говорили, кто первым начал разговор — в общем, массу всяческих деталей, которые должны были ускорить поимку преступника, нанесшего удар «пустой бутылкой из-под шампанского по голове потерпевшему».
Олег все добросовестно сообщал — бояться ему было нечего. Он совсем отрезвел, заболела голова, страшно хотелось пить. Но никак не мог решиться попросить налить ему стакан воды из графина, стоящего на сейфе. Казалось, что из-за этого пребывание в кабинете только затянется.
— Хотите пить? — спросил Белов, уловив взгляд, брошенный Олегом на сейф.
— Очень, — признался Дольников.
Белов встал, налил воды, подождал, пока тот выпьет, вернул стакан на место и продолжил допрос. Все это в конце концов стало напоминать Олегу какой-то затянувшийся кошмар, и он не поверил, когда Белов положил перед ним протокол, предложил ознакомиться с записями и подписаться на каждой странице.
На чтение у него не было сил. Понимал, что совершает ошибку, но желание покончить со всем было сильнее опасений, и он, не читая, написал на каждой странице «с моих слов записано верно», поставив свою подпись.
— Пока идет следствие, — сказал Белов, забирая у него протокол, — вам лучше из города не уезжать.
— Хорошо, — кивнул Дольников.
Он был согласен на все, лишь бы выпустили отсюда.
— Если возникнет необходимость уехать, обязательно сообщите мне, — сказал Белов и протянул визитку.
— Обязательно, — ответил Дольников, пряча карточку в карман. — Товарищ капитан, давайте позвоним в больницу!
Белов кивнул и набрал номер на городском телефоне, не прибегая к помощи записной книжки.
— Алло, приемное отделение? — заговорил он вежливо, но с нажимом, чеканя каждое слово. — Из Центрального отделения, капитан Белов. Да. Я по поводу доставленного к вам полтора часа назад с травмой черепа Геннадия Сергеевича Мирончика. Есть сведения, в каком состоянии он сейчас находится?
Дольников замер, глядя на следователя.
У капитана лицо было совершенно бесстрастным, точно звонил в билетную кассу.
На том конце провода молчали, видимо, наводили справки. Молчал, держа трубку твердой рукой, и Белов. И Олег тоже. Хотя с каждой секундой ему становилось все страшнее — снова вернулась противная дрожь, сотрясавшая его в баре.
— Так, — заговорил Белов. — Да. Понятно. Спасибо. Всего хорошего.
Он положил трубку и посмотрел на Дольникова. И не спешил заговорить, хотя не мог не понимать, в каком состоянии находится сейчас его собеседник. Если это был воспитательный прием, то он сработал на сто процентов — задержанный поклялся в эту минуту, что не выпьет больше ни капли спиртного.
— Жив ваш друг, — сказал милиционер. — Только что закончилась операция. Состояние тяжелое, но стабильное.
— Слава Богу! — вырвалось у Олега.
— Да, — заметил Белов, — слава Богу. Бутылка от шампанского, да еще пустая… Повезло.
— Это, наверное, тот, худой… — начал Олег. — Третий, который был с ними…
— Разберемся, — произнес казенным голосом Белов.
Он вложил протокол в папку «Дело», завязал тесемки и поднялся.
— Пойдемте, я вас выведу.
До последнего Олег не верил, что его отпустят — такова, видимо, особенность проявления психики каждого, кто оказался в кабинете следователя. И
