История Аптекаря, райских птиц и бронзовой головы слона - Ирина Лейк
– Где?! – рявкнул директор музея, потому что был уже не в состоянии построить более сложную фразу.
– Бумаги на подпись? – встрепенулась Артемида. – Сейчас же будут, я их вам принесу. Сварить вам кофе, господин Лунц?
– Где она?! – Господин Лунц был готов взорваться. – Тут должна быть женщина! Ко мне должны были прийти! Посетительница! Тут никого не было?
Артемида опешила от такого напора.
– Простите, господин Лунц… Здесь действительно была одна…
– Где?! – завопил Лунц не своим голосом.
– Но… – Артемида совершенно не понимала, что такого срочного могло случиться. – Но она пришла не в часы приема и без предварительной записи, поэтому я сказала, что вы не примете ее, и попросила уйти. Разумеется, я сказала ей, что она может записаться на другой день, когда у вас будет прием посетителей…
– Как вы посмели? – окончательно потерял самообладание господин Лунц. – Кто дал вам право своевольничать?!
– Но ведь в мои обязанности входит создавать для вас комфортные рабочие условия, и если бы я пускала к вам всех подряд…
– Где она?! – Господин Лунц ухватился обеими руками за стол Артемиды и угрожающе склонился над своей верной секретаршей.
– Вышла пару минут назад, – выдавила перепуганная Артемида.
Господин Лунц выскочил из приемной как теннисный мяч и поскакал вниз по лестнице с его же прытью. Уже в самом низу, на пути к гардеробу он нагнал высокую девушку в длинной мешковатой юбке, из-под которой выглядывали грубые ботинки малинового цвета. Директор музея не знал, как обратиться к ней, поэтому выдохнул первое, что пришло в голову:
– Кислая? То есть… простите! Вы – госпожа Кислая?
Девушка обернулась и покачала головой.
– Я не Кислая, – сказала она, и у господина Лунца чуть не остановилось сердце. – Я Луговская. Кислый – это мой муж, – добавила она через пару секунд, и сердце директора музея опять заработало.
Бережно придерживая жену Сержа под локоть, он проводил ее до своей приемной, ежеминутно улыбаясь и предупредительно открывая перед ней двери. Испепелив Артемиду взглядом, он потребовал немедленно принести в кабинет два кофе и скрылся за двойными дверями со своей спутницей.
– Мне бы не очень хотелось обсуждать этот вопрос тут, на работе, – осторожно начал Лунц, плотно прикрыв за собой дверь.
– Ничего страшного, – отозвалась Луговская.
Она села на самый крайний стул за большим овальным столом в директорском кабинете, говорила тихим, но уверенным голосом и почти не поднимала глаз. Она была очень красивая, и это сильно диссонировало с ее нелепой одеждой.
– Дело в том, что я очень боюсь утечки информации, – продолжил Лунц.
– Не нужно бояться. Полагаю, копия необходима музею исключительно в просветительских целях.
– Да-да, именно так… – Лунц несколько опешил: его визави, по всей видимости, не впервые вела подобные беседы. – И для меня крайне важно качество.
– Это я поняла, иначе бы вы не стали разыскивать именно меня.
Лунц снова удивился. В ней чувствовался железный стержень.
– Но вы же знаете, о каком именно художнике идет речь? Ваш супруг рассказал вам, какую именно работу мне нужно скопировать? Этот мастер очень непрост.
– Я знаю. – Она провела пальцем по зеленому сукну на столе. – Вы можете не волноваться, я сделаю. Я его уже делала. Никто ничего не заметит. Никогда. Я лучшая. – Она говорила короткими предложениями с довольно долгими паузами. – Мне нужно знать сумму и условия.
Господин Лунц понял, что удивляться бесполезно, она была странная, но он стал привыкать к ее манере, и еще ему показалось, что он уже где-то видел эту женщину раньше. Он оторвал от стопки маленькую желтую бумажку, написал на ней цифру, поднялся со своего кресла и отнес на другой край стола Луговской. Она посмотрела на бумажку, ничего не говоря, взяла у Лунца ручку и дорисовала еще один ноль.
– Но это невозможно! – воскликнул Лунц шепотом.
– Невозможно сделать копию так, как делаю я. – Она впервые подняла глаза и внимательно посмотрела ему в лицо.
– Это огромные деньги. – У Лунца вспотели ладони. – Боюсь, я не смогу их найти.
Луговская спокойно поднялась.
– Мне пора, – сказала она. – Мне жаль, что мы потратили время, но я не смогу вам помочь. Ищите другого. У нас полно копировальщиков.
– Постойте, – Лунц остановил ее, придержав за рукав.
Она тут же убрала его руку, взглянув на нее так, будто ей на рукав села летучая мышь.
– Я согласен, – тихо сказал Лунц, оглянувшись на дверь. – Что вам нужно еще?
– Оригинал, разумеется, и возможность работать. Полотно большое, я постараюсь сделать как можно скорее, но это потребует времени, вы понимаете.
– Это срочно, – сказал Лунц. – Очень срочно. Но сейчас все складывается как нельзя удачно – картина в мастерской, там легкая реставрация. Вы сможете работать после закрытия музея? А на днях мы ее снова повесим, и я обеспечу вам доступ в зал.
Луговская кивнула.
– Аванс я хотела бы получить как можно скорее, – сказала она. – Приступить смогу прямо сегодня.
– Вы меня просто спасете, – выдохнул господин Лунц. – Вы не представляете, насколько это важно… для музея. Конечно же, для музея. В просветительских целях.
– Я пойду, – спокойно сказала Луговская.
– У вас очень знакомое лицо, – не выдержал Лунц. – Я не мог видеть вас где-то раньше?
– Могли, – невозмутимо кивнула знаменитая супруга Кислого. – Тут, в музее. Я тут работаю.
Господин Лунц решил, что ослышался.
– Вы работаете в нашем музее?
– Да, в отделе частных коллекций.
– Быть этого не может!
– Может. Я же работаю.
– И как давно?
– Десять лет. Младшим научным сотрудником.
– Все десять лет? – Лунц никак не мог справиться с удивлением.
– Да.
– И почему же вы до сих пор младший научный сотрудник?
– Потому что старших у нас и так достаточно. Их почтенный возраст не позволяет мне вступать с ними в конкурентную борьбу. Да я бы и не стала тратить на это время, мне есть чем себя занять.
– Это какой-то абсурд, – возмутился директор музея. – Я займусь этим вопросом. Свою компетенцию вы доказали более чем.
– Не нужно, – по-прежнему невозмутимо сказала самая талантливая копировальщица подпольного рынка искусства. – Я работаю в музее не для этого, не для карьеры.
Она оставила на столе карточку со своим телефоном и сказала, что приедет в музей к восьми часам вечера. Холст для работы у нее уже был.
Глава восемнадцатая
1
Я
