Фарфоровый птицелов - Виталий Ковалев
193
Сколько нас? Представить себе зримо 7 млрд можно, если принять вместо каждого человека маковое зернышко. Тогда 7 кубометров мака — это все мы. Представьте большой самосвал, вываливший у вас во дворе эти 7 кубометров мака. Подойдите к куче и возьмите одно зернышко. Это вы. Полтора ведра мака — Казахстан. 15 вёдер — Россия. Полуторалитровая бутылка — Алматы. Пивная кружка — Флоренция. Выдающихся людей всех времён и народов — кофейная чашечка.
И представьте себе, одно какое-нибудь ничтожное зерно в какой-нибудь прекрасный день может свести с ума все остальные «кубометры». Если его озарит. Вдруг да родится такое зерно? И боязно, и любопытно.
194
Святая истина.
Все, кто плохо о нас отзывается, — как правило, ни к чёрту не годные люди.
195
Главбух солидной фирмы слушает «Элегию» Массне в исполнении Шаляпина: «О-о, где же вы, дни любви, сладкие сны, юные грёзы любви? Где цвет полей? Где серп луны, блеск зарниц?» Вздыхает бухгалтер: «А действительно, где? Недостача, большая недостача!»
196
Ни одна, даже самая шикарная «Тойота», не обладает возможностями русской печки.
Замечательное воспоминание: огромная русская печь на кухне. Лежанка наверху — уютное царство. Печь была танком, самолётом, кораблём, необитаемым островом. У неё наверху были два окошечка, чтобы можно было смотреть на кухню, что там делается. Лежанка была с занавеской. Здорово в детстве иметь свою суверенную территорию. Подарить бы всем нынешним городским детям по такой печке!
197
Бывает, незначительное событие сильно меняет какие-то наши представления. Однажды на отдыхе мы хорошо угостили и приласкали местного кота. Утром он принёс нам мышь. Это было явным проявлением благодарности. И тут в голове у меня что-то щёлкнуло — кот поступил благородно, а кто его этому научил? Ни папа, ни мама, ни бабушки, ни дедушки. Это в нём было без их вмешательства. А откуда? Мы все порождение Космоса. И всё в нас оттуда. Значит, взросший из Слова Космос содержит в себе нравственные законы. Значит, чтобы не идти в этом Космосе на красный свет и не подвергать опасности себя и других, надо держаться нравственных законов. Спасибо коту, просветил. Можно не читать толстых трактатов.
198
«Обидчивость — признак незрелого ума». Скажи эту фразу обидчивому человеку, и тот немедленно обидится.
199
Надо признать, Пространство отзывчиво на желания. Желания исполняются. Но всегда немного не так, как ждёшь. С какой-то, что ли, усмешкой их исполняют. Хотели люди летать — ну, пожалуйста, летайте. Вот самолёт над Гималаями. И вот ты, ничем не примечательный обыватель, летишь на высоте 10 000 м. Под тобой внизу исполинские неприступные пики, их штурмуют упрямые альпинисты, мёрзнут, устают, а то и гибнут. Над ними в вышине проплывает маленький серебряный крестик — это ты летишь! Да ещё грызёшь куриное крылышко и запиваешь его белым вином, рядом такие же, как ты, смотрят какой-то дрянненький фильм, или похрапывают, или говорят о курсе евро. А где же ощущение полёта? Что-то нету. Современный самолёт — чудо из чудес. Сколько ума, нервов, бессонных ночей потрачено, чтобы его создать, а мы — про курс евро! Странно. Заскорузли мозги? Угасло воображение? А всё дело тут в том, что летать-то нам хотелось без всякого самолёта, — просто взмыть с балкона, сделать круг над домом и купаться в синеве, не находя сил сдерживать глупый и счастливый смешок, — вот как бы мы хотели…
Есть на эту тему рассказ у Александра Грина «Состязание в Лиссе» — гениальный рассказ!
200
Нет-нет, правильно всё-таки сделано, что люди не летают. Как управлять государством, населённым порхающими гражданами? Каково придётся властям, полиции? А Китай! А Индия! Ну, как там все взлетят — это же будет полное солнечное затмение. Нельзя, чтобы все летали. Слишком нас для этого много. Нигде не будешь чувствовать себя в уединении и в безопасности. Того и гляди какой-нибудь добрый семьянин уронит тебе на голову трёхлитровую банку маринованных огурцов. Умненько сделано, что не летаем, очень умненько.
201
Счастье ещё, что изредка удается летать во сне. Вдруг смотришь, а ноги-то не касаются земли, не веришь глазам, взмываешь ввысь, закладываешь виражи — нет, ей богу, летаю! Не может быть! Ну-ка проверим — вон какая-то скала над морем, подлетим, разглядим. Боже, всё в подробностях видно: прожилки кварца, крапинки разноцветные, сухие былинки — счастье какое, ура! Летаю! Тут и просыпаешься. С кровати свалился.
202
Неправдоподобной красоты ландшафты существуют на Земле. Гейзеры Исландии, русло реки Оранжевой… А ведь уменьшись я в миллион раз и окажись у себя в кишечнике, возможно, открылись бы мне ландшафты ничуть не хуже — пышная экзотическая растительность, яркие краски, диковинные существа, все чем-то заняты, течёт феерическая, кипучая жизнь. Разумеется, всем не до тебя. Зачем же я здесь? Что мне тут делать? Вот, оказывается, и у себя в собственном кишечнике тоже можно быть одиноким, неприкаянным и никому не нужным.
203
Кончится когда-нибудь спектакль. Разгримируются актёры.
— Неплохо, кажется, сыграли.
— Да чего там неплохо — великолепно! Притом без репетиций!
Как хороши были настоящие герои в роли героев, подлинные трусы в роли трусов, самые что ни на есть унылые бездари в роли унылых бездарей, а пьяницы-то, пьяницы как были естественны и натуральны! Ничтожества были воистину ничтожны. Чистые души были хрустально чисты, неверные были сама неверность. А помните, как гнулись и шумели под ветром деревья в роли деревьев? Как жалобно завывали вьюги в роли вьюг? А воробьи в роли воробьев! А ветхие старикашки в роли ветхих старикашек! А перистые облака в роли перистых облаков! А угрызения совести в роли угрызений совести! Неповторимо! Старый комик было начал спич:
— Ах, сволочи, до чего же я всех вас люблю! — но ничего больше сказать не смог. — Обнимемся и восплачем!
204
Мой вам совет: помягче с человеком, в шкуре которого живёте. Подумайте, ведь он итог сложения длиннющей вереницы характеров прежде живших людей. Все они влились в его состав, образовали в конце концов его личность — сложный конгломерат пороков, добродетелей, привычек, склонностей, антипатий. Думаете, легко управляться со всем этим наследием? Нервотрёпка. Легко себя потерять. Так что попридержите насмешки и ехидные замечания при себе. Помягче, помягче, пусть приободрится. Вам же лучше будет.
205
Едоки и едомые.
Едомый в растрёпанных чувствах, переживает: «А вдруг покажусь невкусным? Вдруг я всем
