Возвращение - Роман Иванович Иванычук
В памяти всплыли школьные годы, драмкружок, дебют на сцене актового зала в роли Наталки, скандирование ребят-старшеклассников, ободряющие улыбки учителей.
«У тебя, Мартуся, есть сценические данные, — сказал потом учитель литературы, — только надо их развивать. Не забывай, когда поступишь в вуз, что и там существуют драмкружки. Не думай, что все актеры и певцы учились в специальных учебных заведениях. Гмыря кончил сперва инженерно-строительный институт, Мордюкова пришла в кино из самодеятельности, Ларису Кадочникову режиссер перехватил прямо на улице, когда она шла с лекций домой, и пригласил на съемки в «Тенях забытых предков».
Марта скромно отмахнулась, мол, куда мне до них, но художественной самодеятельности тогда не оставила и втайне мечтала о сцене до тех пор, пока ее мечты не разбились о двухэтажную мещанскую цитадель в предместье — гнездышко Миська.
Содрогнулась, точно прикоснувшись к холодному слизняку, вспомнив длинные пять лет духовной тюрьмы. Но разве уже все пропало? Из зеркала смотрела на нее красивая женщина с испуганными, чуть подведенными глазами, Марта улыбнулась ей и, решительно махнув рукой — будь что будет, — вышла из гардероба.
Смелость покинула ее, когда она остановилась перед театром. Надо подождать Галю, одной заходить неудобно. А может, Галя уже там? Протянула руку к дверям, но они открылись сами.
— Добрый день, — поздоровался учитель музыки, режиссер народного театра, тот самый, что остановил овации, когда Мисько устраивал вокруг Марты ажиотаж. — Вы к нам? Но ведь Михаила Аполлоновича нет…
— Вы же знаете, что я не к нему, — резко ответила Марта. — Зачем? Я хотела… Позвольте мне присутствовать на репетиции.
Режиссер смутился, виновато опустил глаза: нехорошо получилось, зачем было так говорить, все же знают, что Марта оставила Миська. Он засуетился, пытаясь загладить свою бестактность:
— Да вы входите, входите. Почему же нельзя? Даже надо. Я давно ищу кандидатов для второго состава. Галя играет Маклену, но она такая занятая. Пошлют куда-нибудь в длительную командировку, и что тогда? Вот и сейчас ее нет, а Падур ждет. Заходите… Заходите, не пожалеете. Вы будете репетировать в присутствии настоящего кинорежиссера… Вы не были вчера на премьере фильма? Жаль. Непременно посмотрите фильм, Не пожалеете, уверяю вас. Автор этого фильма сейчас здесь. Тоже хотел встретиться с Галей…
— Но я, — покраснела Марта, — я не могу играть. Вскоре… пойду в декрет…
— Ну и что из этого? Не думаете ли вы, что мы так быстро снимем с репертуара «Маклену Грасу»? Идемте быстрее. Наш Падур, врач Остролуцкий, торопится на ночное дежурство. Я подам вам несколько реплик, чтобы он мог повторить сцену около собачьей будки. Августин Гаврилович, свет! — крикнул режиссер, когда они с Мартой в потемках вышли на сцену. — Вот так…
Нестор, увидев незнакомую женщину, удивленно привстал.
— Только что звонила Галя, — развел руками режиссер. — У нее какие-то гости, и в театр она не придет. А я вот дублера привел. Вы, наверное, знаете адрес Стефурака. Но, если желаете, побудьте минутку на репетиции. Искренне благодарю… Марта, вы знакомы с доктором Остролуцким? Чудесно. А-ну, Падур, залезайте в свою будку. Вы, Мартуся, — дочка бедного работника Грасы. Нежная, наивная, но начинаете осознавать классовую несправедливость. Потом Маклена станет борцом. А пока она еще берет урок у музыканта Падура… Вы подходите к будке и зовете своего любимого пса. Повторяйте за мной.
«М а к л с н а. Ну, почему это так, Кундя? Почему мне показалось, что я смогу достать денег?..
П а д у р. Осторожнее с душевными тайнами — тут, кроме собаки, есть еще и человек.
М а к л с н а. Ой! Кто там?
П а д у р. Я! Мировая субстанция, — неумирающее — Я!
М а к л с н а. Ах, это вы, тот, что играл на дудке перед паном Зарембским?»
— Ей-богу, хорошо! — хлопнул в ладоши режиссер и посмотрел на Нестора. — Правда?
— Естественно, во всяком случае. Работать стоит, — вежливо ответил Нестор, а лицо его было неспокойным.
— Августин Гаврилович! — крикнул режиссер. — Свет на Маклену! Слышите? Где же вы, Августин?
Но Копача в прожекторной будке не было. Куда же это он вдруг девался?
В это время за кулисами послышались голоса. И на сцену вышел Августин, за ним — композитор Паламарский.
— Вы захлопнули двери и не слышите, а он под дверьми лялякает до-ре-ми…
— Вот что я скажу, — взмахнул рукой Паламарский, — я вынашиваю для вас музыку. Музыкальное оформление спектакля, уважаемый, гм… портье, — это его душа, а сам спектакль…
— Тело без души, — закончил за Паламарского Августин.
— Именно так, очень удачно сказано, уважаемый, гм… реквизитор… A-а, кланяюсь, — кивнул Паламарский, увидев Нестора. — Для нас большая честь! Вот, товарищи, партитура, я уже начал… — Композитор вынул из кармана нотную тетрадь. — Прошу взглянуть, режиссер… Нет, не вы, хотя я считал бы тоже за честь писать музыку и для кино… Взгляните, титульный лист вам о чем-нибудь говорит: «Маклена Граса» М. Кулиш. Музыка Паламар-Паламарского». Вас удивляет, что моя фамилия стала длиннее? В творчестве я всегда увеличиваюсь, расширяюсь — становлюсь необъятным. Итак, вся моя музыка будет в тональности до-мажор. Утверждающая, возвышенная. Где ваше фортепьяно, режиссер? Ага, благодарю. Доми-ля… кгм… Кто там мешает? До-соль-ми… Ну, кто там трубит? Вы что, не слышите? Кто там, у входа, подает скрипучее си, которое не является доминантой в моей музыке? Вы правда не слышите? Какой-то нахальный таксист сигналит перед самым храмом Мельпомены. Ре-ми-до… Да пойдите же, Августин, прогоните его, это он умышленно, это диверсия против искусства, это саботаж!
— Я не слышу, — проворчал Августин. — Гершкова лошаденка в ухо меня лягнула, когда я был маленьким.
— И вы работаете в театре?
На сцену вбежал Мисько Два Пальчика. Копач направил на него сноп света.
— Viri ilustri[26], приветствую вас! — выкрикнул Мисько. — Августин, чуть меньше света. Достаточно… Да не отводите прожектор. Вот теперь хорошо. Любимые друзья! Хочу с вами поделиться большой радостью. Вы слышали, какой божественный звук? Лучшая нота в многоголосом оркестре нашего сегодня, труба прогресса, не дающего нам зачерстветь в серой прозе будней, гобой, зовущий в светлое будущее! Это сирена «Фиата». Милые коллеги, я наконец получил Машину, так прошу вас выйти посмотреть и надлежащим образом оценить. Фотоаппарат есть? Ь-о, кого я вижу! Нестор* какое счастье, что ты не уехал. Я же тебе говорил! Завтра, пардон, послезавтра, едем в столицу!
Августин почесал в затылке.
— Ай-я-яй, я же поклялся Каролине, что сегодня не выпью ни
