Дорога друг к другу - Наталья Литтера
– Мадлон, ты только послушай.
Вера Дмитриевна сидела в кресле, а Мадлон привычно устроилась у нее на коленях, давая возможность себя гладить. По кошачьим меркам она была уже старушкой. Впрочем, есть такие женщины, к которым слово «старушка» неприменимо. Мадлон, несомненно, была настоящей женщиной, и именно той, к которой данное слово неприменимо.
Зачитать предложение вслух Вере Дмитриевне не дал телефон. Он пиликнул позывным, и на экране высветилось сообщение от Юли.
Вера Дмитриевна отложила книгу и взяла телефон. Там было видео: Костя сидит на полу и старательно вставляет синий треугольник в синюю тучку, а желтый кружок в желтое солнце. Какая милота! И ведь умница! Ум-ни-ца. Вера Дмитриевна три раза посмотрела это видео, прежде чем набрать ответ: «Какой умный мальчик».
Вообще, недавний звонок Юли с просьбой посидеть с ребенком, так как надо срочно помочь беременной подруге, что-то незримо изменил в отношениях снохи и свекрови. А может, это произошло раньше, когда Вера Дмитриевна отправила Юлю погулять, и недавние события только закрепили успех. Так или иначе, исчезло что-то официальное, мешающее более сердечному общению, и возникла определенная степень близости. Это не могло не радовать Веру Дмитриевну. С Катей такого не было, с Катей все сразу было как надо. Но тогда был жив муж, да и Лара ее не побаивалась. А в Юле это качество сохранялось долго и только вот сейчас начало исчезать. Вера Дмитриевна сняла очки и прикрыла глаза. К концу дня часто чувствуется резь в глазах и усталость. Надо дать им немного отдохнуть.
Мадлон на коленях не двигалась и, кажется, начала дремать. Хоть и не «старушка», а годы берут свое.
Вера Дмитриевна откинула голову на спинку кресла. Это хорошо, что отношения меняются. Ей хотелось бы, чтобы Костю так же, как и Катю, привозили в гости, оставляли на ночь, позволяли гулять и кормить мороженым. С внучкой у Веры Дмитриевны были очень близкие отношения. Как все сложится с внуком?
Время. Для всего нужно время… Вот, например, в последний год заметно изменилось общение со Светланой, мамой Юли, для которой Вера Дмитриевна, кроме всего прочего, была «матерью Александра Свиридова». У Светланы это было на лбу написано, отчего возникала скованность, излишнее и никому не нужное стеснение. И потребовалось именно время, чтобы Светлана поняла: ничего страшного в этом положении дел нет. Все люди в первую очередь – люди. Вот ее муж, Федор, таких проблем не имел и вел себя совершенно свободно. Он вообще был очень симпатичен Вере Дмитриевне – интеллигентный умный мужчина с хорошим чувством юмора. Однажды они даже подискутировали на тему эмиграции первой волны. Вот, кстати, кому можно предложить почитать эту книгу, а потом и обсудить ее.
Вера Дмитриевна открыла глаза и потянулась за очками, чтобы продолжить свое знакомство с перепиской двух великих. Но снова отвлек телефон.
Звонил Игорь.
– Мам, я все думаю о нашем с тобой разговоре. Скажи, ты могла бы, предположим, раз или два в неделю посидеть с Костей, если у Юли будет экскурсия?
11
Все произошедшее и увиденное сегодня не укладывалось в голове. Как такое вообще может быть?
Свиридов ехал домой и думал о том, что вот сейчас он переступит порог своей квартиры, а там Лара.
Лара, которая отказалась с ним сегодня пообедать, но при этом была в «Максимуме» и ничего о своем визите не сказала. Зачем она приезжала в гостиницу?
«Мы все уладим», – сказал по телефону Танос.
Стоп!
Так думать нельзя. Это невозможно.
Но это очевидно.
Лара… Неужели?
И вчера… Вчера она была сама не своя. Она уже знала, что поедет в гостиницу и поднимется на третий этаж?
Александр приоткрыл окно. В узкую щель стал дуть холодный осенний ветер.
Воздуха!
Воздуха не хватало. С той самой минуты, как он увидел запись. Лара, идущая по коридору, намертво впечаталась в сознание.
– Хочешь, пообедаем вместе?
– Хочу, но не могу. У меня встреча.
Машина остановилась перед подъездом, Свиридов открыл дверь и каким-то чужим механическим голосом попрощался с водителем.
Мы все уладим.
А дома было так, как обычно. Лара, сервирующая стол к ужину, Катя, вышагивающая в коридоре и повторяющая «Унылая пора, очей очарование», Рик, застывший перед включенным телевизором. Киноман!
Неужели все может быть так, как всегда, когда мир рухнул? Оказывается, может.
Свиридов вымыл руки, переоделся и зашел на кухню.
– Ты очень вовремя, – заявила Лара, – рыба как раз запеклась.
И лицо такое… тоже как всегда. Нет в нем ни сомнений, ни тревоги, ни вины.
Свиридов вглядывался в лицо жены, пытаясь отыскать в нем хоть малейшие признаки измены… Нет, не нашел.
Неужели… неужели можно в обед быть в гостиничном номере, а вечером спокойно готовить ужин и ждать мужа? Лара?!
Он сходит с ума.
– Что ты так на меня смотришь?
– Соскучился.
– Я тоже, – Лара быстро поцеловала его в щеку и скомандовала: – Катя, к столу!
Спросить сейчас или попозже?
Но тут в кухню влетела Катя, а задавать вопросы о сегодняшнем дне в присутствии ребенка не хотелось.
И ужин прошел тоже как обычно. Вот ведь. Катя щебетала про «унылую пору», которую у них завтра будут спрашивать у всех наизусть, и про то, как одна девочка на тренировке упала и сломала руку.
– Она бежала спиной вперед, споткнулась и все.
– И зачем она так бежала? Баловалась? – спросила Лара, орудуя вилкой и ножом.
– Нет, это специальные упражнения. Просто надо быть внимательной, а Кира в это время болтала с еще одной девочкой и не сосредоточилась.
– Ты уж, пожалуйста, сосредотачивайся, – попросила Лара.
И нет ни грома, ни молнии. И пол под ногами не дрожит, и пропасть не появляется.
Только вот воздуха по-прежнему не хватает.
После ужина, когда Лара заваривала чай, он все же спросил:
– Как встреча?
– Какая встреча?
– Ради которой ты отказалась от обеда.
Секундная, едва заметная пауза и легкое пожатие плечами:
– Ничего особенного.
– Успешная?
– Пока не знаю.
Она повернулась и поставила на стол фарфоровый заварочный чайник. Чайник был бледно-голубого цвета с белыми ромашками. Они привезли его из Ярославля, куда ездили летом на выходные. Александр смотрел на чайник и не верил, что все это было: лето, Ярославль, набережная…
– Как встреча?
– Какая встреча?
– Ради которой ты отказалась от обеда.
– Ничего особенного.
– Успешная?
– Пока не знаю.
– Мы все уладим.
