Виктор Голявкин - Я жду вас всегда с интересом (Рассказы)

— Здравствуйте, — сказал я жюри.

— У тебя с одеждой все в порядке? — спросил член жюри.

— Так точно, все в порядке, — сказал я по-военному.

Он смотрел на мое пальто, а я ему улыбался.

— А где шапка? — спросил он.

— А я закаленный, — сказал я, улыбаясь.

— Как это понять?

— Я в школу без шапки пришел, — сказал я, улыбаясь.

— Ишь ты, предусмотрительный, — сказал член жюри.

— Так точно, предусмотрительный, — сказал я по-военному.

— И всегда ходишь в школу без шапки? — спросил член жюри.

— Всегда, — сказал я, улыбаясь.

— Ишь ты, — повторил член жюри. Он не знал, как со мной поступить: засчитывать или не засчитывать и внимательно посмотрел на мои ботинки: — Зашнурованы неплохо, ишь ты!

— Неплохо, — сказал я.

— Так все без шапок придут, — сказал он.

— Придут, — сказал я.

Тогда он (в который раз!) сказал:

— Ишь ты!.. — и добавил: — Иди.

Но другой член жюри спросил:

— Ты свое пальто надел?

В это время подскочил Вовка Ивин в моем пальто. И все члены жюри зароптали на моего придирчивого товарища, чтобы он не задерживал молодцов, которые чуть ли не самыми первыми оказались одетыми. И тогда придирчивый член жюри тоже мне улыбнулся понимающе.

Я нашел Ваську и сказал ему:

— Побольше бы таких соревнований — тогда бы все мы научились надевать свои собственные вещи быстро, как военные по тревоге.

И Васька согласился.

— Быстрые, Костров, у вас ребятки! — сказал придирчивый член жюри моему шефу.

Светик застеснялся, надо же! Слезу даже смахнул. Подбежал ко мне, руку пожал. И то же самое сказал: побольше бы таких соревнований, в другой раз не подкачаем.

— Ни за что не подкачаем в другой раз, — сказал я.

Вдруг объявили:

«Представителям шестого „а“ вместе с подшефными выйти на середину круга, и пусть ваши быстрые и ловкие ребятки пройдут под гром оркестра, чтобы мы все могли на них полюбоваться».

Самодеятельный струнный оркестр из всех своих балалаек грянул марш, а мы зашагали по кругу.

Жали мои ботинки ужасно, и Вовкино пальто болталось на мне и крутилось. С Вовки валилась шапка, и он поминутно ее поправлял. И с другими нашими ребятами тоже творилось невообразимое. Ведь не один я был в жалком виде.

— Шагай, не рассуждай, малыш, — сказал мне Свет Костров.

Кругом все хохотали.

И тогда мы с Вовкой засмеялись вместе со всеми.

Дело было так. Сначала я начал разгибать гвоздь в кухне на кафельном полу. А он не разгибается. Я хлопнул по нему молотком со всей силы, и три кафельных плитки разлетелись вдребезги. Целый час я возился с гвоздем. Мне захотелось есть. Я поставил на плиту варить картошку и обнаружил пропажу гвоздя. Я сбегал на стройку и притащил пять плиток и цемент. Я взялся за работу, но, как ни старался, мои плитки никак не укладывались вровень с другими. Две проваливались очень глубоко, а одна возвышалась над всеми. Я хлопнул по двум плиткам молотком, и они разлетелись вдребезги. Я вставил на их место запасные, но они возвышались над другими, и я не решался хлопнуть по ним молотком. Стал подчищать ножичком пол, после чего обнаружил, что теперь они проваливаются. Я густо намазал их цементом, но теперь они опять возвышались, как я ни нажимал на них. Я хлопнул по ним молотком, и они разлетелись вдребезги.

Оставалось идти за новыми. Я выпросил десять плиток, но мне не удалось их уложить с другими вровень. Я хлопал по ним молотком, и они разлетались вдребезги.

Цемент носился по воздуху. Я кашлял и чихал. Я подмел пол и обнаружил, что в полу теперь не хватает шести плиток, а не трех, как раньше. Я вспомнил о картошке, но она превратилась в угли. Ни плиток, ни картошки, ни гвоздя…

Я заглянул в кастрюлю и обнаружил там гвоздь. Сплошные чудеса! Я принялся снова разгибать его на плитках и раскрошил еще две плитки. Но гвоздь разогнул.

Я вбил его в стену и наконец-то повесил картину Шишкина «Утро в сосновом лесу».

Я слез со стула и отошел подальше, чтобы посмотреть издали, не криво ли она висит. И в этот момент картина грохнулась на пол и стекло разлетелось вдребезги.

Проклятый гвоздь!

Сплошные чудеса!

Я вскочил на стул и стал со злости вколачивать гвоздь в стену, чтобы духу его больше не было, никогда его не видеть! Но он всячески изворачивался и подгибался, и мне никак не удавалось его как следует вколотить. Я подправлял его клещами и вбивал. Вбивал и подправлял. Я воевал с гвоздем.

В дверь постучали. Я открыл.

— Прекратите бить в стену, — возмущенно сказала соседка, — что вы там делаете?

— Ничего… — сказал я, тяжело дыша.

— Перестаньте немедленно.

— Нет, я ему покажу!

— Кому?

— Гвоздю.

— А что с ним?

— Гнется. Он все время гнется. Я его забью!

— Бессовестный мальчишка, — возмутилась соседка, переходя на ты, — если тебе нужен гвоздь, то скажи.

Она тут же притащила горсть гвоздей. Совсем новых. Как я сразу не догадался у нее попросить!

— Вот, возьми любой гвоздь. А тот оставь в покое.

— На этот гвоздь мне нечего злиться, а с тем гвоздем я рассчитаюсь.

— Где это видано, чтобы с гвоздями рассчитывались! — сказала соседка.

— Все равно мне теперь нечего вешать на ваш гвоздь…

— Ну, смотри мне! — Она ушла.

А я лег на кровать и укрылся одеялом с головой.

Мне жалко было плитки. Я ненавидел гвоздь. Мне не хотелось есть. Ведь виноват был я.

И я уснул.

Во сне мне снились гвозди, которые сами вбиваются в стену, картошка, которая никогда не сгорает, и плитки, которые ничем не разобьешь.

Сплошные чудеса!

Во сне все было хорошо, но на самом-то деле все было плохо…

Да, многого я делать не умею…

Сам не знал…

Алеша нарисовал цветными карандашами деревья, цветы, траву, грибы, небо, солнце и даже зайца.

— Чего здесь не хватает? — спросил он папу.

— Всего здесь достаточно, — ответил папа.

— Чего здесь недостаточно? — спросил он брата.

— Всего хватает, — сказал брат.

Тогда Алеша перевернул рисунок и написал на обороте вот такими большими буквами:

И ЕЩЕ ПЕЛИ ПТИЦЫ.

— Вот теперь, — сказал он, — там всего хватает!

1. Как она сидела на камушке

Совсем маленькие дети плескались в волнах, а Катя сидела на камушке и не купалась.

Один мальчишка хотел потащить ее в воду, но она так закричала, что он испугался и стал собираться уходить.

— Почему ты отказываешься купаться? — поинтересовался он.

— Я боюсь волн, — отвечала она с таким видом, как будто говорила: «Я ничего на свете не боюсь».

— Но там ведь очень мелко, — уверял мальчишка.

— Но зато ты заметил, как я непохожа на других?

Удивленный мальчишка говорит:

— Но ведь это очень плохо, если ты боишься.

— А зато все купаются, а я сижу.

— А зато ты сидишь, а все купаются, — засмеялся мальчишка.

— А зато ты заметил, какой у меня твердый характер? — И она так скрипнула зубами и вытаращила глаза, что мальчишка отбежал от нее довольно далеко и оттуда закричал:

— Сама боится, а сама пугает, чучело! Часами тренировалась перед зеркалом!

Одна женщина выходит из воды и говорит:

— А я чуть в обморок не упала от твоей гримасы. Могла бы утонуть.

— Да, я много тренируюсь перед зеркалом, — отвечает Катя, — чтобы всех пугать.

— Зачем?!

— Чтобы все меня боялись и разбегались в разные стороны.

Другая женщина входит в воду и говорит:

— Только ты меня, пожалуйста, не пугай, а то я не умею плавать.

Один загорающий мужчина говорит:

— А может, из нее вышла бы актриса на трагические роли?

— Нет, нет, — сказала женщина, вышедшая из воды, — все зрители скорей всего убежали бы из зрительного зала.

— А я бы их догнала и назад вернула, — говорит Катя.

— Ишь ты, какая шустрая, интересно, как бы тебе это удалось?

— А я как скрипну зубами — и они обратно побегут.

— Пошла бы ты в воду, — говорит женщина, вылезшая из воды, — да поучилась бы плавать.

— А мне так интересней, — отвечает Катя.

Тут многие включились в разговор:

— Я думаю, когда эта девчонка вырастет, она доставит всем хлопот! С ней очень трудно будет разговаривать, а еще труднее — работать.

— А сейчас с ней легко? Сейчас уже с ней просто невозможно разговаривать!

— И самой ей потом будет нелегко в сплоченном коллективе.

— А как она напугала этого мальчишку! Он теперь долго не появится на пляже.

А Катя сидит на камушке и потихонечку улыбается: «Вот как я заставила всех о себе заговорить! Конечно, я очень даже непохожа на других!»

2. Как она шла домой

Как всегда переходила улицу в неположенном месте и чуть не попала под машину.