Якоб Штелин - Подлинные анекдоты из жизни Петра Великого слышанные от знатных особ в Москве и Санкт-Петербурге
119. Анекдот о сих анекдотах
Частыми ободрениями от её величества императрицы Елизаветы Петровны, достойнейшей дочери Петра Великого, и патриотическим старанием ее камергера Ивана Ивановича Шувалова произведено было то, что наконец начали почерпать Российскую историю из собственных источников. Из кабинета Петра Великого, из собственных его писем и из других, находящихся в Библиотеке при Академии наук манускриптов собрано было великое количество материалов для описания жизни и дел российского героя. По частым требованиям упомянутого господина камергера, и я должен был приобщить к сему собранию мою долю, то есть анекдотов двадцать, ибо тогда не было еще более из них переведено на французский язык, да мне и не хотелось более отдать.[139] «Из сего богатого и почти слишком изобильного собрания дорогих материалов, славный сочинитель истории короля шведского Карла XII, Вольтер, должен был составить верное и великолепное описание жизни и деяний Петра Великого.
Не пощажено было иждивения, дабы побудить сего славного писателя написать сие сочинение со всевозможным тщанием. Ея императорское величество послала к нему наперед драгоценные подарки, как то: собрание золотых российских медалей, множество дорогих мехов, соболей, черных лисиц, и проч. которые одни в самой России стоили несколько тысяч рублей.
Но как удивился двор, когда вместо ожидаемой от столь славного писателя полной и обстоятельной истории российского монарха вышел в свет один только скелет истории, под названием: Histoire de Pierre le Grand, Empereur de ta Russie, par Voltaire; в котором корыстолюбивый сочинитель не поместил и половины присланных к нему материалов, удержав прочие у себя, и сверх того включил еще собственные свои неосновательные предположения и мнения совсем прошивные сообщенным ему подлинным известиям и обстоятельствам. По справедливости досадовали на такое несовершенство сей книги и думали что Г. Волтер удержал у себя многие из доставленных ему важных материалов с таким же намерением, какое он не однажды уже оказывал при других своих книгах, а именно: чтоб помещать их в новых изданиях и чрез то более получить прибыли.
Господин Шувалов весьма учтивым письмом уведомил его о получении вышедшего наконец в свет сочинения, и притом предложил ему следующие вопросы о главных недостатках, примеченных в оном: 1) для чего из множества присланных к нему материалов некоторые совсем в его сочинении не употреблены, другие же сообщены в превратном и подлинным известиям совсем в прошивном смысле; 2) для чего в сочинении не помещен ни один из сообщенных ему достопамятных Анекдотов и 3) для чего он без нужды портил имена знатных особ и вместо них писал их так, что по французскому выговору почти совсем невозможно их узнать, например: ШЕРЕМЕТУ вместо ШЕРЕМЕТЕВ, ЧЕРНЫШУ вместо ЧЕРНЫШЕВ, и проч.? Сей последний вопрос предложен был от г. советника и суб-библиотекаря Тауберта, который сам собирал много материалов для истории Петра Великого из русских книг и рукописей.
Вольтер писал в ответ на первый вопрос, что он не привык слепо переписывать то, что ему было дано; но и сам имея надежные известия, хотел сообщать и собственные свои мысли. На второй вопрос отвечал он, что знает всю цену сообщенных ему анекдотов, но в истории Петра Великого не касался еще до частных обстоятельств, следовательно и не мог употребить анекдотов; касательно же третьего вопроса, писал он по Вольтерски: «Ce que regarde l'estropemênt de homs propre, il me semble que c,est, un Allamand, qui me fait ce reproche. Je lui souhaite plus d,Esprit et moins de Consonans, то есть: Что касается до порчи собственных имен, то мне кажется у что сие. возражение сделано немцем. Я желаю ему более ума и менее согласных букв.» Таким образом отвечал он на помянутые вопросы.
120. Петра Великого изречение, когда он однажды получил жалованье
Весьма редкой пример, чтобы какой-либо Монарх упражнялся в таких делах, в коих одним только подданным думать прилично; или бы ожидал указов и произведения в чины от тех, коими они обладают! Дело не слыханное! но Петру Великому, были таковые упражнения милее всех прочих, и ему несравненно было приятнее, когда говорили ему: господин контр, или вице-адмирал, нежели ваше царское величество. Он хотел сим показать народу своему, что воинские достоинства в благоучрежденном Государстве получаются единственно заслугами, и что сии заслуги гораздо более имеют права к возвышению на достоинства, нежели род и счастие. Так ревностно соблюдал великий государь сей порядок, что наряду с прочими служащими производимо было и ему по чину жалованье. Некогда Монарх, получая такое жалованье, сказал окружавшим Его: «Понеже деньги сии заслужил я, как и другие офицеры, служубою Отечеству: то и могу я их употреблять, куда мне заблагорассудится; напротив того деньги, с народов собираемые, оставляются для государственной пользы и для охранения того же самого народа, ибо я обязан буду некогда отдать в них отчет Богу».
121. Петра Великого милость к пленному шведскому контр-адмиралу Эришильду
Однажды князь Меншиков угощал сего государя великолепным обеденным столом. Монарх посадил с собою и пленного шведского контр-адмирала, и по окончании стола говорил всем с ним присутствовавшим: «Вы видите здесь (указывая на сего пленного господина) верного и храброго слугу своего государя; он заслуживает и мое к себе уважение и милость. «Хотя он и немало побил храбрых моих солдат, но сие ему прощено, я останусь навсегда к нему благосклонен». Пленник, поблагодарив его величество за таковую милость, ответствовал: «Правда, что я государю моему служил верно, но не сделал я однако более ничего, как сколько должность моя от меня требовала. Я не защищал себя от смерти, хотя и избегнул оной. Всё, что утешает меня в моем несчастье, есть то, что я вашим величеством, как от великим офицером, побежден, и нахожусь в вашей милости». Он тогда же признался всем присутствовавшим, что россияне в сражении с ним бились как львы, и что ежели бы он сам не был очевидным свидетелем их искусства, то никогда бы не поверил, чтобы царь из подданных своих мог сделать таких храбрых и искусных морских солдат.
122. Петр Великий не любит пышности
В 1717 году Петр Великий приехал во Францию; во всех местах его путешествия воздавали ему почести должные его особе; но сей церемониал был ему в тягость. Он совсем не хотел останавливаться в боне, где епископ этого города приготовлялся сделать большой праздник и как уведомили его что царь российский проехал мимо, то епископ весьма негодовал. «Я солдат, – отвечал Монарх: – и как найду хлеб и пиво, так и доволен».
123. Петра Великого благодарность к тем, кои исполняют верно возложенные на них должности
Государь несколько недомогая, осматривал в Систербеке изготовляемое оружие, и оттуда проехал на Ладожской канал, работа, при которой находилось 25 тысяч солдат, происходила по желанию его величество весьма был доволен командиром оной генерал-поручиком фон-Минихом, Монарх по возвращении своем в Санкт-Петербург благодарил его признательнейшим письмом. Сие удовольствие свое изъяснил и императрице, своей супруге, такими словами: «Работа Минихова сделала меня здоровым, и я надеюсь со временем вместе с ним ехать водою из Петербурга и в Головинском саду при реке Яузе в Москве стать.» А на другой день будучи в Сенате, изъяснился так: «В Минихе нашел такого человека, которой скоро приведет к окончанию Ладожского канала. Я еще не имел ни одного чужестранца в своей службе, который бы, так как этот, умел предпринимать и совершать великие дела; помогайте ему во всем, чего он ни пожелает».
124. Петра Великого присутствие духа
Присутствие духа его было столь же беспримерно, как и великодушие его: сия отличительная черта украшает образ его паче других. Присутствие духа не оставляло его никогда в злосчастнейших приключениях. Он ни мало не терял бодрости. Что может быть несчастнее, как первое его сражение с Карлом XII под Нарвою. Армия его разбита, полководцы его взяты в плен, вся артиллерия его достается неприятелю; меди в России не было для вылития на место потерянной; весь народ был поражен страхом, и в ужасе своем воображал, что торжествующий неприятель разрушит их Отечество. Но монарх при печальном сем известии ни мало не смутился, но сказал хладнокровно: «Шведы победою своею научат нас победить их самих».
125. Петра Великого великодушие
Великодушие его превосходило границы. Известно, что на жизнь его многие были заговоры злодеев, ханжей и суеверов. Одной из таковых злодейских шаек начальник, Кикин, комнатный его служитель, взялся застрелить спящего, и с сим проклятым намерением вошел к нему в спальню, вынул заряженный пулею пистолет, приложился и спустил курок, но оный осекся, злодей пришел в страх и вышел вон: однако же через несколько времени опять то же сделал; но и вторично не имел успеха в сем адском предприятии. Изверг сей почел это чудом, и такое почувствовал угрызение совести и раскаяние, что решился разбудишь царя. Такая необыкновенная смелость привела Государя в изумление; он с поспешностью встал и спросил с торопливостью: Что случилось? Но Кикин стал на колени и начал говорить: «Бог послал меня сказать тебе, что промысл Его святой содержит тебя в отменном своем покровительстве, и что никакая сила вражья, ни внутренняя, ни внешняя, погубить тебя не может. Вот пистолет, которым два раза намеревался я застрелить тебя, и который два раза осекался; теперь Всемилостивейший Государь (продолжал он), жизнь моя находится в твоей власти: поступай со мной по своей воле». Монарх спокойно выслушав, и ничего не ответствуя, прошел несколько раз по комнате, и потом к стоящему на коленях обратясь, сказал: «Послов ни секут, ни рубят; Бог тебя простит».
