Бегство к себе - Галина Леонидовна Одинцова
– Она пыталась меня разговорить. Но я твердила, что болят желудок, живот, что у меня расстройство. Мама давала мне активированный уголь, сидела возле меня. А для меня это было как нож по сердцу. А один раз… однажды… она очень тихо, осторожно спросила: «Тебя кто-то обидел, доченька?» Я грубо ответила ей, что никто меня не обижал!
– Наверное, она что-то поняла.
– Тут ещё Андрей всё ходил, ходил… Если бы он знал, что случится дальше!
– Ох, я уже не знаю, чего ещё ждать! Бедная моя, бедная девочка! Отдохни. Поешь. Какой сыр! Я из-за нервов уже доедаю весь сыр. Жую и жую… Придётся заказать ещё!
Я жестом позвала официанта, и через секунду он был к нашим услугам!
– Альберт, а можно ещё тарелочку сыра?
Глава 12
– Роза, давай остановимся: слишком много на сегодня эмоций. Так никакое сердце не выдержит! Давай уже все разговоры закончим, отдохнём, просто посидим, расслабимся. У нас ещё почти неделя в запасе. Мы обо всём успеем поговорить!
– Дамы! Вот ваш сыр. И вот бутылка шампанского. Посмотрите налево, во-о-н на тот столик у стены. Вам просили передать комплимент.
– О, просто кстати! Роза, а ты говорила! Посмотри, какое к нам внимание со стороны мужчин! Естественно, что я тут ничего не значу. От тебя глаз не оторвать.
– Вика! Нет, нет, нет! Если бы ты знала, что было со мной! Ты даже половины не знаешь! Ты просто устала слушать меня! Ты даже не представляешь, какой кошмар у меня впереди! Я ничего не хочу! Никакого шампанского, никаких комплиментов!
– Роза! Если ты хочешь, чтобы я осталась твоим другом, ты должна слушать меня. Так нельзя! Три вечера подряд ты говоришь о себе. Можно сойти с ума. Всё! Делаем перерыв! Понимаешь? Пе-ре-рыв! Ты думаешь, мне легко слушать твою исповедь? Да, мы разъедемся и никогда больше не увидимся. Но пощади меня! Мне надо всё переварить, иначе я не смогу поверить в твои рассказы.
– Да, Вика, я тебя понимаю. Что-то я развалилась совсем.
– Вот и я о том же! Ты ничего не видишь вокруг. Не можешь выпутаться из паутины воспоминаний. Они окутали тебя, связали по рукам и ногам! Сегодня отдыхаем, завтра едем на экскурсию, сразу же после завтрака, а потом гуляем по городу. Согласна?
– Хорошо, Вика. Спасибо, что ты у меня есть! На самом деле, давай будем отдыхать! А пойдём на танцы!
– Альберт, принесите нам счёт, пожалуйста!
Я долго не могла уснуть. Переживала: может быть, зря не дала высказаться Розе сегодня? А с другой стороны – я тоже имею право на отдых. Я зачем сюда приехала? Эх, надо было в первый же день развернуться и выйти из номера. Бродила бы себе по санаторию в одиночестве, делала бы процедуры и ни о чём не думала. А теперь вот…
Я тут же пристыдила себя за эти мысли. Для Розы я попутчица. И ничего более. Она мне расскажет о себе, я напишу очередной роман о её судьбе. И мы останемся довольны! Написала же я рассказ «Тесный мир», который нравится даже мне, не только моим читателям. Мне тоже поведала однажды свою историю «попутчица» в одном из санаториев. И она до глубины души тронула меня. Я слушала эту женщину и удивлялась её спокойствию. Её мудрости и рассудительности. Этот рассказ настолько близок мне, что я его помню наизусть. Женщина делилась своей историей с таким наслаждением, с такой грустью и улыбкой, что меня пробрали мурашки! Вот она, слушайте.
– Я узнала его сразу. Сразу же, как только открыла дверь. Он нисколько не изменился: высокий, стройный, коротко подстриженные волосы слегка зачёсаны назад. И глаза! Огромные чёрные глаза! Они, как и много лет назад, внимательно смотрели в мои глаза. У меня подкосились ноги.
– Вам плохо? – тихо спросил он, и мне стало ещё хуже. Мягкий, низкий, бархатный, тихий и родной голос…
Из кухни выбежала дочка и бросилась гостю на шею.
– Мама, познакомься! Это мой жених! Мама, что с тобой? Опять давление? – она участливо посмотрела на меня и повернулась к гостю: – Извини, дорогой, мама переволновалась. – Потом взяла меня за руку: – Мамочка, пойдём в спальню, полежи немного, а я стол сама накрою!
Дочка заботливо обложила меня подушками, подала воду, чтобы запить таблетку, чмокнула влажными губами в щёчку и убежала, прикрыв за собой дверь. Я же окунулась в воспоминания…
Это случилось много лет назад. Врач посоветовал отвезти дочурку к морю. Слабенькая, болезненная девочка нуждалась в морском воздухе и воде.
– Прогреете её на камешках, покормите фруктами, рыбкой – и всё наладится, окрепнет ваш ребёнок! – успокаивал немолодой доктор, поглаживая малышку по беленькой головке.
Приехали рано утром, позавтракали как придётся и… к морю! Оно шуршало призывно; плескалось, выбрасывая на берег прозрачных медуз, было ещё чужим, незнакомым. Все шезлонги были заняты. Мы нашли свободное место почти у самой воды и расстелили голубенькое покрывало. Сели рядышком и стали смотреть на море. Маленькая беленькая болезненная девочка и я, которая бросила всё, чтобы поправить здоровье своего единственного ребёнка.
Резиновый мяч больно ударил по голове и отпрыгнул в сторону моря! Я очнулась, подскочила и… встретилась с ним глазами.
– Извините, – пробормотал он, – сын нечаянно, простите, он больше не будет.
То ли море шумело в голове, то ли от удара мячом мне стало дурно. Таких глаз и такого голоса я никогда не знала и, как показала дальнейшая жизнь, больше не узнала никогда.
Дети быстро подружились. Мальчик плохо говорил по-русски, но всё хорошо понимал, был шустрым и оберегал девочку как мог. Каждый день дети были вместе. Научились плавать, из моря их нельзя было вытащить, а ночью спали в одной кровати валетом, потому что мы, их мама и папа, тоже не могли расстаться ни на минуту.
Так прошёл месяц. Наступил последний день отпуска. Мы молча держали друг друга за руки и ничего не могли сказать. Будущего не было, прошлое прошло. Было больно и пусто.
Прошло двадцать лет. Дочь окончила престижный институт и известила меня, что выходит замуж за однокурсника, которого распределили за границу, а жить она без него не сможет ни одного дня. И вот…
– Мама, мамочка! У меня всё готово! Стол накрыт! Там родители твоего будущего зятя пришли! Тоже волнуются! Особенно отец! Он так нервничает… И почему-тоне сводит глаз с фото на стене. Ну с того, где мы с тобой на море, я там маленькая совсем. Помнишь?
