Девять жизней Роуз Наполитано - Донна Фрейтас
На мгновение я выныриваю и слышу голоса.
– Мам, это ты? – удается мне выдавить или нет, потому что меня, кажется, никто не слышит.
– Мы ее теряем! – кричит доктор.
– Я люблю тебя, Роуз, так люблю, мне так жаль, – всхлипывает Люк. Я его не вижу, наверное, он шепчет мне на ухо.
Затем приходит новая волна, больше, чем все остальные, и мир угасает. С ним угасаю и я.
Часть четвертая. Минус Роуз. Жизнь 4. Плюс Роуз. Жизни 6 и 8
ГЛАВА 22
15 августа 2006 года
Роуз, жизни 6 и 8
Люк стоит у кровати с моей стороны, куда обычно не подходит. В руке у него – банка витаминов для беременных. Он трясет ею.
– Ты же обещала, Роуз, – ровно и медленно говорит муж.
Киваю, тоже медленно.
– Да, – отвечаю я. – Ты прав.
– Прав? – Люк удивлен, что я поразительно легко согласилась.
Сама удивлена, но все так и есть. Я обещала и не выполнила обещание. Почему нельзя сказать это вслух? Что мне терять?
– Да. И мне жаль.
Муж садится на край кровати. Если бы он сейчас сфотографировал себя, то подписал бы снимок так: «Люк, портрет супруга, потерпевшего крах».
– Но почему ты их не пила?
Подхожу и сажусь рядом с мужем, человеком, который последнее время казался мне чужаком.
– Не знаю… То есть знаю. Во-первых, у меня от них болит желудок. Но самое главное – я просто не хотела их пить. Ты же знаешь: я никогда не собиралась заводить детей.
– Но ты сказала…
– Я сказала, буду пить витамины. Да.
– Я считал, это значит, ты готова попробовать.
– Я никогда так не думала.
Люк крутит банку в руках, и таблетки грохочут в тишине. Этикетка обещает столько всего. Фолиевая кислота! Железо! Слова ВАЖНЕЙШИЕ ЭЛЕМЕНТЫ, набранные крупными буквами, повторяются опять и опять.
– Зачем принимать витамины для беременных, если ты все еще не готова завести ребенка?
– Чтобы сделать тебя счастливым, – отвечаю я и добавляю, потому что это лишь часть правды, но не вся: – Чтобы ты перестал на меня давить.
Забираюсь с ногами на кровать и скрещиваю их. Подо мной белое стеганое покрывало, тонкое, мы застилаем его, когда в город приходит жаркое влажное лето. А мне хочется закутаться в зимнее одеяло – пушистое, уютное – и свернуться клубочком.
– Я хотела, чтобы мы перестали ссориться. Сработало на какое-то время.
– Мы сейчас ссоримся?
– Не знаю. А ты как думаешь?
Люк поворачивается ко мне. Забирается с ногами на кровать, скрещивает их, как я.
– Я не хочу ссоры. Давай не будем ругаться, хорошо?
– Хорошо, – киваю я. Мы неуверенно смотрим друг на друга. – И что дальше?
Муж пожимает плечами, короткие рукава серой футболки слегка приподнимаются, обнажая развитые от постоянного ношения фототехники мускулы. Я вдруг ошеломленно замечаю, насколько Люк привлекателен. Похоже, последние месяцы я об этом забыла. Мне захотелось его поцеловать, прижать к себе.
Я ведь могу его поцеловать? Я же его жена, наверное, могу. Правда?
Разве не так супруги преодолевают напряжение в браке, сглаживают разногласия, мирятся – занимаясь сексом? Мы с Люком так проблемы не решали, я никогда этого не понимала. Когда мы ссоримся, заниматься сексом мне не хочется. Хочется швырять вещи, кричать или дуться сутки напролет.
А если хоть ненадолго перестать думать, волноваться, не позволить нашим разногласиям из-за ребенка встать между нами? Что, если просто дать шанс биологии определить за меня мое будущее – быть мне матерью или не быть? Если забеременею, так забеременею, а нет – мы с Люком сможем сказать, что пытались. Я смогу сказать, что пыталась или по крайней мере согласилась попробовать стать матерью и у нас просто ничего не вышло, проблема решилась раз и навсегда.
Будет приятно знать, что я что-то делала. Возможность маячит впереди, нашептывает, манит.
Мой первый шаг на этом пути – легкое движение. Я касаюсь кончиком пальца обнаженной кожи руки мужа. А потом совершаю целый прыжок, коснувшись его щеки и целуя, по-настоящему целуя Люка. Без разговоров, споров и решений.
Пока будет так.
Проведем эксперимент.
ГЛАВА 23
2 июля 2007 года
Роуз, жизни 6 и 8
– Мама?
– Что, милая? – Мама увлеченно раскатывает тесто на столешнице. Спереди ее свободная красно-сине-белая футболка испачкана мукой.
«Проникаюсь духом Четвертого июля!» – заявила она, выйдя к завтраку в костюме цветов американского флага. Мы живем в доме, который родители каждое лето снимают на праздники. Он стоит прямо на пляже.
– Вы с папой никогда не думали отказаться от решения заводить ребенка? Меня?
Ручки старой скалки, расшатавшиеся за годы пользования, звякают, когда мама вжимает ее в тесто. Потом отрывает бумагу для выпечки, высыпает на нее горсть муки. Белая пыль оседает во влажном воздухе.
– О чем ты, Роуз?
Салфетка, на которой стоит пластиковый стаканчик с кофе со льдом, промокла от испарины. Лед почти растворился. Отпиваю глоток, жую соломинку. Тишину нарушает звук прибоя. Неужели я правда собираюсь ей сказать? На самом деле?
Да.
– Когда вы с папой старались зачать ребенка, вы ни разу не задумывались о том, чтобы просто бросить попытки и не иметь детей вообще?
Скалка со звоном ложится на раскатанное тесто. Мама поднимает на меня взгляд:
– Конечно думали. И не раз.
– Правда? – недоверчиво спрашиваю я, хотя сама задала этот вопрос.
Мама хмурится. На лбу – капельки пота. Руки все еще сжимают скалку.
– Роуз, когда десять лет пытаешься зачать ребенка, множество раз возникает желание сдаться. И не потому, что я тебя не хотела.
– Конечно, – быстро отвечаю я. – Понимаю.
Мама кладет скалку, отряхивает футболку от муки. За окном раздается скрип шезлонга на веранде, в котором отдыхает папа.
– Ну, и в чем дело?
Подумываю, не сменить ли тему на другую, не такую тяжелую, но все же продолжаю:
– Ты удивишься, но… – я тяжело сглатываю, – мы с Люком пытались завести ребенка.
Мама вздрагивает всем телом, дергает руками, будто марионетка, и с грохотом сбивает тяжелую скалку на пол.
– Что?
– У вас там все в порядке? – окликает с веранды папа.
– Все прекрасно! – кричу я в ответ.
– Но ты же не хочешь детей, – шепчет мама. – И никогда не хотела. С подросткового возраста твердила, что внуков мне не видать, мучила меня. Не верю!
Ясно, это была ошибка.
– Ну и не верь. Прости, что рассказала. – Отпиваю еще кофе со льдом, который уже стал комнатной температуры, разворачиваюсь, чтобы пойти на кухню, но тут испачканная мукой рука меня останавливает.
– Постой, – вздыхает мама. – Давай поговорим.
Я не оборачиваюсь.
– Мне понадобилось много
