Дмитрий Красавин - Микеланджело из Мологи
Реальностью была и победа на состоявшихся в октябре 1939 года выборах в местные органы власти просоветски настроенных кандидатов единого фронта рабочего класса.
Трудно сказать, какое из вышеперечисленных обстоятельств повлияло больше, но уже на следующий день после открытия выставки она была закрыта. Без объяснения причин арендодатель заявил о досрочном расторжении договора, вернул полученную авансом арендную плату и пригрозил санкциями, если помещение не будет в ближайшие часы освобождено. Пара небольших заметок в местной прессе и похвальный отзыв о выставке одного из радиожурналистов потонули в грохоте сапог вводимых в Эстонию Советских войск, сопровождаемом приветственными криками "фронтовиков".
Картины из зала пришлось перенести в подвальное помещение на улице Харью возле гостиницы "Золотой лев". Этот же подвал, за который они были вынуждены платить хозяину аренду десять крон в сутки, превратился в их временное пристанище. Материальное положение становилось критическим, об организации новой выставки в Эстонии, с каждым днем все больше зависимой от восточного соседа, нечего было и думать. Жить в Таллинне на положении нелегалов, без каких-либо твердых источников доходов становилось все трудней и трудней. В январе 1940 года Анатолий и Настя предприняли попытку тайком проникнуть на уходящий в Швецию пароход, но были арестованы эстонскими пограничниками. Дальнейшая их судьба Павлу Мироновичу Деволантову неизвестна. Он сам, по договоренности с друзьями, должен был ждать от них вестей в Таллинне. Деньги у него довольно быстро закончились. В обмен на предоставляемое жилье, хлеб и воду хозяин подвала заставлял Пашу трудиться без выходных по 12 часов в сутки в мастерской по изготовлению рамок. Когда Эстония в августе 1940 года вошла в состав СССР, по городу покатились одна за другой волны арестов, выходить на улицу человеку, находившемуся во всесоюзном розыске, стало не безопасно. Оккупация Таллинна немцами облегчения не принесла, так как с советским паспортом, в котором стоит штамп о московской прописке, показываться на глаза оккупантом, постоянно устраивающим облавы по проверке документов, было равносильно самоубийству. В сентябре 1944 года дом, в подвале которого хранились картины и жил Паша, был разбомблен советской авиацией. К счастью, перекрытия подвала выдержали удар. Через пару дней Паша сумел самостоятельно выбраться из-под обломков и затем, замаскировав вход кусками сухой штукатурки, продолжал прятаться в подвале до прихода Советских войск. После освобождения Таллинна он подыскал другое убежище, в которое перебрался вместе с картинами в июне 1945 года. Легализовать свое пребывание в Таллинне он смог только в 1957 году, после начала Хрущевской оттепели. Все его попытки узнать о судьбе Анатолия и Насти оказались безрезультатными.
Примечания.
54. Николай Петрович Крымов (20.04.1884 - 06.05.1958) - живописец. Преподавал в Московском художественном училище в 1934 - 1939 годах.
55. Договор о "Дружбе и границах" между СССР и Германией был подписан 28 сентября 1939 года. В этот же день Эстония была вынуждена подписать с СССР пакт о взаимопомощи, согласно которого на ее территории в оговоренных сторонами районах были размещены советские войска, численностью 25000 человек.
56 Никакая осторожность уже не могла помочь маленькой стране. Эстония была обречена войти в состав СССР с момента подписания 23 08. 39 Молотовым и Рибентропом секретных протоколов к пакту о ненападении, разграничивающих сферы интересов между Германией и Советским Союзом. 16 июня 1940 года правительство СССР направило правительству Эстонии ноту, в которой потребовало прекращения антисоветских провокаций, создания правительства способного обеспечить строгое соблюдение пакта о взаимопомощи и согласия на введение дополнительного контингента советских войск. 21 июня 1940 года, чувствуя за спиной поддержку Великого соседа, единый фронт рабочего класса и его боевой авангард - компартия Эстонии, организовали по всей стране массовые демонстрации и митинги. В Таллинне демонстранты захватили полицейские участки, склады оружия, здание радиоцентра и редакции крупнейших газет. Самодеятельная вооруженная организация, Народная самозащита, взяла под охрану правительственную резиденцию - замок Тоомпеа. Проведенные 14-15 июля 1940 года выборы в Государственную думу Эстонии носили уже чисто косметический характер. 21 июля дума приняла декларацию о провозглашении Эстонии советской социалистической республикой, а 22 июля - о вступлении в состав СССР.
Глава двадцатая
Прошло двенадцать лет после моей последней встречи с Павлом Мироновичем Деволантовым. Помню, я заскочил к нему в комиссионку буквально на полчасика: попрощаться перед отъездом на работу в Тюмень. Мы попили чай, поговорили о чем-то малозначительном. Предстоящая работа в Сибири не особенно меня вдохновляла. Интерес был чисто меркантильный - заработать деньги. Мы договорились, что после моего приезда вместе подумаем о дальнейшей судьбе картин мологских художников, так как начавшийся в стране процесс перестройки, позволял надеяться, что в скором времени их без опаски можно будет выставлять в любом музее или выставочном зале. Однако, когда спустя полгода я вернулся в Таллинн, то Павла Мироновича уже не было в живых. Комиссионный магазин перешел в частные руки. Подвал, в котором хранились картины, был затоплен в результате аварии канализационных труб. Новый хозяин магазина, не догадываясь об исторической и культурной ценности случайно доставшегося ему наследства, откачал фекальные воды лишь спустя пару недель и тут же дал указание производившим ремонт дома строителям вывести все находившиеся в подвале вещи (в том числе и картины) на свалку.
"Ничего ценного я не видел: все грязное, липкое... К тому же, запах..."
Не без труда отыскав шофера, который вывозил мусор, я выяснил у него примерное расположение того места на свалке, куда были свалены картины из подвала комиссионки. Затем организовал из промышлявших на свалке бомжей поисковую команду и приступил к раскопкам. Довольно быстро мы отрыли когда-то принадлежавшие Павлу Мироновичу Деволантову стулья, кресло, стол... Разумеется, все было поломано, местами обгоревшее. Но ни картин, ни их рамок найти не удалось. После двух дней безрезультатных поисков, я принял решение об их прекращении и, согласно ранее достигнутой договоренности, расплатился с бомжами пятидесятидолларовой купюрой. Удрученный, я уже собирался уходить восвояси, но тут их местный "пахан", нагло улыбаясь, потребовал от меня еще пятьдесят долларов в обмен на информацию о судьбе искомых мною картин. Заполучив требуемую сумму, он тут же, под утвердительные кивки своих товарищей, поведал историю о том, что картины будто бы лично им "отреставрированы" (помыты водой) и проданы в городе за все те же пятьдесят долларов одному американцу. Откуда он определил, что именно американцу, а не шведу и не немцу, "пахан" вразумительно объяснить не смог.
- Оно так было видно, что американец...
- А зачем мы впятером копались в этой куче мусора, если ты знал, что картин здесь нет?
- А вы сказали, что надо искать...
"Пахан" довольно точно описал, как выглядели сами картины, но ни фамилии, ни имени "американца" назвать не смог.
Возвратившись в город, я предпринял ряд шагов по поиску "американца" и пропавших картин: дал объявления в газетах, обратился за помощью к знакомым в таможенную службу и полицию. Все было бесполезно. Я уже полагал, что оборвана последняя нить, незримо связывавшая меня с художником из Мологи и его юной спутницей, но...
Весной этого года мне случилось, в качестве переводчика, отправиться с группой бизнесменов в Нью-Йорк. После завершения официальной части визита, хозяева организовали для нас ряд экскурсий по городу и, в том числе, на остров Эллис в Музей эмиграции.
Если монумент Свободы - символ Америки, то расположенный неподалеку от него на острове Эллис Музей эмиграции - ключ к пониманию ее сердца. Ибо американцы - это нация эмигрантов. За исключением коренных жителей Америки, индейцев, численность которых не превышает двух процентов от всего населения США, остальные американцы потомки тех, кто добровольно или вынужденно покинул свою историческую родину. Америка стала новой родиной для миллионов англичан, французов, немцев, жителей африканского континента, китайцев, русских, поляков, евреев... Здесь не сшибают топорами вывески с домов, даже если на них вместо латинских букв иероглифы. В Китайском квартале Нью-Йорка в телефонных будках спокойно лежат телефонные справочники на китайском языке. На Брайтоне бросается в глаза обилие русских надписей. Некоторые продавцы в магазинах с трудом изъясняются по-английски. Но никто, ни один государственный чиновник не может потребовать от владельца частного магазина, чтобы тот уволил своих продавцов за их плохой английский. Нет в Америке такого закона, и все тут! Для прибывших из Эстонии неэстонцев все это кажется сказкой.
