Сергей Лукницкий - Отель Империал - выход из WINDOWS

Алтухов любил Европу с ее размеренной комфортной жизнью, маленькими городками, благоустроенностью и умом-разумом, создающим все, что только можно предусмотреть на случай любого чиха, любого желания граждан. Но в Карлсбаде он еще ни разу не был. И теперь с волнением предвкушал новые приключения и впечатления от неизведанного места.

За иллюминатором самолета темнело ночное небо с одной-единственной алой рваной полосой на горизонте.

Этим вечером Похвалов впал в отчаяние. Он был на грани срыва, вспоминал детство, Юсицкова, жену. Он поставил "шкоду" на стоянке в конце трассы Карлсбад -- Баден-Баден и вернулся пешочком к дому Ганса Хоупека. Похвалов уже знал, что участок плотно прилегает по бокам к соседним территориям, у особняков общие заборы. Через чужую территорию перебегать было опасно. Но сзади, сразу за оградой особняков, на улице Карела Чапека стоял прекрасный дворец, в котором размещался дом престарелых. Парк, где находился дворец, не был огорожен, только вдоль тротуара, выходившего на бульвар Шумана, шла высокая ажурная решетка. Похвалов уже пробирался на участок Хоупека, пройдя вдоль бульвара Шумана до моста возле отеля "Ричмонд". Там, спустившись под мост, но не к воде, а только чтобы обойти решетку, он пролезал через зеленое ограждение и попадал в парк.

Вечером и ночью парк был пуст и черен. Деревья росли далеко друг от друга, но старинные их кроны почти сплетались высоко над головой, образуя слегка дырявую крышу. Похвалов, неслышно ступая по газонам, выходил на дорожку, ведущую к особнякам. Теперь он знал, как выглядит особняк Хоупека сзади, а в прошлый раз, в безлунную непроницаемую ночь, он искал его долго. На территорию же дома престарелых пробирался еще два часа: в Карлсбаде чем дальше от центра, тем больше расстояния. Особенно длинны парки и бульвары, а старинный, построенный еще Карлом замок располагался в настоящем ущелье между двумя зелеными высокими холмами. Весь остальной Карлсбад, его центр, его старый город -- на левой возвышенности, в другом кругу рая.

Похвалов тронул калитку, которую в прошлый раз ему удалось открыть ножом. Калитка скрипнула и поддалась. Похвалов вошел на участок. Высокие кусты туи тут же скрыли его. Он оглянулся. Чья-то медленная тень слилась с деревом, стоявшим за дорожкой метрах в семидесяти. "Что у них тут, олени, что ли, по парку шляются?" -- подумал Похвалов и, спрятавшись за кустом, стал вглядываться в темноту. "Показалось. А может, какой-нибудь карлсбадский пенсионер европейского значения гуляет при луне?"

Луна как раз вышла из-за облака и осветила ближнюю часть парка. Возле толстенного ствола дерева, на которое смотрел Похвалов, он различил статую. Обыкновенную гипсовую статую "Девушка с веслом". Нет, шутка. "Диана-охотница". Ну, неважно.

ХОУПЕК

Ганс Хоупек прошел по залу аэропорта, неся на плече большую серую сумку и везя за собой на веревочке большой серый чемодан. Он взял машину и доехал до дома за пятнадцать минут. Таксист попался неопытный, абсолютно не знал города. Пришлось объяснять ему, как пользоваться мобильным компьютером. Связь с диспетчерской у него вообще не работала. Подъехав к дому, он выскочил из машины и, все еще извиняясь, открыл пассажиру дверцу. Потом получил деньги, даже не посмотрел, дал ли пассажир чаевые (а он их не дал). Суетливый водитель вынул из багажника вещи и, взвалив их на себя, пошел за Хоупеком в дом. Тот был уже на крыльце, набрал код сигнализации, открыл дверь и прошел внутрь, зажигая свет в кухне и комнатах. Прошел почти весь первый этаж, проверил дверь черного хода под лестницей на второй этаж -- она была заперта. Не успел он поднять голову от замка, как получил тяжелый удар в область мозжечка и свалился на пол. Свет в квартире уже не горел.

Очнулся он в машине, на полу между задним сиденьем и спинкой переднего. Тут же почувствовал, что связан по рукам и ногам. Руки, правда, были связаны спереди, но при этом веревка от них шла к щиколоткам ног. Не разогнуться. Во рту его был кляп, от которого сводило скулы и раздувались жилы на шее. Он иногда, когда смотрел приключения по видео, смеха ради задавался вопросом, как может выжить жертва, которой вставили кляп, если у нее насморк. Теперь ему самому предоставили возможность узнать это.

В Москве он простыл, и в полете нос его окончательно заложило, уши тоже, причем, как никогда еще, перепады давления больно отзывались на его барабанных перепонках. Его знобило даже под двумя пледами, принесенными стюардессой, и та предложила ему бутылочку виски. Он взял три бутылочки водки по пятьдесят грамм. Стюардесса понимающе улыбнулась. Теперь он не чувствовал ни насморка, ни пробок в ушах. То ли водка помогла, то ли кляп: перепуганный организм сообразил, что ему лучше перебороть болезнь. Хоупек поднял голову. Первое, что он увидел в заднее стекло, были огни, целый космос огней, целая галактика огней в черной бездне, удаляющейся от него с бешеной скоростью. Он понял, что его везут в горы.

"ИМПЕРИАЛ"

Алтухова, хотя и было предписано, что никто встречать не будет, встретила Ярослава Иераскова, сотрудница Интерпола, худая высокая женщина с длинными розовыми волосами и кривоватой переносицей.

-- Кинстинтин? -- спросила она, подходя именно к нему возле стеклянных дверей зала прилета. -- Пидемтье до машины.

Она представилась, показала удостоверение и пошла вперед, сверкая своими длинными голенями в разрезе юбки.

-- Вы не на Украине русскому языку обучались? -- спросил весело Алтухов.

-- Ньет, но мой учитэл языков из Косого Рога, -- объяснила Ярослава, -зэйчас ми поедемо до готеля, там вы переспите, в утро ми до вас доберемось.

-- Очень... -- расшаркался Алтухов, -- ну, здоровенки булы тогда.

Ярослава посадила его в свою машину, они выехали на широкую свежеоснащенную трассу.

-- Авеню Карела Чапека, -- пояснила Ярослава, -- можно поехат до Москва, туда.

Она махнула рукой в обратном направлении. Дорога была освещена, поэтому Алтухов не видел ничего, кроме самой трассы. Разглядеть что-либо за стеной фонарей не представлялось возможным, все залила ночь. Они быстро доехали до города, переехали мост Петро Примо и резко повернули на авеню Либушина, ведущую к "Империалу".

-- Здьес живал мсье, херр Хоупек, -- показала Ярослава, -- толко он пропал. Двер в хату была открыта, на пороге лежал newspaper, газета, ни вещей, ни следов, толко нашелся следы туфлей и раскурочон... то, что зобирайт писма и гэзет.

-- Почтальон? -- удивился Алтухов.

-- Уи, поштальон, -- кивнула Ярослава.

-- Убит -- ранен?

-- Нон, почтальон, -- догадалась Ярослава и исправила ошибку, улыбнувшись, -- коробка для писем, уи?

-- Почтовый ящик раскурочен?

-- Уи, уи. Вот здесь Старый город, Собор и моя праца, -- Ярослава повела рукой.

"Прачечная", -- решил сперва Алтухов, но когда Ярослава добавила, что они туда с ним завтра пойдут вместе, почуял подвох.

-- Праца -- это по-французски что?

-- Это по-русски Интерпол, -- объяснила Ярослава и, пропетляв еще по горным извилистым улочкам, притормозила возле шикарного отеля.

Они оставили машину на тротуаре. Отель располагался в глубине ложбины, на холме и доминировал над городом. Двумя полукружиями по обе стороны от гостиницы высились длинные мачты с государственными флагами различных стран, а ко входу в "Империал" вела освещенная маленькими яркими лампочками ковровая дорожка. Над ней, поддерживаемый мощными цепями сверху и витыми колоннами снизу, висел длинный, метров десять в длину, козырек. Прямо под козырек подъезжали машины, лакеи открывали дверцы и помогали вылезти или вползти пассажирам.

Алтухов почувствовал неловкость. Ему приходилось бывать в гостиницах и покруче, но всегда это было вынужденное проживание: слежка или спектакль. Теперь он не знал, кто будет платить, и боялся, что бухгалтерия ФСБ не потянет таких расходов.

Ярослава провела его в холл и попросила подождать на диване, при этом носильщик уже забрал сумку Алтухова и понес в его номер. Она быстро вернулась и предложила Алтухову подняться.

-- Портеру необходимо будет дат тридцать крон, -- улыбнулась Ярослава в деревянном скрипучем, как новые штиблеты, лифте, -- вы маете гроши?

-- Маю, я двухсотый раз за границей, но, мадам Ярослава..., не знаю, как называют даму в Чехии.

-- Мадемуазель, -- рассмеялась она старомодному словечку, -- девушка, и я тоже не знаю девушек в Чехии.

-- Яра, Ярослава, -- наконец вспомнил смущенный Константин Константинович, -- кто бронировал номер?

-- О! Не волновайтесь, -- громко воскликнула Ярослава, и у Алтухова сразу отлегло от сердца, -- это дружеский жест нашего короля Ганса Хоупека. Шутка. Карла IV.

-- Как?

-- Ну, все хорошее, что делают подданные Чешского королевства, они делают от его имени, -- философски объяснила Ярослава Иераскова и предложила Алтухову все-таки выйти из лифта.

Они прошли по широкому пустому коридору, где стены, потолок и ковер, скрадывающий звук шагов, были серого, мышиного цвета, а тусклое освещение, выхватывающее то здесь, то там картины на стенах, делало потолок еще ниже, чем он был на самом деле. "Электричество экономят", -- решил Алтухов, сворачивая за угол. Возле его номера уже стоял носильщик, ждал свою денежку. Алтухов незаметно, как милостыню, вынул из маленького кармашка на животе жилетки мелочь и сунул ее носильщику в белую перчатку.