Вячеслав Курицын - 7 проз
Хотя ниже определенно написано - "магазин оптики", я упорно видел стену в кабинете у окулиста.
...увязнешь с разбегу взглядом в стенке у окулиста...
...окулист проходит сквозь стену с дарами отсутствующего стекла.
...в стене забродили взоры без глаз, очки без зеркал...
...Перевожу, как Мартина пишет, как никто не хочет
спонсировать журнал для слепых.
Вижу, как Мартина в кабинете у окулиста
всматривается в белую стену.
Кажется, понимаю, почему Мартине кажется,
что из стены проступают очки.
Ей нужно увериться, что ее всматривание удостоверено
И зрением оттуда, куда она всматривается...
У тебя картинка тоже бледная, черно-белая: темные оправы на белой стене. Но поскольку я увяз в своей версии, то, поняв, что ты имела в виду совсем другое, увидел твою картинку - по контрасту - очень цветной, беннетоновской: разноцветные оправы на выигрышном фоне, такой парад дизайна.
Тем более, что магазин, даже такой важный, как магазин оптики, пространство все равно открытое, за стеклом (в раме окна, в отличие от рамы очков, стекло есть, конечно) жужжит яркая европейская жизнь, дверь, может быть, приотворена, и доносятся какие-то голоса с улицы.
Я не исключаю, что фраза о том, что никто не хочет спонсировать журнал для слепых, донеслась с улицы. Что ты это не прочла, а услышала.
Эта информация больше впечатляет, если кто-то оборонил ее, проходя мимо.
Представить, что люди, говорящие звуки, ходят с комиксовыми пузырями у рта, в которых сказанное ими записано разноцветными разноформатными буквами. Иногда это могут быть и буквы Брайля.
Запнувшись на случайно растопырившейся по воздуху фразе, ты остановилась и удивленно обнаружила, что стоишь перед витриной очкового магазина.
Можно представить себе демонстрацию слепых или плоховидящих, которые сняли со стены твои очки без стекол и в таких символических снарядах пошли пикетировать мэрию или еще какое учреждение, где попирают права обделенных зрением. Не спонсируют, например, журнал.
Знаешь, есть такая игрушка: очковая оправа, в которой вместо стекол картинки с изображением глаз? Ты как бы надеваешь маску глаз.
Античные статуи, как тебе известно, были цветными, а не белыми. Их раскрашивали красками. В частности, рисовали зрачок. Нам статуи кажутся слепыми потому, что лепестки их зрачков не зарисованы.
Может быть, стоит надевать очки без оправ на нераскрашенные статуи. Но твоя белая стена сама статуарна. То есть готова к порождению статуарности. Оштукатуренная стена для праздного наблюдателя - род камня, некая первоматериальность, из которой и вырубаются как раз сущности и скульптуры.
Или твоя тревожная интонация подозревает потенциальных обладателей очков в замурованности - они, обладатели, там, в стене, они даже не замурованы, они просто шли сквозь стену, но не хватило сил, и только оправы пробились к свету, оставив в глубине штукатурки глаза и линзы.
Наверное, это трагическое происшествие: из всего богатого мира оптики, магических кристаллов, хрустальных кристалликов, роговицы с расходящимися веерами радугами, из всего этого праздника зрения к свету пробиваются только пустые оправы, жалкая модель несостоявшегося акта смотрения.
Но где-то здесь притаилась и комнатная европейская сказка, в ваших кукольных декорациях должны разыгрываться такие мистерии: пусть пустые маски глаз покинут стены и будут пугать ночных прохожих, выглядывая из подворотен, свешиваясь с мостов, мерещясь-отражаясь в витринах. Швейцарская тематика, вся эта мифология самых надежных банков, кухне которых можно доверять до тех пор, пока она игнорирует нравственные телеги типа свежей истории с еврейскими зубами, которые стали швейцарским золотом. Евреи, положим, настоящие, золото, наверное, тоже, но в самой идее тайны вкладов есть некоторая оперетточность, гармонизующая с нашими летающими по городу пустыми очками. Глупо срывать с ночи маску, глупо радовать мир неожиданным открытием, что по сцене ходят не сами герои, а актеры, глупо указывать пальцем на банк, подозревая, что в нем хранится неблагородный драгметалл, если сама архитектура банка предполагает существование в его недрах пазух для темных дел.
Правила трик-трака были ясны: если тебе выпало на костях три раза по двенадцать и ты заскочил на клетку с изображением пустой оправы - все, ты вышел из игры, твои деньги в швейцарском банке, это место находится вне наших по его поводу представлений.
Я бы не сказал, что мне дорога циничная формула, что в основе всякого капитала лежит криминал, но меня смущает и идея тотальной прозрачности: прозрачности общества, банковских стен, доходов правителей, геополитической игры. Во-первых, прозрачность чаще оказывается системой зеркал, которые скрывают темный угол, а во-вторых, морально-этическая артиллерия преследует, как правило, простую цель: чтобы отстегнули.
Протиснувшиеся оправы стали жертвой идеи непрозрачности: идя сквозь пласты стены, они потеряли все - и зрящее тело, и ствол для подачи взгляда, и представление о спектре. Колечко жерла отрезано от ствола и экспонируется отдельно: оно не сможет выстрелить, даже если остальная часть пушки замурована в десяти сантиметрах. Штукатурка перетирает жгутики, на которых крепится яблоко и ядро.
Но в качестве инструкции по применению или утешительного приза в пакетик с покупкой вкладывается брошюра: свод задавленных непрозрачностью высоких смыслов. Чем больше ты покарябался внутри этой стены, тем трагичнее вся операция. Эти надломленные оправы, повисшие на стене, как подстреленная утка на ветке, многого, что называется, стоят.
Во всяком случае, Мартина, они хотят тебя в этом убедить: ты не можешь заглянуть в стену, не можешь знать, насколько жестоко и в самом деле было приключение с замурованными. Тебе предъявляют уже раны.
Тебе предъявляют странного вида закорючки: кружочки и проволочные треугольнички. Оправы вне контекста вполне нелепы. Нелепые значки на белом фоне.
Конечно, это буквы. Буквы Брайля, набухающие на бумаге, не набухли на ней из-за манифестированного отсутствия спонсора. Твои буквы-оправы появляются вместо этих букв, а потому, видимо, по синонимичной технологии: набухая из плоскости, выделяясь вперед из отвеса листа.
16.07.97.
Мартина, привет!
Из вчерашних новостей.
Убили Версаче. Первые теленовости подали это в четком идеологическом контексте: убит модельер, работавший для бандитов. У нас теперь такая идеология: очищаемся, избавляемся от криминала. Делаемся, что называется, прозрачными. Я не удивлюсь, если убийство Версаче заказал Кремль, которому нужен был символический удар по новым русским.
Профессор Лев Эрнст, папа Кости Эрнста, основавшего журнал "Матадор", в котором я ныне работаю, изготовил трансгенную свинью. Это свинья с какими-то человеческими органами. Генетический мутант. Она скоро родит поросят, у которых предполагаются органы, идентичные человеческим. И их, эти органы, можно будет пересаживать человеку.
Свинья, втираясь в грязь, ублажает таким образом свое тело, попросту чешется. Только ли? Думаю, налаживая столь напряженное движение между собой и почвой, она на свой лад пытается расшатать пространство.
Вот есть какой-то кусок топоса - так бубнит у подножья щетинок вторичная свиная интенция. Его фактурное наполнение не имеет решающего значения: фактура уходит, а топологическая выемка остается. Но ведь контуры этой выемки тоже как-то дрожат в зависимости от актуального наполнителя. Более того - наполнитель способен продавливать эти контуры, смещать складки.
Вот свинья и уминает пространства: пусть они хотя бы засвидетельствуют, что силы вращения свиньи не хватит для радикальной умятины, косвенно признав, что сама по себе такая умятина, в общем, возможна.
Я почему думаю о своем племяннике Паше, который ходит по тем же маршрутам? От парка, который у дома, до школы, у которой начинается другой большой парк. А по дороге от дома до школы он идет еще через один парк, через "сад Гагарина". Будто речь о Лондоне каком, так много в ней (в речи) парков.
Я озабочен судьбой тех пространств, о которых думал, гуляя по двору или возвращаясь из школы.
Слово "думал" вряд ли подходит, оно и сейчас не подходит, даже сейчас я не думаю об этих пространствах, а вызываю магией письма какие-то их проекции: может быть, пятна на моем теле выступают в эти секунды в соответствии с топографией какого-то участка: но и это вряд ли, вряд ли, и это только литература, болтовня.
С детства я затеял сильно сутулиться, все время смотрел в землю, в результате чего у меня на всю жизнь кривая спина. Сейчас, с годами, она начала меня беспокоить, и я постепенно начинаю что-то предпринимать: массаж, туда-сюда, мануальная терапия, за компьютером сижу в каком-то оздоровительно-магическом поясе, подаренном Пелевиным (правда, в данном месте текста пояса этого на мне нет).
