Бессонов - Двадцать шесть тюрем и побег с Соловков
"Идите как звери", напутствовал он нас, - "не выходите даже на тропинки".
Мой дневник.
27-го Мая. Шли всю ночь и день без отдыха. Часов в 7 вечера пришли на хутор в 34 верстах от деревни Подужемье. Войдя на хутор попали на засаду красноармейцев. После перестрелки кр-цы удрали на лодке. Мы спешно двинулись по Кеми, забрав продукты у рабочих. Продуктов мало. Придется голодать. Усталость страшная. Часа в 2 ночи свернули от Кеми и часов в 7 утра встали на отдых.
И дальше:
28-го Мая. Весь день на отдых, питание слабое. У всех сильная опухоль в ногах. Часов в 10 вечера выступили на Шомбу.
У Мальсогова были не ноги, а сплошная рана. Кроме того, {197} во время путешествия по снегу и остановок, он отморозил себе пальцы на ногах. Они были синие и не двигались.
Когда он показывал их мне, я ясно видел, что они отморожены, но уверял его, что они только посинели от холода. - Все равно помочь было нельзя. Нужно было идти вперед. Не граница подойдет к нам, а мы должны подойти к границе.
Но до Шомбы мы так и не дошли - просто не вытянули. Усталость взяла свое. Нам предстоял большой обход. Нужно было идти на ее истоки, где было меньше вероятности встретиться с противником, и там переправляться.
Вопрос этот все время сидел у меня в голове. Сазонов обещал построить плоты, но я знал, что это легко говорить, но гораздо труднее сделать. Шомба все время заставляла о ней думать.
Ночью, решив, что нам не дойти, мы двинулись в этот обход, но после двух дней, проведенных совершенно без сна, в постоянном движении, мы отошли недалеко и скоро встали на отдых. Спали целый день. К вечеру начали готовиться.
Подсчитали продукты - их оказалось очень мало. Вопрос наших ног и обуви был для нас один из первых. И он был совсем не благополучен. Начали одевать сапоги - не лезут.-Не ноги, а чурбаны. Васька распорол свои сапоги и сделал поршни.
Еще на стоянке, во время снежной бури, я, одел сапоги Мальсогова, почти сжег их на костре. Здесь я пристроил ему его галоши, то есть протянул в них ремни, так что он не падали.
Для себя я распорол свои сапоги, но все таки они жали, поэтому я засунул их за пояс и пошел в кожаных туфлях, которые вытащил из лагеря Сазонов.
29-го Мая. Ночь шли по непроходимым болотам. День на отдых. "Брусника, гуси и заяц". Среди ночи Малбродский от переутомления не мог идти, встали на отдых. - "Соленая рыба".
За все время нашего пути, все мои старания были направлены на то, чтобы как можно меньше отдыхать, и как можно скорее двигаться вперед. Но это не всегда мне удавалось.
Иногда тихим, просящим, иногда резким раздраженным голосом, Мальсогов уговаривал остановиться и {198} "передохнуть". Я знал что значить это "передохнуть". Маленький отдых... А потом никого не поднять.
В этот день для преждевременного отдыха были основательные причины: Мы шли по красному ковру... Это была прошлогодняя брусника, зимовавшая под снегом и теперь очень вкусная, а особенности на голодный желудок. Но еще соблазнительнее были гуси, которые летали над нашими головами и заяц, сидевший долго в поле нашего зрения. Стрелять или нет? Каждый патрон на учете... А расстояние большое. Я воздержался. Все эти обстоятельства и заставили нас отдохнуть, с тем чтобы раньше выступить.
Но отдых затянулся до вечера, и только мы вышли, как опять принуждены были остановиться.
За все время похода, Мальбродский шел великолепно. Казалось усталости он не знает. Конечно это были нервы, и они сдали...
Без всякого основания, он вдруг начал перегонять меня и, шатаясь из стороны в сторону, делать передо мной круги по болоту.
Меня это удивило, я спросил в чем дело?
"Так, нужно размяться", ответил он.
Но я понял, что дело не в том, что надо "размяться", а в том, что человек сейчас может упасть и больше не встать.
На нем не было лица. Я довел его до первого попавшегося "острова", то есть до леса среди болота, и мы встали на отдых.
Он долго держался, не выдержал и свалился как сноп.
Еще раз проверили продукты... Мало...
Нужно экономить и рассчитать паек. На сегодняшний день полагалось маленький кусок соленой рыбы, немножко "манны" и хлеба.
Сазонов был больше и крупнее нас всех... Рыбу сварили и разделили по пайкам. Разлили по кружкам. Соли не было.
Говорят, что соль это раздор. И тут я имел возможность это проверить. Я налил чашку этой пресной похлебки Сазонову. Он начал просить соли. Я категорически отказал. Он обозлился и ногой опрокинул стоявшую на земле чашку. Новой я ему не дал. Этот эпизод запечатлелся в моей памяти, поэтому наш отдых я назвал "соленая рыба". Все эти {199} маленькие происшествия кажутся мелочами, но когда вопрос идет чуть ли не о жизни и смерти - он становится серьезен.
30-го Мая. Часа в 4 дня выступили. Около 11 вечера благополучно перешли реку Шомбу. Облегчение и радость большая. Шли всю ночь.
Шомба пройдена... И совершенно неожиданно... Наткнулись на тропинки... Боялись выходить.
Но они спутались совершенно и хотели мы или не хотели, но мы шли по ним. Сперва осторожно, потом смелее... Следов нет... Пошли...
И вышли: Маленькая речушка... Около нее заброшенная плотина и маленький мостик... Неужели это наше страшилище-Шомба?.. Не верилось, что миновали такое трудное препятствие.
31-го Мая. Неожиданно наскочили на избу рыбаков, которые были на ловле. Забрали у них хлеба, оставив три рубля. Большая поддержка. Идем дальше.
Казалось, что мы находимся в каком то густо населенном краю... Но это только казалось...
На севере деревня от деревни и разные мелкие, временные жилища людей стоят друг от друга верст на 25-40. Не знаю везло ли нам или Бог помогал, но тогда, когда нам приходилось очень плохо - я знаю, что Бог выручал.
... Запутались в озерах. Построили плот. Переправились. Идем без отдыха. Начинается дождь. Страшное переутомление. Кошмарная ночь. Дождь заливал костер. Ни минуты сна. Утомляющий отдых...
... Записано у меня на Евангелии.
Все это легко вспоминать, но труднее переживать.
Помню наш тупик. - Только что мы, отобрав продукты вновь показали наш след... И нет хода.
Кругом озера... Красивая природа... Дикие лебеди... И некуда деваться.
Возвращаться обратно?.. Жалко... Нет карты и может быть опять безвыходное положение...
Надо построить плот и переправиться... И вот здесь самое трудное. Требуется напряжение сил... Надо нарубить, принести и связать лес... Хочется спать... Но надо.
С большим усилием срубишь дерево, очистишь его от {200} ветвей, из последних сил дотащишь его до воды, сядешь отдохнуть и... заснешь.
Наконец плот готов. И тут я вспомнил возможную. переправу через Шомбу. Не даром я так за нее беспокоился. -Лес был сырой и плот потонул. Хорошо, что было мелко, и мы все таки очутились на другой стороне.
Я заботился только о винтовке, компасе, спичках и Евангелии. Засунул их в шапку и вынес сухими.
Почти по горло мокрые, вылезли мы из этой переправы... Но слава Богу попали на берег. Сняли и выжали мокрое платье. Пошли... Но не суждено нам было отдохнуть...
Начал накрапывать дождь. Идем дальше... Дождь сильнее.
Запросили отдыха...
Встали и началось мучение... Целую ночь лил дождь. Развели костер, но он не помогал. Дождь тушил его...
Нужно было сохранить спички. Я согнулся, спрятал их и компас на груди и так просидел всю ночь.
Не трудно было бы перенести это свежими. Но после всех тех лишений, которые нам пришлось пройти, это было очень тяжело...
Спать хотелось до смерти. Не было никакой возможности хоть сколько-нибудь согреться и забыться. - Крупный холодный дождь все время поливал спину, мочил штаны и наполнял сапоги...
Вся эта стоянка вместо отдыха только утомила и измотала меня.
Утром мы вышли... Компас на согнутой руке, винтовка на плече... Но сил нет.
Дождь продолжается. Меня шатает. Это был пожалуй самый худший для меня переход...
Вдруг тропинка! Выбитая, протоптанная... Свежих следов нет... Но не на запад, а в сторону - на северо-запад. Не по дороге...
Фантазия работала. - Лес разделен на просеки... Значит есть лесничие... Изба... Отдых под крышей. Обсушиться и поесть.
Все это проходило в голове и давало силу.
Я веду шатаясь и оступаясь на каждом шагу... Но впереди отдых... Приманка рисовалась слишком отчетливо... Изба, тепло, да, и милые, гостеприимные люди...
{201} И вдруг опять тупик. По тропинке подходим к озеру... А на том берегу деревня...
Сил нет. Прежде, чем что-нибудь предпринять, нужно отдохнуть.
Помню как Мальбродский разговаривал со мной. Он был весь синий и его трясло какой то ненормальной дрожью.
Так посмотрели мы на возможное счастье - достать хлеб, высушиться, обогреться и отошли на вынужденный отдых. Сил не было проявить какую-нибудь инициативу.
1-го июня. Веду, как пьяный. Утром дождь уменьшается и перестает. Днем становимся на отдых. - "Шалаш".
2-го июня. День и ночь на отдыхе. Изредка дождь.
Опять настали тревожные дни. Опять мы целые дни мокрые, холодные и голодные... И под боком соблазн - деревня с продуктами...
