Отражения - Виктория Яновна Левина
В воздухе носилась весна, мы были молоды, влюблены, счастливы.
Помню замечательный День Победы, когда мы, двумя парами: я с Пашкой и Алик с Галчонком, бродили по праздничным улицам Москвы, нарядные, хохочущие, восторженные! Мама пошила мне «цыганское» платье-макси, на которое пошло не менее двадцати метров цветастого ситца. Платье было получено на почте, внутри посылки со всякими другими подарками и вкусностями, и «выгуляно», как полагается, на День Победы.
– Никогда не забуду этот день! – подумалось тогда. И вправду, никогда не забывала. Пашка тоже получил посылку от родителей из Грузии. «Вкусняшки» от восточной кухни, деньги на учёбу и проживание в «дорогой» Москве, наказ, строжайший наказ не крутить голову «славянским» девушкам, так как дома ему присматривают невесту-армянку из хорошей семьи.
Боже ж ты мой! Они ещё не знали, что он уже называет невестой еврейского детёныша, хроменького на одну ножку.
Идея о совместной поездке двумя парами на Украину к моим родителям возникла тогда же, в День Победы.
Пашка, как настоящий джигит, хотел просить моей руки официально. А Алик с Галкой хотели поддержать нас обоих в этой непростой поездке.
И вот перед глазами картина: Пашка стоит на коленях перед моими испуганными родителями и говорит с жаром, со всем своим сценическим талантом, о любви и о верности.
– Красивый муж – чужой муж, – говорит тихо мамочка и вытирает глаза.
Потом откуда-то появляется иконка, о наличии которой у мамы я никогда и не подозревала, и мама украдкой крестит этой иконкой голову новоявленного претендента в зятья.
А папка не заморачивается атрибутами своей иудейской принадлежности и просто обнимает Пашку за плечи, приподняв с колен. Папке Пашка нравится.
– Ты – джигит, и я – джигит! – смеётся он.
Это золотое времечко пролетает быстро, и мы, все вчетвером, возвращаемся в Москву на летние практики.
В комнате общежития меня ждал сюрприз: на время практики в мою официальную комнату, я имею в виду ту, которая числится за мной и Гелой, моей подругой, а не ту, в которой я проживала с Пашкой в последнее время, поселяют студентку Олю. Оля учится в политехе где-то на Урале, и в Москву на практику она попадает вместе со своим женихом. Оля мне очень понравилась: тихая, интеллигентная, симпатичная. У нас с ней сразу же возникает симпатия, несмотря на разницу в возрасте. Оля старше года на четыре. В том возрасте, о котором я веду рассказ, это много.
В свободное от практик время она со своим женихом, с которым у них скоро свадьба, часто ходит в театры. И Пашка их с удовольствием сопровождает: показать Москву, достать билеты на интересные спектакли. Жених Оли – сероглазый уральский увалень с добрыми глазами. Он обожает свою будущую жену, просто смотрит ей в рот, ловя каждое слово!
Я же так выматываюсь на своей заводской практике – технологом в литейном цеху в Подмосковье, что с удовольствием валюсь выспаться в тихой комнате, когда они уходят.
Практика настолько тяжела для меня физически, что я не знаю, как я всё это выдерживаю! Шум, копоть, дым. На заводе много бывших заключённых. Ну, конечно, а кому же, как не им, да лимитчикам, да нам, студенткам первых курсов, вынести такие условия!
Чувствую я себя очень плохо – иногда в глазах темнеет, и я почти теряю сознание. Почти. Но ведь, после всего этого дневного ада, вечером меня ожидает любимый и любящий Пашка – мой бог, мой свет!
В один из таких дней старший мастер заметил, что я сейчас просто грохнусь в обморок, и отпустил меня домой. Я поплелась на электричку.
«Надо бы сходить к врачу», – подумалось лениво.
Ходить по врачам для меня – сплошное наказание! Наверное, после «медицинского» детства, проведённого в санаториях и на медкомиссиях.
Я открыла дверь в комнату и остановилась на пороге, как вкопанная! Пашка и Оля занимались любовью на узенькой студенческой кровати.
– Я… мы… – Пашка стоит передо мной, в чём мама родила, со спутанными чёрными волосами, со слипшимися длинными ресницами. Дрожащий козлоногий фавн.
И тут моё тело позволяет себе, наконец, расслабится, и я падаю в обморок.
Глава 8
Бригада
Не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как мне вызвали «Скорую помощь», как увезли в больницу в состоянии нервного истощения и гипертонического криза. Не знаю. Врачи говорили, что я пролежала так несколько дней. Одногруппники, испуганные не на шутку, сообщили моим родителям на Украину. Мама вылетела сразу же и теперь сидела на стульчике рядом с кроватью.
Я открыла глаза. Первое и единственное, что я увидела, было лицо моей мамочки. Слезинка стекала по её осунувшейся щеке.
– Ну, ну, лежи спокойно, не разговаривай! – мама побежала сообщить врачам, что я пришла в себя.
А разговаривать-то я и не могла. Перемкнуло. Любые мои попытки сказать слово заканчивались невнятным мычанием. Такая вот реакция на сложившиеся обстоятельства.
Мама плакала, я бессильно злилась. Заговорила я только через пару месяцев, когда пережитый стресс стал ослабевать. До сих пор помню эти сжатые до хруста скулы, это мычание, эту душевную боль.
Выписали меня через три недели со справкой в институт, что восстановление речи займёт еще какое-то время. Оли в комнате я уже не застала. Потом уже, спустя какое-то время, мне рассказали, что она порвала со своим женихом и уехала, не отработав дипломную практику до конца.
С Пашкой я встречаться не хотела. Не хотела до такой степени, что убегала со всех своих хромоногих сил, только заслышав его голос в коридорах общаги. А Пашка изо всех сил хотел со мной поговорить.
Я возвращалась однажды с занятий вечером и взбиралась по лестнице на свой пятый этаж.
– Пожалуйся, тётя Маша, мама, я прошу, я должен с ней поговорить! – Пашка перегородил путь на лестнице моей матушке, которая ещё какое-то время жила со мной после больницы.
– Нечего тебе её тревожить, – устало ответила мама. – Нагородил огород.
Отодвинув его рукой, пошла вниз. А я, переждав какое-то время, пока Пашка уберётся, ринулась в комнату, глотая бессильные слёзы ненависти и любви.
Сразу оговорюсь, что разговор этот мне удалось отодвинуть года на два. Пашка «загремел»-таки в армию, в Прибалтику. Наши общие друзья поддерживали с ним тесную связь. И вот, уже на четвёртом курсе Алька сказал мне вскользь:
