Широкий угол - Симоне Сомех
– Знаешь… – заговорил Патрик и тут же замолчал.
– Что?
– Нет. Ничего.
– Говори, – не отставал я.
– Нет, я просто хотел сказать… Всем известно, что евреи подверглись геноциду, но мало кто знает, что геи тоже через него прошли, и это поражает еще сильнее. Все вечно говорят о Холокосте и никогда – о том, что делали нацисты с геями. Все знают, сколько евреев погибло в газовых камерах, но никому не известно, скольких геев вывезли и убили. Все знают, что такое Хрустальная ночь, но мало кто слышал о Ночи длинных ножей. И неважно, что евреев пострадало больше… Просто у меня эти двойные стандарты в голове не умещаются…
Я некоторое время молчал, потому что даже если бы мне и хотелось возразить, то я не знал что. Я никогда не слышал ничего подобного тому, что высказал Патрик. Его слова были жесткими, колкими, может немного преувеличенными, но, без сомнений, справедливыми.
Мой айфон зазвонил. Я глянул на экран: неизвестный номер (США).
– Алло?
– Эзра Крамер?
– Да, это я. С кем я разговариваю?
– Меня зовут Джуди Онейл, я работаю в «Нью-Йорк Таймс». Один мой коллега говорит, что вы сейчас в Манаме. Это так?
– Да.
– Мы уже два дня пытаемся отправить в Бахрейн нашего репортера снимать протесты, но правительство отказало ему в визе. Я только что говорила с «Уолл Стрит Джорнал», их корреспонденту тоже визы не дали. Как вам удалось ее получить?
– Я тут по заданию «Доуп». Мы подавали документы три недели назад, и визы нам выдали сразу.
– «Доуп»? Да как это вообще возможно? То есть вас они пускают, а нас нет?
Я почувствовал раздражение Джуди Онейл на другом конце провода. Это презрительное деление на «вас» и «нас» меня рассердило. Я улыбнулся при мысли, что сейчас выбешу ее еще сильнее.
– Видите ли, так уж вышло, что мы приехали сюда для съемки, которой местные власти очень рады. А вы хотите снимать про демократические митинги. Поэтому вас и не пускают.
Я отключил телефон, прежде чем она успела мне перезвонить, выпроводил Патрика в соседний номер и уснул, представляя, как приятно будет завтра работать со Сьеррой Хаджар.
С пустынной полосы вдоль моря были видны одновременно и Мухаррак, и две башни Всемирного торгового центра. Бескрайнее пространство, такое пыльное, что мы с непривычки кашляли безостановочно. В это утро Яссим выглядел напряженным: на смену вчерашним расслабленности и улыбке пришел мрачный отстраненный взгляд.
Сьерра Хаджар вышла из машины в одном из платьев, созданных специально для съемки легендарным Кином Савашем. Это было платье-хиджаб из стразов «Сваровски», сделанных под бриллианты и аквамарины. Наряд оставлял мало пространства воображению, создавая на изгибистом теле Сьерры чарующий эффект – при беглом взгляде казалось, что платье полностью закрывает тело, но это было не так. Невероятная чувственность исходила от дерзкого сочетания коктейльного платья и чадры, его окружал ореол тайны, а еще было ясно, что в зазорах между кристаллами проглядывает обнаженная кожа.
На снимках я показал резкий контраст между элегантностью Сьерры и пустыней, между пыльной землей и футуристическим фоном, на котором выделялись манамские небоскребы.
Ни один предмет одежды еще не вызывал у меня таких эмоций; работая с Вивианой, все эти модные дела я находил нелепыми. Зато теперь мы воплощали идею, преодолевали ограничения, наложенные страной, где находились, заявляли о своей позиции.
Когда Сьерра переодевалась в машине для второй части съемки, а Патрик укладывал ей волосы – теперь предстояла сессия с непокрытой головой – к нам с серьезным лицом подошел Яссим.
– Эзра, у нас проблема, – сказал он.
– Что такое?
– Митинг на Жемчужной площади разрастается. Правительство приказало вернуть вас в гостиницу.
– Но мы еще не закончили.
– Знаю, но протест может перестать быть мирным, а для меня крайне важно, чтобы вы были в безопасности. Если властям удастся усмирить толпу, продолжите снимать завтра с утра. Но позавчера вечером был один убитый, а вчера – еще один. Мы не можем рисковать. Сейчас вы должны находиться в отеле, там вам ничто не угрожает.
Патрик услышал наш разговор и подошел.
– Зарубежная пресса пишет, что протест мирный. Откуда взялось двое погибших?
– Я не уполномочен разглашать какую‐либо информацию. Я отвечаю только за вашу безопасность. Садитесь в машину.
Мы собрали зонты и сложили привезенные с собой складные стулья, погрузили все в просторный багажник, сели в машину и поехали в гостиницу. За те пять минут, что длилась поездка, мы не увидели никаких демонстраций, город казался пустым, сюрреалистичным, словно после апокалипсиса. Сьерра и Лиза были напряжены; Патрик сосредоточенно глядел в окно; я же уставился на Яссима, который сидел со стиснутыми зубами. В его глазах читалась сильная тревога.
В гостинице Яссим сказал, чтобы мы ни в коем случае никуда не выходили. Все собрались у меня в номере.
– Ну и что нам теперь делать? – спросила Лиза.
– Он сказал, если протестующие успокоятся, завтра можно будет продолжить. Но мне кажется, такие вещи за несколько часов не заканчиваются, – заговорил Патрик. – Эзра, может, лучше позвонить в «Доуп»?
Я, ни слова не говоря, кивнул и набрал номер редактора. В Нью-Йорке была глубокая ночь, но он ответил сразу. Я обрисовал ему ситуацию, в которой мы очутились. Редактор сказал оставаться в отеле, как велел Яссим, и выждать день, посмотреть, как будут развиваться события.
– Фото на обложку у нас уже есть. А вот материала для фотосессии не хватает.
– Завтра обсудим, – сказал он и повесил трубку.
Весь день мы смотрели новости на «Аль-Джазире» и «Си-эн-эн». Нам хотелось следить за протестами в твиттере в режиме реального времени, но арабского никто из нас не знал, и, судя по всему, на Жемчужной площади не было ни единого иностранного журналиста. В репортажах показывали тысячи протестующих, собравшихся вокруг ротонды, в центре которой стояла знаменитая скульптура-жемчужина.
Ближе к шести вечера, когда солнце уже начало опускаться, пришел мейл от редактора «Рейтерс».
Ваш контакт мне дала Джуди Онейл. Нам срочно нужен фотограф в Манаме. Насколько мы знаем, вы сейчас там. Будем очень благодарны, если сможете отправить несколько фотографий протестов на Жемчужной площади. Учитывая исключительные обстоятельства, готовы предложить вам очень хорошую оплату.
Я обвел взглядом троих людей, сидящих в номере: Лиза, Сьерра и Патрик не сводили глаз с телевизора. Я снова глянул на экран айфона. Яссим сказал никуда не выходить из отеля. Но там, снаружи, люди во весь голос требовали, чтобы правительство дало им больше прав, а иностранных журналистов выгнали из страны.
