Kudos - Рейчел Каск
Она ненадолго умолкла и вопросительно посмотрела в сторону осветительных приборов, за которыми во мраке переговаривались мужчины с кучей проводов в руках. Режиссер покачал головой, она подняла идеально прорисованную бровь и медленно перевела взгляд обратно на меня.
Я помню, сказала она, как в детстве ко мне пришло понимание, что определенные вещи уже решены за меня еще до того, как я начала жить, и что мне достались самые мелкие карты, в то время как мой брат получил все козыри. Я поняла, что было бы ошибкой воспринимать эту несправедливость как норму, к чему, казалось, были готовы все мои друзья; но совладать с этой ситуацией было не так уж трудно, потому что мальчик, которому даны все карты, может оказаться слегка самодовольным, и то, что болтается у него между ног, для него большой знак вопроса, с которым он должен разобраться. Эти мальчики, сказала она, отличаются крайне нелепым отношением к женщинам, которое они усердно перенимают у родителей, и я видела, как мои подруги защищались от этого отношения, изо всех сил заставляя себя быть идеальными и покладистыми. Однако тем, кто не защищался, приходилось ничуть не лучше, потому что, отказываясь подстраиваться под стандарты идеальности, они в каком-то смысле дисквалифицировали себя и отдалились от самого своего предназначения. Но я быстро пришла к пониманию, сказала она, что на самом деле нет ничего хуже, чем быть среднестатистическим белым мужчиной средних талантов и умственных способностей; даже самая забитая домохозяйка, сказала она, ближе к драме и поэзии жизни, чем он, потому что, как показывает Луиз Буржуа, она способна, по крайней мере, сочетать несколько перспектив. И действительно, сказала она, множество девочек добиваются академического успеха и культивируют в себе профессиональные амбиции; доходит до того, что окружающие начинают жалеть среднестатистических мальчиков и беспокоиться об их задетых чувствах. Однако если хоть чуть-чуть заглянуть вперед, можно увидеть, что амбиции девочек не приводят их никуда, как здешние дороги, которые начинаются новыми, широкими и гладкими полосами, а затем просто обрываются в глуши, потому что у правительства не хватило денег их достроить.
Она снова остановилась и посмотрела на режиссера, который показал ей большой палец вниз и жестом попросил продолжить разговор. Она аккуратно заправила прядь своих прямых светлых волос за ухо и сложила руки на коленях.
Примерно в это время, сказала она, я начала открывать для себя мир литературы и искусства и обнаружила много информации, которая была мне необходима, но которую моя мама не позаботилась мне передать – возможно, надеясь, что я каким-то образом по неведению преодолею это минное поле невредимой, или полагая, что если она предупредит меня об опасностях, то я испугаюсь и ошибусь. Я старалась усердно работать и добиваться самых высоких результатов, но как бы много я ни работала, всегда появлялся какой-нибудь мальчик, с которым мы шли вровень, но который не так сильно запыхался и воспринимал происходящее спокойнее; так что, сказала она, я культивировала искусство безразличия и создавала впечатление менее подготовленной, чем была на самом деле, пока не поняла, что это впечатление стало реальностью и что я добилась еще большего, полагаясь в некоторых вопросах на авось и совершив прыжок веры, который делает ребенок, когда с его велосипеда снимают страховочные колеса и он вдруг осознает, что впервые едет без них. Мне нравятся ухаживания мужчин, сказала она, но в то же время я слежу за тем, чтобы не проявлять преданность ни к одному из них и не требовать преданности взамен, потому что понимаю, что это ловушка и что я могу наслаждаться всеми выгодами отношений, не отдаваясь им полностью. На каком-то этапе меня осенило, что я даже могу иметь ребенка, сказала она, без необходимости поступаться собой, как это традиционно бывает. Но в действительности я не хочу ребенка, сказала она, хотя у моих друзей есть дети и они почти ни о чем больше не могут говорить, потому что мне кажется, что детей в мире и так много, сказала она, и что если я могу обойтись без ребенка, то нужно хотя бы попробовать. Взять и передать эстафету следующей бегунье в надежде, что она выиграет за меня эту гонку, сказала она, кажется мне недостаточным.
Работа, которую я делаю, сказала она, неотрывно смотря на меня своими ясными, миндалевидными, бледно-голубыми глазами, во многих отношениях поверхностна, так как она предполагает, что на меня смотрят, и отчасти я получила ее потому, что умею манипулировать своей внешностью. У меня есть партнер, с которым мы ведем программу, и от него не требуется выглядеть привлекательно, но меня нисколько не интересует этот пример неравенства. Что меня интересует, так это власть, сказала она, а власть красоты – полезное оружие, хотя слишком многие женщины пренебрегают им или используют его не по назначению. Мое образование связано скорее с визуальными искусствами, нежели с писательством, сказала она, потому что именно здесь определяется эта политика и в основном происходят битвы за жизнь, сказала она, и здесь природа мужского превосходства обнажена до предела. Какое-то время, будучи студенткой, я подрабатывала натурщицей на факультете искусств, сказала она, отчасти чтобы заработать денег, отчасти чтобы вывести тему женского тела на свет, потому что мне казалось, что, даже одеваясь, я способствую тому, чтобы тайна укрепилась под моей одеждой и сплела сеть порабощения, в которой позже я могу застрять. Я изучала историю искусств, сказала она, и писала диссертацию об английской художнице Джоан Эрдли, чье положение поразило меня как пример трагедии женской власти, хотя совершенно в ином ключе, нежели положение Луиз Буржуа или поэтессы Сильвии Плат, остающейся для всех нас напоминанием о той цене, которую можно заплатить за исполнение собственного биологического предназначения. Джоан Эрдли спряталась на крошечном острове у побережья Шотландии, сказала она, и документировала ярость природы, отвесных скал, буйного моря и неба; казалось, она всегда подбиралась к самому краю какой-то невыразимой жестокости или неистовства, будто пытаясь найти край света. Какое-то время она провела в Глазго и рисовала беспризорных детей, чью бедность и угнетающую жизнерадостность она не могла наблюдать без некоторой сентиментальности: она
