Шестая койка и другие истории из жизни Паровозова - Алексей Маркович Моторов
И уже заканчивая, он прокричал из своего Монина:
— Таньку, Ирку и Маринку! Без десяти десять!
И связь тут же прервалась. Он уложился ровно в минуту.
А познакомились мы совсем недавно в Ленинграде, куда оба наших восьмых класса «А» и «Б» отправились на весенние каникулы. В школе был еще один восьмой, «В», но мы с ними старались не контактировать, так как, по общему мнению, там учились исключительно одни придурки.
И все в этой поездке было отлично, прямо с самого начала, не успели мы занять свои места в вагоне. Мы с Вовкой заранее расчехлили гитары, и лишь поезд тронулся, заиграли дуэтом медленные красивые мелодии, которых знали к тому времени без счета. Все сидели и слушали, кто на коленях друг у друга, кто на полу, почти не шумели, некоторые даже специально с дальнего конца вагона к нашей компании подходили. Вот тогда мы и познакомились с ребятами из Монина.
Где-то после Твери, когда наша музыка основательно всем надоела, а многие уже крепко спали, мы с Вовкой шмыгнули в тамбур, чтоб тайно перекурить. Вслед за нами туда ввалились ребята, все старше нас, а один из них — как потом выяснилось, Андрей — первым протянул руку и сказал: круто играете, мужики, у нас так в школе никто не умеет, и попросил ему аккорды всяких шлягеров записать, почему-то именно меня. Видимо, догадался, что с Вовкой где сядешь, там и слезешь. И мне тут же захотелось выполнить его просьбу, жаль только, что почти все уже улеглись спать, а у меня ни ручки, ни бумаги, да и верхний свет в вагоне потушили. Ничего, вот доберемся до Ленинграда, я там все и сделаю.
Но в Ленинграде сразу же стало не до того: все дни были заняты, мы только и успевали, что осматривать достопримечательности да ходить по музеям. А когда я разведал, что на первом этаже в нашей гостинице есть бар, в котором каждые пятнадцать минут заводили главный шлягер года Money, Money, Money новой шведской группы ABBA, то и вечерами ни одной свободной минуты уже не оставалось.
С теми ребятами из Монина мы виделись каждый день, мало того что нас поселили в одной гостинице, так еще и кормили чуть ли не за соседними столами в огромной диетической столовой на Невском, куда школьников, приехавших со всей страны на каникулы в Ленинград, свозили автобусами на завтрак, обед и ужин. Там мы успевали переброситься лишь парой слов, а потом садились каждый в свой автобус для продолжения экскурсионной программы.
В основном наши пути пересекались в баре, кстати, первый раз швейцар не хотел нас пускать, но Андрей тут же подошел и сказал: «Они со мной». Раза три мы с Вовкой подсаживались к монинцам за столик, они держались солидно, как и положено десятиклассникам, вели умные разговоры, пили коктейль «Шампань-коблер», а Андрей даже курил трубку. В общем, обстановка была как в заграничных фильмах. Вовка, видимо решив перед всеми пофорсить, в первый же вечер взял в баре стакан коньяку за два с полтиной и махнул его залпом, а потом его полночи тошнило в номере.
У нас почти у всех были деньги на карманные расходы, у кого три рубля, у кого пятерка, у меня целая десятка, а Вовке родители отстегнули аж двадцать пять. С такими деньгами много чего сделать можно, не только коньяк в баре хлестать.
Я тоже разок позволил себе шикануть. Однажды, когда выпало свободное время и всем разрешили одним погулять по городу, я зашел в знаменитое кафе «Север» и взял кофе с их фирменным пирожным под названием тоже «Север». Там было тепло, несмотря на название, вкусно и как-то по-необычному уютно. И мне совсем не хотелось уходить сразу, поэтому через полчаса я решил повторить заказ. Повторил, а на улице купил в киоске гаванскую сигару за сорок копеек и так шел с сигарой в зубах по Невскому, воображая себя иностранцем, дымил и отчаянно кашлял.
Незаметно монинцы познакомились с несколькими нашими девчонками, с Иркой, Танькой и Маринкой, и перед самым отъездом даже пригласили их в бар, где угощали коктейлями и яблочным соком.
Они были хорошие ребята, веселые, все время рассказывали смешные истории про свой военный городок. Мне у них только один не нравился, мордастый очкарик, у него всегда при моем появлении кривилась рожа. А девчонки, Ирка, Танька и Маринка, потом рассказывали, как тот сказал про нас с Вовкой, что любую мелодию из нашего репертуара он запросто сыграет, причем с закрытыми глазами. Не знаю, чего бы он там сыграл, но единственное, на что этот очкарик был способен, так это по сто раз на дню исполнять одну и ту же песню про лошадей. Он всюду таскал за спиной гитару, чуть ли не в Эрмитаж с собой носил, и как только видел перед собой новых людей, начинал драть струны и завывать дурным голосом:
«Глория» — по-русски значит «Слава-а-а-а-а!!!»,
Это вам запомнится легко-о-о-о-о!!!!
Андрей, видимо, заметил что-то в моем взгляде и сказал с усмешкой:
— Не обращай внимания, это сын особиста нашего, он-то как раз еще ничего, ты его старшего брата не видел.
Потом была обратная дорога, и мы снова очутились с ребятами из Монина в одном вагоне. Мне кажется, никто за ту ночь так и не заснул, все обменивались телефонами, адресами, да и просто что-то бесконечно друг другу рассказывали. Во время очередного перекура Андрей как раз и предложил встретиться в первый же выходной в Москве, напомнил про аккорды, записал мой номер и пообещал, что обязательно позвонит в четверг. И после еще несколько раз это подтвердил. А его приятель, здоровенный парень по имени Саня, тогда же в тамбуре продемонстрировал мне свою шариковую ручку. Там на самом кончике было прозрачное окошко с маленьким увеличительным стеклом, и если туда посмотреть, можно было увидеть настоящую порнографическую фотографию. Бывают же такие классные вещи!
Утром на перроне в Москве, ошалевшие от бессонной ночи, мы попрощались с монинцами, те поплелись на электричку, ну а мы к метро. Андрей малость задержался, в который раз сказал про четверг и припустил за своими.
Уговорить девчонок пойти в кафе оказалось много проще, чем я себе представлял.
