Прощай, Саша - Павел Шушканов
На повороте Лешка снова пересел за руль. Он лихо проворачивал педали, почти стоял на них, от чего велосипед качало из стороны в сторону. Широкая, но не слишком длинная улица лежала перед нами. Вдалеке стояла бабушка с ведром. Прикрыв глаза от солнца, она всматривалась в конец улицы.
– К Максиму заедем? Ему Сегу купили. Поиграем.
– Не, это надолго.
– Может ко мне тогда. Родителей нет, поиграем в гараже.
Я напомнил про Валеркин дом.
– Так смотри.
Лешка ссадил меня на обочину. Дом стоял под высоким дубом, глядел двумя окнами на дорогу. В высоком коньке крыши зияла обуглившаяся дыра. Часть стены над окном тоже почернела, а само окно закрывал лоскут толстого пыльного целлофана.
– У соседей пока. Ремонт делают, – пояснил Лешка.
Дом возвышался над нами безжизненной громадой. Раньше я и не замечал, что у Валерки такой огромный дом, хотя тысячу раз проезжал мимо на велосипеде. На фронтоне обуглившейся крыши хлопало ставней маленькое окно, которого я раньше тоже не замечал. Наверное, страшно вот так вот потерять дом, в котором жил, все твои вещи, все-все. На ветке, царапавшей потрескавшийся шифер, замерла ворона, внимательно следившая за нами неподвижными желтыми глазами.
Лешка уже потерял всякий интерес к дому. Он сидел у большой песочной кучи и разглядывал намытые ручьями после недавнего дождя плотины из веточек, камней и сосновый иголок.
– Смотри, ели тут перегородить камнями, то после следующего дождя озеро получится. Пол тротуара затопит. Можно корабли пускать.
– Леш, а помнишь в Валерке ходили фильм смотреть на кассете?
– Ага. «Бесконечная история». Жуть жуткая, но я не боялся. А ты глаза закрыл, когда Атрейю между сфинксами проходил.
– А сам как будто не закрыл.
– Так страшно же. Хотя не очень. Вот я бы тоже прошел, даже с закрытыми глазами.
–Понятно, что с закрытыми. С открытыми же совсем жуть.
Лешка поднял с земли велосипед и отряхнул коленки.
– Поехали к Максиму в Сегу поиграем, а?
Ответить я не успел. За Лешкиной спиной стояла бабушка. Она смотрела на меня слегка наклонив голову и мяла в руках скомканное, прихваченное с кухни полотенце.
– Привет, ба.
– Привет-привет. Ты откуда?
– Лешка привез.
Она неодобрительно посмотрела на Лешку, прикрывшегося велосипедом, многозначительно помолчала.
– Уже домой собирался, – добавил я.
– Идем пообедай. Только матери сейчас позвоню, потеряла тебя, наверное.
Лешка решил, что не тот момент, чтобы напрашиваться на обед и запрыгнув на раму помчал по улице вниз, позвякивая ржавым звонком.
2.Мелкая
Домой я вернулся только вечером. Бабушкин сосед обещался подкинуть на машине, поскольку все равно собирался в ту сторону. Но сначала у него что-то там не заводилось, потом обедал, а затем громко обсуждал с мужиками какие-то клапаны под раскрытым капотом. Все это время я бродил по бабушкиному дому, собирал в старый портфель забытые при переезде вещи. Нашелся мой альбом с видами моря. После «Острова сокровищ» год назад я очень грезил морем и рисовал его день и ночь, пока не переключился снова на средневековые замки. Забрал из серванта свою фотографию. Потом, подумав, вернул на место. Когда сосед зашел за мной, солнце уже почти село.
Мы снова ехали мимо кустов и озерца. Сейчас они были темнее, так что и вправду казалось, что там лес. Еще я думал о том, что мама рассердится за мой побег. Хотя и знает, что гостей я не очень люблю. Снова вспомнил о какой-то там девочке, которая будет жить с нами и расстроился еще больше.
До подъезда сосед не довез, высадил на перекрестке и пожелал удачи. Она бы мне пригодилась, но на этот раз была не на моей стороне. У нашего подъезда на лавке сидели приятели Пашки, громко хохоча о чем-то своем, периодически вскакивая, подтягивая спадающие джинсы и отбирая друг у друга из ладони семечки. Уходить они никуда не собирались. Я застыл у соседнего подъезда. Если нет Пашки, то меня и цеплять не будут. Может обзовут просто и все. Но он был тут. Его кучерявая голова торчала над джинсовым воротником куртки и периодически нагибалась для плевка под ноги.
Наверху горели спасительные окна. Оба окна. Вот бы пробежать не полной скорости, так, чтобы и понять никто ничего не успел. Или пристроиться за взрослыми и войти в подъезд. Я без особой надежды осмотрел двор. Только малышня в песочнице и какая-то женщина с детской коляской, но далеко. Она мне точно не помощник.
Я стоял и смотрел как темнеет небо. Но это малышню загонят в дом как совсем стемнеет, Пашка с друзьями может проторчать на этой лавке пол ночи. Я уже отчаялся, когда на балконе второго этажа появился сосед в линялой тельняшке. Я знал, что он часто прикрикивает на компании у подъезда и радовался этому. Но сейчас он просто смотрел вниз, выбивая из тугой пачки сигарету. Я решился. Перехватив старый рюкзак, я зашагал к подъезду, стараясь ни на кого не смотреть и дышать как можно ровнее. Сердце бешено колотилось. Меня заметили, перестали гоготать, хотя улыбки с лиц ребят не исчезли, только недобрыми стали. Они молча пропускали меня, не говоря ни слова, но эта тишина была еще страшнее их прежнего смеха. Вот и дверь, ступени.
Пашка подскочил с лавки, скрывшись от глаз соседа под козырьком подъезда, подбежал ко мне и оттянув палец больно припечатал его к моему затылку. Как кирпичом огрели. Я бросился вперед, а позади раздался громкий неприятный смех, еще долго доносившийся из окон, пока я бежал через ступеньку вверх к спасительной квартире.
В квартиру я прошмыгнул тихо, хотя долго возился с замком. В прихожей темно, а на вешалке незнакомая куртка. Из-за приоткрытой на кухню двери лился свет и доносились голоса. Мамин я узнал сразу. Хотелось пробежать к себе в комнату и закрыться там, спрятаться от всех неудач и опасностей дня. Но нужно было сказать маме, что я уже дома.
Я открыл дверь пошире, протиснулся. За маленьким столом у обклеенной клеенкой стены сидела мама и еще незнакомая женщина ко мне спиной. На столе крупно порезанный в тарелку салат, хлеб и баночка кислого майонеза, а между ними темная бутылка
