Дворец сновидений - Исмаил Кадаре
Марк-Алем слушал как завороженный слова высокопоставленного чиновника. Он еще не вполне пришел в себя от всего произошедшего тем утром, и эти фразы, то льющиеся ровным потоком, то обрывающиеся, обрушились на него, чтобы добить окончательно.
— Не отдельные сновидения особенных людей, которые по той или иной причине объявлялись избранными в данной сфере и у которых практически была монополия на предсказания благодаря божественным посланиям, но Тотальный Табир, то есть сновидения всех подданных без исключения, вот что должен был собирать и толковать в качестве поставленной перед ним задачи наш Дворец Сновидений, созданный по прямому указанию самодержавного султана. Это был величайший проект, перед которым все дельфийские оракулы или касты пророков и магов былых времен показались мелкими и смехотворными. Идея самодержца об организации Тотального Табира основывалась на том, что Аллах швыряет вещие сны на земной шар так же небрежно, как бросает радугу или молнию, или как внезапно посылает комету, которую неизвестно из каких таинственных глубин Вселенной он вызвал. То есть он отправляет на земной шар свое предупреждение, не обращая даже внимания, куда оно упадет, потому что с такого расстояния, на каком он находится, ему не до того, чтобы вникать в такие детали. Это уже наша задача — определить, где оказалось послание, обнаружить его среди миллионов и миллиардов прочих сновидений, как можно отыскать жемчужину посреди песчаной пустыни. Потому что подобное сновидение, упавшее, словно одинокая искра, в мозг одного из миллионов спящих, может предотвратить беду для государства или самодержца, помочь избежать войны или эпидемии, способствовать рождению новых идей. Потому Дворец Сновидений отнюдь не сновидение, но одна из основ государства. Здесь лучше, чем из любых исследований, отчетов, научных докладов или донесений полиции либо губернаторов пашалыков, осознается подлинное состояние империи. Ибо на ночном континенте сна есть все: свет и мрак человечества, мед и яд, величие и ничтожество. Все смутное и опасное или то, что только еще станет таким через несколько лет или через несколько веков, впервые проявляется в человеческих снах. Ни одна страсть или низменное побуждение, бедствие или катастрофа, мятеж или преступление не могут не послать заблаговременно собственную тень, перед тем как самим появиться в этом мире. И потому самодержавный падишах требует, чтобы ни один сон, увиденный даже на самой дальней границе государства, даже в самый незначительный день, даже самым ничтожным рабом Аллаха, не избежал пристального внимания Табир-Сарая. Есть и другое, еще более важное требование: чтобы картина, получившаяся в результате сбора и тщательнейшего изучения сновидений за день, неделю или месяц, была точной и неискаженной. Для достижения этой цели, помимо громадной работы по обработке исходного материала, огромное значение придается абсолютной изоляции Табир-Сарая от любых внешних влияний. Ведь именно за пределами Табир-Сарая есть различные силы, которые по тем или иным причинам ждут не дождутся, как бы внедрить в него свой тлетворный дух, чтобы собственные вожделения, низменные умыслы или подлые свары суметь выдать за священные искры, посылаемые Аллахом в спящее человеческое сознание. Вот поэтому в Табир-Сарай нельзя попасть по протекции.
Взгляд Марк-Алема невольно упал на превратившийся в пепел лист бумаги, который прозрачной тенью трепетал над жаровней.
— Ты будешь работать в Отделе селекции, — продолжал чиновник тем же тоном. — Ты мог бы начать свою работу и на менее важной должности, как обычно бывает с новичками, но сразу начнешь работать непосредственно в Селекции, поскольку мы благоволим к тебе.
Украдкой Марк-Алем покосился одним глазом на превратившийся в невесомый пепел листок бумаги: а может, ты вовсе и не рассыпался бесследно?
— Первое и основное требование, предъявляемое к тебе, — продолжал собеседник, — это полное сохранение тайны. Ты никогда не должен забывать о том, что Табир-Сарай абсолютно закрытое учреждение.
Он оторвал руку от стола и, оттопырив палец, ткнул им в воздух угрожающим жестом.
— Многие пытались проникнуть сюда, внедрить чуждые нам идеи, но Табир-Сарай всегда был начеку. В гордом одиночестве высится он среди кипения человеческих страстей, независимый, неподвластный группировкам, грызущимся за власть, изолированный от всего и недоступный для чьего-либо вмешательства. Все сказанное мною можешь забыть, но вот одно не забывай никогда, сын мой; требование хранить тайну. Это даже не требование. Это непререкаемый приказ Табир-Сарая. А теперь приступай к работе. Выйдя отсюда, спроси, где находится Отдел селекции. Когда придешь туда, там уже будут поставлены обо всем в известность. Ну, удачи!
В голове у Марк-Алема царила полная неразбериха, когда он вышел в коридор. Там не было ни одной живой души, и не у кого было спросить, как добраться до Селекции, поэтому пришлось отправиться наобум. В ушах у него продолжали звучать обрывки речи высокопоставленного сотрудника. Да что же это, повторил он пару раз и даже потряс головой, словно пытаясь их вытряхнуть. Но они не стихали, продолжая упорно его преследовать. Более того, в этой пустыне перекрещивающихся коридоров они, многократно отразившись от стен и колонн, казалось, звучали еще более мрачно. Ты сразу начнешь работать в Селекции, поскольку мы благоволим к тебе.
Марк-Алем, сам не зная отчего, ускорил шаги. Се-лек-ция, повторял он про себя слово, которое сейчас, когда он оказался в одиночестве, звучало еще более странно. В глубине коридора он разглядел какой-то силуэт, но не разобрать было, удаляется человек или идет в его сторону. Марк-Алем хотел окликнуть его или, по крайней мере, подать какой-то знак, но тот был слишком далеко. Тогда он ускорил шаги и намеревался даже побежать, закричать, лишь бы догнать этого человека, казавшегося ему теперь единственным спасителем в безнадежном бесконечном коридоре. Он почти уже бежал, когда откуда-то слева послышался тяжелый гул шагов множества людей. Он замедлил ход и прислушался. Шаги доносились из боковой галереи, которая вела к центральному коридору. Звук их был ритмичным и угрожающим. Марк-Алем повернул голову и увидел толпу людей, те шли молча, держа в руках большие папки с делами. Обложки папок были серо-голубого купоросного цвета, такого же, как крыши здания и одежда привратников.
— Простите, пожалуйста, не могли бы вы мне подсказать, как дойти до Селекции? — дрогнувшим голосом спросил Марк-Алем,
