Дом Нового Полудня - Роман Сергеевич Колесов
***
Рихтер брёл по дорожке, проходящей неподалёку от стены, в поисках человека для беседы. Он не отлынивал от своей работы, а лишь позволил себе расслабиться на какие-то секунды, наслаждаясь прохладой в тени деревьев. Это приятное чувство внезапно прервалось, когда кто-то окликнул его. Обернувшись, адвокат встретил перед собой самого Томаса Шпилера. Это был статный человек с бородкой и длинными волосами, которые только подчёркивали мужественность грубых изгибов лица, предпочитавший носить сшитый по-военному костюм. Однако несмотря на армейскую внешность, выправку и организованность, Шпилер был красноречив и интеллигентен, хотя и предпочитал немногословность.
– Рад встрече, мистер Рихтер. Жаль только, что обстоятельства не шибко приятные.
Адвокат не раз встречался с вождём секты на приёмах у Уэйна, и всегда был рад его обществу, но последняя фраза была слишком настораживающей, чтобы это походило на светскую беседу.
– Вы беспокоитесь из-за суда?
– Да, но не так, как вы думаете. Двадцать минут назад, ваш коллега встретился с заместителем начальника архива Алом Дугласом – его кузеном по линии матери.
– Кузеном? Неужели, всё это время он пытался отговорить родственника от членства в Доме?
Шпилер отрицательно покивал головой.
– Они отыскали наши секретные документы и готовятся опубликовать их во время суда. Эти двое обсуждали свои планы вслух, не таясь. Представьте себе, даже не проверили наличие камер.
Рихтер опешил, он совершенно не ожидал такого поворота событий.
– Вам придётся от него… избавиться?
– Мне бы не хотелось, чтобы мои интересы представлял настолько самоуверенный и недалёкий человек. – Шпилер издал скупой смешок, дав понять, что это была шутка. – Я уже говорил с Уэйном, и он посоветовал обратиться к вам. Переубедите его, и мы не будем возражать. Его кузен будет под наблюдением до тех пор, пока не сделает что-то вопиющее.
– Понимаю. Я полностью доверяю вам.
Лидер улыбнулся и протянул адвокату руку.
– А я полностью доверяю вам. Мы справимся с этим.
Когда Шпилер скрылся за изгибом дорожки, Рихтер присел на скамейку, обдумывая услышанное. Сквозь профессиональное безразличие пробились эмоции, которые стареющий адвокат не надеялся испытать.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Уэйн и Рихтер познакомились пять лет назад, когда Дом Нового Полудня, обретя влиятельного инвестора, стал «альтернативным религиозным сообществом». Уэйн представлял интересы этих самых инвесторов в качестве надзирающего директора. Говоря упрощённо, в его обязанности входил контроль за поступлением прибыли и обеспечение чистоты организации в глазах закона. В офис управления делами секты входили проверенные бухгалтера и финансисты, но делом первостепенной важности был поиск адвокатов.
Для имущественных конфликтов была нанята целая коллегия, но существовала также очень перспективная мысль о найме в штат постоянного и проверенного адвоката на случай какого-нибудь «случайного» убийства. Рихтер был надёжным профессионалом, которому можно было доверять, а для организации это был самый надёжный выбор.
Но развилось их знакомство благодаря тонкости натуры Уэйна. Хотя директор мыл вполне молод телом, душа его была стара. Лишившись надежд и оказавшись на вершине, он давным-давно разочаровался в собственном стремлении заработать на всём, что приносит деньги, и продолжал жить и работать только из последних оставшихся принципов. Эту серость, апатию и презренное безразличие к самому себе Уэйн распознал в Рихтере, а потому, в поэтическом порыве, решил сблизиться с себе подобным.
Так, два человека, проигравшие самим себе в погоне за роскошью, сошлись в крепкой дружбе, став друг для друга островком искренности в полном фальши мира; пропащим островком, разрезающим целый океан нестерпимой приторности. Они не нуждались в посещении культурных мероприятий и увеселительных заведений, потому просто собирались в тихом и уютном ресторане, где и обсуждали всё, что им хотелось.
Однажды, во время подобной встречи, Уэйн решил осторожно задать вопрос о переломном моменте в карьере Рихтера. Он старался быть максимально тактичным, но адвокат начал говорить прямо и без стеснения:
– Это было в середине восьмидесятых, когда у меня случилось первое громкое дело. Слышал про Хелен Филипс?
Директор жестом показал свою неосведомлённость.
– Муж оставил её с двумя детьми и смылся. Она испытала сильнейший стресс, и то ли в порыве ненависти к нему, то ли из-за неадекватного желания начать всё заново, утопила двух своих детей в машине.
– Боже.
Рихтер согласно кивнул. На его лице застыла привычная ухмылка, но глаза выдавали тягость воспоминаний.
– Когда флёр безумия прошёл, ему на смену пришло стремление выжить. Она не жалела денег, нанимая меня, потому что ей искренне хотелось остаться на свободе. Быть полностью невиновной. – Адвокат печально усмехнулся. – Суд был долгим, но все поверили в вымышленного похитителя и убийцу. Филипс оправдали, но сильнее всего меня потрясло другое.
Адвокат прервался, издав то ли сдавленный смех, то ли кашель.
– Сильнее всего меня потрясла наша последняя встреча, когда она обмолвилась, что мои услуги ей дорого обошлись. Представь себе, человек потерял детей, перенёс суд, а после этого думает о деньгах!
– Это так тебя потрясло?
– Да. Вся моя карьера строилась на работе с людьми, не желавшими расплачиваться за свои преступления. Но именно тот случай дал мне понять, что я попросту не в праве возмущаться, ведь сам не лучше! За отсутствие морали не смеет осуждать человек, продавший её давным-давно. Это осознание и привело меня к ситуации, где рутина подавляет мою ненависть к себе, а деньги уже не стоят ничего.
Уэйн вздохнул, проникшись переживаниями своего друга, ведь у него самого была похожая история и точно такой же вывод, превративший все яркие цвета окружающего мира в угрюмый серый.
***
Много лет спустя, Уэйн и Рихтер собрались в своём любимом месте, где вновь должны были предаться пессимистичным разговорам о работе, культуре и прочем. Сегодняшний день утяжелялся мыслями о заговоре Куртина, и директор чувствовал, что его другу явно не по себе.
– Эд, я знаю, что тебе тяжело. Что ты сейчас испытываешь?
Рихтеру нелегко удавалось скрывать своё смятение, особенно во время описания чувств:
– Мне было трудно поверить в серьёзность намерений Эндрю. Но все его разговоры со своим кузеном, все те документы, что он унёс… Похоже, что парень очень решительно настроен.
– Ты огорчён его предательством?
Ответ адвоката оказался для директора неожиданным:
– Нет, я им восхищаюсь! Эндрю не потерпел того, что мы с тобой приняли, и из-за чего теперь себя ненавидим. Он готов рискнуть благосостоянием и даже собственной жизнью, лишь бы поступить правильно.
– Шпилер задавит этот порыв благородства так быстро, что никто даже не успеет о нём узнать.
– Да знаю я, потому мне так досадно. – На несколько секунд адвокат замолчал. ¬– Я собираюсь помочь ему.
– Как?
В
