Целинная рать - Александр Евгеньевич Никифоров
– Так как, сержант. Готов помочь стране с урожаем? – задал вопрос военком.
За Сергея ответил, дремавший до этого в глубинах сознания, старший сержант Макаров, вбитый туда навеки, присягой и срочной службой. Он и подобрал, те самые нужные, в данной обстановке слова,
– Так точно, товарищ полковник, поможем. Как говориться, «партия сказала, комсомол ответил – есть!» – при этом его тело, автоматически приняло позу по стойке «Смирно». А глаза, стали преданно и внимательно в ожидании приказа «пожирать» начальство.
– Молодец, сразу видно сержанта. Готовься, через пару недель отправим, – полковник привстал и крепко пожал ему руку.
Закрыв за собой дверь кабинета, Сергей с облегчением вздохнул, и, не обнаружив в очереди своего приятеля, пошел к выходу из военкомата.
7
Витька, курил на крыльце, в окружение пока еще не получивших «добро» от военкома, но уже одобренных, во всех остальных инстанциях бойцов «урожайного фронта». Он рассказывал очередную историю из своей пока еще не длинной, но полной до краев невероятными, а порой и фантастическими событиями жизни.
– Ну чего? Готов к труду и обороне? – прервался он, увидев Сергея.
– Ага, как юный пионер, для всех, стоящих здесь, пример – в ответ скаламбурил тот, подняв руку в пионерском салюте.
– Понял, не дурак. Дурак бы не понял. Всегда готов, – бросив окурок, отсалютовал ему Витька, – я летом к военкому. А потом займемся подготовкой и тренировкой к урожайным битвам.
– Мне в шесть, дочку надо из садика забрать, – предупредил его Сергей.
– Время еще детское. Триста раз успеем выпить, опохмелиться, протрезветь, и опять выпить, – успокоил его Витька, направляясь в военкомат.
– Я же с накладной! Вам же хроникам водку привез,– кричал Витька, продираясь сквозь огромную очередь, к прилавку магазина, размахивая каким-то белым листком….
Проснулся Сергей в сумерках. По не разобранному дивану, на котором он спал в одиночестве, разбросанной по полу одежды, он понял, что вчерашним его благим намерениям, не суждено было сбыться.
–Пять часов, – ужаснулся он, взглянув на часы. Надо еще хоть часик потерпеть. Маша проснется, тогда труба, до ухода на работу одни вопросы. А чего на них отвечать, если не помнишь ни черта?
Пить хочется, в глотке, будто стадо бегемотов нас…., натопали. Можно из аквариума хлебнуть. Нет, услышит, вставать не буду, потерплю. Где это мы с Витькой, вчера разошлись? В сознание начали всплывать, какие-то обрывки вчерашних «тренировок»: выпивали в маленьком домике на территории детского сада, потом Витька в песочнице, оторванной от нее же доской, показывал, как надо рыть окоп. И мелькнуло последнее, перед новой волной сна: он сидит в окопе, припав щекой к лопате, изображающей пулемет, выцеливая за домиком Витьку, который в образе врага, кидает в него пустые бутылки, пытаясь погасить «пулеметное гнездо»
– Вставай патриот! Защитник наш ненаглядный! Войска уже построены, команды ждут, – такими словами растолкала его в половине седьмого жена,– вчера чего? К Витьке всем войском, паровоз затаскивали? Пришел весь усталый, голова майкой завязана. В комнату ползком прополз, идти сил не было. Наверно паровоз сами и к дому подтаскивали?
– А чего, голова-то завязана? – недоумевая, спросил Сергей.
– Не знаю, посмотрела, пробоин нет. Шишка только на затылке, ну в том состоянии, чему тут удивляться. Еще чудо, как до дому дополз.
– Значит, попал все-таки, снайпер долбанный, – мелькнуло у Сергея в голове, пока он поднимался с дивана.
–Машенька, хорошая моя, клянусь! В последний раз, помереть мне, на этом самом месте, – стал он виниться перед женой.
– Дочку напугал, – не обратила она, на его слова никакого внимания.
– Да не пугал я ее ничем, – напрягая память, ответил он.
– Только порог переполз и завыл, как молитву, – прощай доченька. Сам в слезах и соплях, так своим завыванием и дочку до слез довел.
– А чего это я плакал? – не поверил Сергей.
– Ты чего? Ничего не помнишь, или придуриваешься? Ты же уезжать собирался?
– Куда уезжать, – снова напрягся он, пытаясь вспомнить.– Дает. Как куда? На фронт. Вы же кому-то с Витькой, войну объявили. Я и вещи собрала, как ты просил.
8
Паек на три дня, белья смену. Ты же проверять пытался. Вон сумка в коридоре стоит, – ответила жена, – Ленке позвонила, хотела насчет фронта уточнить, так – та ничего не знает. Витька еще в подъезде упал. Но после моего звонка, вещи она ему тоже собрала.
– С ума посходили. Какой фронт? – заколотило у Сергея в висках.
– Я так полагаю, винно-водочный. Решили вы видно помощь стране в борьбе с этим злом, путем уничтожения всего алкогольного, рискуя жизни и здоровьем. Выполняя, так сказать, постановления партии и правительства, – хлопнула его Маша, легонько по лбу, – а здоровья-то хватит, ведь замахнулись – то ого-ого. Хотя на комиссии, наверно годными признали.
– На целину нас забирают. Вот вчера с горя и приняли, – сказал, и отошел на всякий случай, подальше от жены, Сергей.
– Это у кого горе? Это у нас в семье горе. Ты вчера ползком передвигался, слова внятно сказать не мог, а лозунги четко выговаривал.
– Какие еще лозунги? – все больше удивлялся Сергей.
– Как, какие? Народ и армия едины, а с Витькой вы непобедимы! Да у меня все записано, хочешь, прочитаю.
– Не надо, – решительно отказался Сергей.
– Иди тогда мойся. Да песок из ушей вытряхни. Вы похоже вчера, после комиссии уже на ноги не вставали. Все ползком, да ползком, – добивала его жена, – зубы не забудь хорошо почистить, вояка.
Сергей не прекословя, пошел выполнять указания.
– Папка, а ты когда уезжаешь, – встретила его выходящим из ванны, дочка.
Пока он думал что ответить, за него ответила Маша.
– Ты больше своего папочку слушай. Вчера он в майке на голове приполз, сегодня с ведром на голове приползет, и скажет, что летят они с дядей Витей в космос, – а что на четвереньках и в ведре, так это они автопилот испытывают. А без бутылки, как его проверишь?
– Ну, прости ты меня, пожалуйста. Обещаю тебе, все завязал, попросил ее Сергей, умоляющим голосом.
– Все сейчас растаю. Завязал он, где бы тот узел увидеть. Горбатого могила исправит. Садись, ешь.
– Машенька, поверь, в последний раз, – искренне верил в свои слова Сергей.
Перед крыльцом военкомата, в две шеренги, стоял проверенный с медицинской, политической, воинской и всех других точек, личный состав «целинного воинства». Одежда всех цветов и оттенков, разнокалиберные сумки, громкие разговоры: это сборище, пока еще даже издали не напоминало четкий военный строй.
Сергей, только сегодня утром, окончательно помирившись
