Посмотри на меня - Екатерина Игоревна Мачулина
***
Прошло две недели интенсивной работы. Я по счастливой случайности успела на обед и не спеша отпивала кофе. Ко мне подсел мой новый знакомый Коля, с которым мы познакомились в мой первый рабочий день.
− Как дела у местных психологов? – улыбаясь, спросил он.
− У них и спроси, − гаркнула я и отвернулась.
− Что с настроением? – озадаченно спросил парень, после жадно вгрызаясь в шоколадный пончик.
Тяжело вздохнув, я начала делиться своими переживаниями с младшим лейтенантом:
− Знаешь… Он изо дня в день приходит с новыми побоями, с каждым днем он закрывается от меня: не рассказывает о проблемах, не ведет со мной отвлеченных бесед.
− Обращайся в опеку, Лина, − отложив свой любимый пончик, друг серьезно посмотрел на меня.
Не желая его больше озадачивать, я положительно ответила, утаив многие детали.
***
Еще несколько дней я отчаянно боролась с Ваней и органами опеки: первый яро отрицал предположения об избиении, вторые, явно незаинтересованные в этом деле, прикрывались загруженностью и постоянно твердили «у нас нет никаких оснований». Обессиленно лежа на рабочем столе и хватаясь за голову, я не могла найти нужного решения. Мне ничего не оставалось, и я твердо решила откровенно поговорить на эту тему с Колей, не скрывая и не умалчивая ни единой детали. Мы вместе пришли к выводу, что лучшее решение в данной ситуации − найти этому ребенку достойного опекуна. Мы хватались за каждый вариант как за последний. Когда все-таки нашлась дальняя тетя Вани, Мария Константиновна, я активно начала подготавливать все нужные документы. И на протяжении всего времени все шло относительно хорошо, пока в нужный час Ваня так и не явился на прием.
***
Нервно ерзая на стуле, я с нетерпением ждала прихода Вани. Напридумывав уже десяток трагичных сценариев, я, тяжело вздохнув, залезла в телефон. В то время пока я пролистывала новостную ленту, мой телефон начал звонить:
− Добрый день, Алина Сергеевна, вы, наверное, потеряли Ивана, − нервно говорил врач из полицейского участка.
Я, ничего не ответив, положила трубку и побежала в кабинет звонившего. Зайдя туда, я застала ужасную картину: Ваня, свернувшись калачиком, лежал на больничной кушетке, огромный синяк красовался под его глазом, а тело было покрыто кровоточащими ранами и ссадинами.
− Кто это сделал? – вся пыхтя от злости, спросила я.
Ваня неподвижно лежал и пустым взглядом смотрел прямиком в мои глаза.
− Все хорошо… Я рядом, − гладя его по голове, нежным полушепотом говорила я. – Отдыхай, дорогой, а потом вместе с опекой напишем заявление. Отказы не принимаются! – я попросила медиков позаботиться о нем, а потом пошла в кабинет, попутно звоня Коле.
Рассказав ему о данном инциденте, я зашла в кабинет и схватила сумку с личным делом Вани. С Колей мы встретились около главного входа в полицию и, ни минуты не медля, отправились к родителям мальчика.
***
Стоя около злополучной двери, я не находила себе места. Эмоции бросали меня из стороны в сторону, но в конечном итоге здравый смысл уступил нарастающей ярости. Я без стука влетела в квартиру, и моему взору представился «прекрасный пейзаж»: за кухонным столом, похожие больше на мертвых, чем на живых, сидели родители Вани. Я осмотрела быстрым взглядом квартиру, которая была больше похожа на помойку, чем на жилплощадь, где должен воспитываться и расти ребенок. Повсюду валялись стеклянные бутылки от разных алкогольных напитков, вещи были хаотично разбросаны в коридоре, а застоявшийся запах спирта сам опьянял меня и резко бил в нос.
− Слушайте… − скрипя зубами, ели выдавила я. – Как можно быть такими тварями? – Мое лицо выражало неподдельное отвращение, а взгляд был полон ненависти.
− Девочка, че тебе надо, и кто ты такая?! – злобно посмотрев на меня, сказал отец Вани.
− Вам стоит помолчать. Сейчас говорю я, – выдерживая его взгляд, я злостно зарычала. – Побои сняты. Заявление написано. Психологический анализ сделан, – строго и четко сказала я, ожидая реакции.
− И что нам с того? – посмеиваясь, беззаботно ответила мне мать Вани.
− И что с того?! – с неподдельным возмущением спросила я. – Вы причинили своему ребенку физическую боль, и ваши действия привели к психологическому расстройству. Расстройство развивалось постепенно, и, вовремя это заметив, я смогла оказать должную помощь. Но это не снимает с вас ответственности ни перед ним, ни перед судом. Поверьте, я собрала достаточно доказательств, что вы теперь будете сидеть в тюрьме до конца своих дней.
Мой монолог был закончен, когда в дверь постучались, как я предполагала, органы опеки. Коля открыл входную дверь, и действительно, зашли именно те, кого я ждала с нетерпением. Две женщины, переступив порог, морщили нос то ли от запаха, то ли от обстановки. Пока Коля и сотрудники опеки занимались заполнением документов, «мать» бросилась в мою сторону. В этот момент я увидела какой-то предмет в ее правой руке, но все происходило слишком быстро, и я, не успев отреагировать, стояла столбом. Последнее, что я услышала − громкий звон металла.
***
Мои веки, мне кажется, были тяжелее айсберга. До меня донеслись приглушенные голоса и нелепое тиканье.
− С ней… хорошо… − сказал незнакомый мне голос.
− Когда… − прислушавшись, я смогла понять, что этот голос мне знаком.
− Пару минут… − уже более отчетливо произнес неизвестный.
Во мне будто появились новые силы, и я попробовала подать голос.
− Воды… − измученно и не совсем отчетливо сказала я.
− Конечно, − протягивая стакан, сказал Коля.
Пока я жадно осушала стакан, врач что-то сказал моему гостю, и они вышли в коридор. Обведя взглядом палату, я заметила в сторонке стоявшего Ваню, опустившего голову.
− Ваня, подойди ко мне, − тихим голоском я обратилась к нему.
− Прости, Лина… − не спеша подходя, грустно заговорил мальчик.
− Ваня, тебе не за что извиняться, − уже более бодрым голосом сказала я.
− Ну, они же мои родители… − с отчаянием и сожалением еле вымолвил мой маленький друг.
− Разве их можно назвать родителями?
− Вдруг тебе будет плохо? Что мне делать, Лина… Куда мне идти? Как не винить себя в этом? – Он, сидя рядом со мной, вытирал влажные щеки.
− Посмотри
