Точка пересечения - Вера Семенова
Их первая встреча состоялась в квартире у заказчика на Невском проспекте. Сергей Владимирович тогда подготовил документы из семейного архива и фотографии, чтобы снабдить генеалога, необходимой информацией. Они долго беседовали. Комаров сразу понял, что ему повезло с заказом, что-либо подтасовывать в родословной Вильегорского вряд ли придется. Чего греха таить, было и такое. Некоторые представители элиты как с ума сошли, многие стали утверждать, что в их жилах течет голубая кровь. А в подтверждение этого им нужна была знатная родословная. Вот и приходилось архивисту Викентию Андреевичу Комарову притягивать многие факты «за уши», фабрикуя «липовые родословные». Что не сделаешь, когда кушать хочется. Времена наступили иные, многие стали попирать прежние принципы жизни, стремясь к лучшему. Викентий Андреевич не был исключением, но у него было оправдание. Все делал ради сына, который был тяжело болен. На операцию требовалась огромная сумма. В очереди по квоте на бесплатную операцию сын числился уже два года, но врачи определили ему не более полгода жизни, надо было торопиться. Деньги собирали всем миром: и родственники, и друзья, и просто знакомые. Не хватало немного. Такие заказы спасали.
Войдя в кабинет, Викентий Андреевич дружески поздоровался. Уже со второй встречи они перешли с Вильегорским на «ты». По возрасту они были почти одногодки и данный стиль общения им более импонировал. Викентий достал папку с ксерокопиями архивных документов и выписками из метрических книг. Информация, установленная Викентием Андреевичем произвела эффект разорвавшейся бомбы. Оказывается, Вильегорские – аристократический польский род. В середине XYIII века основатель династии российских Вильегорских, прапрадед Сергея, Бронислав, оказался в России по долгу службы. Он приехал в составе свиты посла Саксонии Станислава Понятовского, того самого, у которого был роман с Екатериной Великой, еще не взошедшей на престол. А так как саксонский курфюрст Август III был одновременно польским королем, то Понятовский был и послом Польши. Из школьного курса истории Сергей Вильегорский смутно помнил, что благодаря решительной поддержке Екатерины Великой после смерти короля Августа III, Станислав Понятовский был избран королем Речи Посполитой.
– Недалеко от Курска есть городок Вильегорск, в состав которого входит одноименная усадьба. Брониславу усадьба досталась в качестве приданого за женой. Интересная была история, скажу я тебе, – рассказывал Викентий.
– Так получается, что Бронислав осел в России по причине любовного недуга? – заинтересованно спросил Сергей.
– Да. Бронислав был поверенным у Станислава в его любовных сношениях с Екатериной. А у Екатерины, тогда еще великой княгини, была в услужении одна девушка, Софьюшка, родом из обедневшей дворянской семьи. Вот и влюбился в нее Бронислав. Когда Станислав вынужден был удалиться из России, то Бронислав остался здесь и поступил на службу в российскую армию. А затем женился на Софьюшке с благословения Екатерины. От почивших родителей ей досталась полуразрушенная усадьба. Но благодетельница Екатерина одарила ее золотом, которое и помогло наладить хозяйство.
– А откуда эта история известна, то есть все подробности их отношений?
– На сегодняшний день вся информация из РГИА1, где я работаю. У нас есть фонды личного происхождения. В фонде одного исторического деятеля, фамилия тебе ни о чем не скажет , были обнаружен дневниковые записи за 1903-1917 годы графини Александры Петровны Вильегорской. А в дневнике имеется записка – обращение к жене этого исторического деятеля с просьбой сохранить дневник. Александра Петровна, урожденная графиня Урусова, была замужем за Владимиром Сергеевичем Вильегорским, судя по всему, твоим прадедом. В дневнике много интересного. Кстати, в Санкт-Петербург Вильегорские переселились в начале двадцатого века из-за перевода мужа по военной службе. В годы первой мировой войны твой прадед погиб, но у него остался сын, твой дед. Несмотря на то, что он окончил гражданскую, а не военную гимназию, его зачислили во Владимирское военное училище, названное в честь великого князя Владимира Александровича. Выпускников военных гимназий было не так много, поэтому брали и выпускников гражданских гимназий. Тем более дед твой был из семьи потомственных военных, да еще сирота. А в 1917 году, сам знаешь, время было неспокойное. Вот тогда-то его матушка, Александра Петровна, и передала свой дневник на хранение подруге. А обратно так и не забрала. Что случилось с Александрой Петровной еще предстоит установить.
– Дед никогда об этом не рассказывал. А как же он оказался в рядах советской армии? Да и уцелел в годы массовых репрессий? Какое-то исключение из правил.
– Подробности постепенно установим. Но сейчас надо отправляться в Вильегорск. Я уже отправил запрос и в местный архив, и в мэрию написал по поводу усадьбы. Думаю, что местные власти пойдут навстречу. Тем более, насколько я знаю, родовое гнездо Вильегорских превратилось в руины. Но искать более древние корни исходя из дневниковых записей твоей прабабки, надо там и в архивах бывшей Курской губернии, в состав которой входил Вильегорск.
Глава 4
Сотрудники Вильегорской библиотеки обычно не уходили обедать домой, так как не хотели тратить время на дорогу. Только Валечка иногда убегала на встречу к Максиму, своему молодому человеку, если он был не в рейсе, чтобы пообедать вместе. Как-то так сложилось, что каждый к обеду приносил что-нибудь с собой. Можно было разогреть обед в микроволновке или на старенькой электрической плитке. Это, конечно, было запрещено правилами противопожарной безопасности, но проверки были раз в году и обычно носили формальный характер. И сама директор Зинаида Петровна не считала это особым нарушением. «Раньше разрешалось, а теперь нельзя… Почему? Никто не думает о том, что у работников тоже есть определенные права. Если запрещать, то сначала необходимо создать условия для реализации права работников на обед и отдых», – так обычно она рассуждала.
В час дня ставили на плитку чайник со свистком и закрывали входную дверь. Обеденные посиделки стали доброй традицией. Даже уборщица баба Лиза иногда принимала в них участие, принося с собой ватрушки, пирожки и разные печенюшки. В вопросах выпечки баба Лиза была мастерица. Вкус ее пирогов был знаком даже завсегдатаям библиотеки, которых она подкармливала, особенно одиноких старичков.
– Ешьте, девчата, – говорила она, сидя в своем любимом кресле. – Люблю я печь и кормить кого-нибудь… Только некого, так и живу одна после смерти Ванечки моего. А детишек нам Бог не послал.
– Баба Лиза, закормите нас, я не хочу поправляться, – обычно говорила Валечка. Но брала ватрушку с тарелки и с удовольствием уминала за обе щеки.
– Ишь ты, фуфырка какая. Женщина должна быть в теле, – ворчала по-доброму баба Лиза. – Надо же, моду взяли голодом
