Корки мандарина - Лотос Творити
Уснули все рано, часов в одиннадцать ночи. Лишь меня никак не одолевал сон. Я все думал о том юноше с мандарином. Сам лежу на диване (друзья на полу) и думаю о человеке, которого должен был бы сразу же забыть! Вот что с ним сейчас? Он вернулся домой? Ну не останется же он там сидеть до посинения всех своих конечностей, правильного? Здравый рассудок же должен в нем быть! Почему он гулял по парку один? Почему решил съест гнилой мандарин? И самое главное — что он подумал, когда посмотрел на меня? Надеюсь, ничего плохого он обо мне не подумал… Я же был одет в шапку-ушанку, фуфайку… Обычно такую одежду носят безобидные незлобивые люди. Но его тяжелый взгляд говорил об обратном. Ладно, все, хватит. Слишком много почестей я отдаю тому юноше, что задумываюсь о нем. Не все ли мне равно, что с ним случилось? Надо думать только о себе!
Меня (да и друзей тоже) разбудил долгий и надоедливый звонок в дверь. Дзи-и-иь! Дзи-и-инь!
— Ну суббота же! Дайте поспать! — сказали друзья и лениво пошли к двери, а я в это время подбежал к чемодану, из которого выложил практически все, кроме книги — «Евгения Онегина» Пушкина. Я быстро плюхнулся на кресло и сделал вид, что читаю.
— Доброе утро, братец! — вошла сестрица, вся в талом снегу. — С каких пор ты читаешь Пушкина? Молодец!
А я сижу, как будто не обращаю на нее внимание, якобы, я так увлекся этой писаниной, что не хочется отвлекаться.
— Я тебя проведать пришла, — сказала сестрица и открыла холодильник. Одним глазом я читаю, другим — смотрю на нее. Как хорошо, что мы ни борщ, ничего из холодильника не выбрасывали. — Вы что, голодали? К еде совсем не притрагивались?
— Почему? Мы ели, — соврали за меня друзья. — Только чуть-чуть.
В общем, уже через десять минут мы за обе щеки уплетали борщ, толченую картошку с мясными котлетками и с селедкой под шубой. Завтраком такой прием пищи не назовешь! Ну да, это можно есть, довольно съедобно, но я все равно предпочитаю не такие примитивные блюда.
Не оставив ничего в тарелках, я взялся за айфон, чтобы показать свои вчерашние фото сестре. Она посмотрела, одобрительно покивала головой — и больше ничего. А как же эти патриотические слезы? Где восхищенные закатывания глаз? Между прочим я старался делать все эти фото. Хм, она как-то не так меня оценила.
— Как дела у отца? — спросил.
— У отца все отлично. Он больше хочет знать, как дела у тебя? — сказала сестрица. — Чего это ты ни с того ни с сего приехал в Москву? А как же учеба?
— Э-э-э… — задумался. — Как же? Я захотел встречать Новый год на родине… А лучше давай потом об этом поговорим.
Мне стало легче дышать и не так давило на грудь, когда сестра ушла в туалет.
— Ладно, мы пойдем… Предчувствуем, скоро у тебя будет трудный разговор, — сказали друзья разочарованно. Кто ж знал, что нагрянет сестрица и подпортит нам езду по городу? — Тогда созвонимся ближе к вечеру.
Они покинули меня, оставив наедине с полупустыми тарелками с борщом, толченой картошкой и салатом, а еще с сестрицей.
Она вышла из туалета с менее радостным настроением, чем когда туда заходила. С чего бы это? Неужели она увидела в стиральной машине мои нерусские трусы и носки? Вместо того, чтобы направиться ко мне, она взяла пакет, с которым пришла, и достала оттуда пакет ярких мандаринов.
— Просто так никто не будет скакать с одного континента на другой, — сестрица села за стол напротив меня, положив фрукты. — Рассказывай, что случилось.
— Да, действительно, со мной кое-что случилось, — начал я, но продолжать не торопился. Я достал из пакета мандарин, а он оказался гнилым… (Позже его я положил рядом с денежным деревом.) А сестрица достала хороший. — У меня есть некоторые проблемы в университете.
— И для этого надо было лететь через Атлантический океан? Слабо верится.
— Что слабо верится? Именно из-за этого, — взял я другой мандарин и стал снимать кожуру.
— А там эту проблему решить было нельзя?
— Я думал обратиться за помощью к отцу, — я полностью очистил мандарин, но так и не принимался его есть.
— Неужели все так запущенно? — покачала головой сестрица.
— Можно сказать и так.
В общем, когда разговор закончился (а закончился он очень скоро), я был этому рад. Сестра обещала сказать о моей проблеме отцу и напоследок мне сказала: «Не надо строить из себя того, кем ты не являешься.» Я так понял, что она раскусила фальшивость моей образа «русский мужичок со средней зарплаткой». Гнилой мандарин я решил оставить и положил его рядом со стопкой пятитысячных фигур у денежного дерева. А сам включил Игги Азалию (песня «Savior»), чтобы расслабиться, и думал, как там без меня друзья. Соскучились на все сто процентов — что еще может быть?
Планировал через полчасика позвонить друзьям, но потом решил побыть в одиночестве. То ли от того, что я так давно не был в нем, то ли от того, что мне особо и не хотелось с ними видеться. Какая в них польза? Они постоянно осыпают меня похвалами. Такое ощущение, что у них целый список похвал заготовлен.
Иногда нужно побыть в одиночестве, чтобы ответить на вопрос: а интересен ли я сам себе? И самый первый ответ, который пришел мне на ум, это то, что я не очень интересный человек. Что я делал? Посидел в Инстаграме, почитал «Евгения Онегина» (мне в некоторых местах даже понравилось!), послушал и потанцевал под Игги Азалию (песня «Lola»), просто лежал на диване напротив огромного панорамного окна и смотрел на крохотную Москву свысока. Вид меня уже почти не впечатлял (хотя именно он и был одной из главных причин покупки этих апартаментов). А вот если бы пошел снег, который волшебно порхал с утра, я бы и воскликнул «ого!».
В общем, не такой уж я интересный, оказывается, человек. Мне было с самим собой скучно. Не знаю, за что меня ценили друзья?
Слушайте… только сейчас меня стукнула в голову эта ошеломительная мысль! Я ведь совсем не помню, как они выглядят… мои друзья… Нет, я помню, что там двое парней и одна девушка,
