Бумажный человек - Екатерина Рафаль
Закусив внутреннюю сторону щеки зубами, Вадим шумно вдохнул и наконец выдавил из себя:
– Я сейчас не пойду…
– Ну, окей, тогда подгоняй после пары, в беседу адрес кинем, – легко согласился парень, не понимая, что «сейчас» на самом деле говорило о неспособности ответить «вообще».
Задыхаясь, Вадим уронил голову на парту. Как же он ненавидел себя за эту гнетущую неопределенность. Почему так сложно просто понять, чего он хочет и сделать это? Как можно одновременно хотеть все и не хотеть ничего? Он не хочет никуда идти, это будет отвратительно, они паршиво проведут время, и Вадим больше никогда не сможет подойти к своим одногруппникам. Ни к кому из них. Он знает, что это плохая идея, но что-то в глубине души грызет его, заставляя сомневаться в своем решении. Чей-то голос тихо отчитывает его:
«Ты должен пойти к ним. Они могут стать твоими друзьями. Ты ведь хочешь иметь друзей, Вадим? Или хочешь стуками сидеть в своей комнате как растение и играть в идиотские игры? Ты хочешь прожить такую жизнь? Жизнь ничтожества, которое не может даже один вечер провести с друзьями? Ты жалок, Вадим, ты жалок. Ты понимаешь это?»
– Да, мама… Я понимаю, – устало прошептал он.
***
Вадим вышел из корпуса и побрел к выходу с территории университета. Всю предыдущую пару он не мог сосредоточиться и бесконечно прокручивал в голове сегодняшний день: утро, курилка, одногруппники, они о чем-то говорили, потом предложили пойти с ними. Вадим показался им интересным? Сказал что-то смешное? Или что-то настолько нелепое, что им стало жаль его?
Вадим ненавидел себя за мысли, крутившиеся у него в голове после одного-единственного разговора с одногруппниками, ему было непонятно, как люди вообще общались друг с другом и не сходили с ума от этого? Они ведь не говорят то, что приходит в голову, Вадим тоже не говорит, он знает, что никто так не делает, значит и они тоже знают. Тогда почему их не волнует, что в голове у другого человека? Как они отличают, когда другие говорят правду, а когда лгут?
Приближаясь к выходу из университета, Вадим неосознанно замедлил шаг, потому что выйти на улицу прямо сейчас означало выбрать, куда он пойдет – в бар на день рождения или повернет и пойдет к метро, чтобы успокоиться и поехать наконец домой.
Неуверенность в собственном выборе усиливалась в нем с каждым шагом, он снова и снова прогонял в голове придуманные аргументы «за» и «против», последние придумывались слишком легко, их было бесчисленное множество, но все они в сущности были бессильны перед голосом в голове, внушающим Вадиму, что он должен наконец куда-то сходить и перестать разочаровывать людей. Все, что Вадим приводил в качестве «против» было всего лишь жалкими отговорками, которыми он пытался потушить разгорающийся внутри пожар презрения к себе и вечного чувства вины за свою асоциальность.
Погруженный в свои мысли, Вадим дошел до турникетов и, почувствовав легкую вибрацию своего телефона, остановился. Телефон сигнализировал о двух пришедших смс: одна от матери, другая от какого-то парня. Кажется, это тот самый, что больше других уговаривал его прийти, в чем Вадим, конечно, не был уверен – сложно запомнить, с кем разговариваешь, ни разу не посмотрев на собеседника.
Первым Вадим открыл диалог с матерью, зная, что она будет недовольна, если он не напишет ей ответ через секунду после отправки ее сообщения. Открыв диалог, Вадим прочитал сухое, короткое сообщение: «Свари суп на ужин.»
Точки в конце ее сообщений сводили Вадима с ума, но здесь он хотя бы мог с уверенностью сказать, что не он один такой странный, многие его… (друзья?) Многие знакомые говорили, что тоже чувствуют себя неуютно, когда кто-то ставит в конце сообщения точку, как будто это было чем-то грубым и неправильным. Негласный цифровой этикет допускал только открытые сообщения, без точек, а лучше со скобочками в конце, чтобы собеседник точно не подумал, что его ненавидят, но объяснить это родителям Вадим не пытался.
Хотя сегодня ее смс вызвала больше облегчения, чем тревоги, даже чертовой точке в конце Вадим мог порадоваться. В его голове точка означала агрессию, а значит его отказа сейчас никто не примет и в любом случае придется ехать домой и готовить ужин. Быстро напечатав ответ матери, Вадим, немного расслабившись, открыл второе сообщение.
«Ну, как там пары? Если кончились, то пригоняй».
«Ну, хотя бы без точек, пожалуй, этот парень даже приятный» – подумал Вадим и, глубоко вздохнув, напечатал ответ. Возможно, не стоило так себя накручивать, можно было сразу придумать отмазку и от него бы быстро отстали. Так ведь всегда и происходит с неинтересными людьми в коллективе? Их приглашают для галочки, надеясь, что они придумают, как отказаться, а после спокойно идут без них.
От почти спокойных, ненаполненных тревогой мыслей, Вадима вновь оторвал телефон, это было не пугающе, он ведь ожидал ответа на свой отказ, да и мать могла отправить новые инструкции, поэтому еще одна смс не была бы внезапной.
Если бы это была смс, но нет, ему почему-то звонили. Вадим уже очень давно не разговаривал ни с кем по телефону, о чем почти все, у кого был его номер, знали. Никто особенно не звонил ему, он всегда отвечал Вконтакте, в месенджере или в крайнем случае в обычном сообщении с телефона. Звонить смысла не было. Но ему звонили. Незнакомый номер.
Вполне возможно, что это какая-нибудь дурацкая реклама, на которую не стоит отвечать и о которой не стоит беспокоиться, но Вадим почему-то чувствовал, что должен ответить.
«О, да, кто-то ведь расстроится, если ты не ответишь. Нельзя игнорировать людей, Вадим, нельзя» – внутренний голос вторил его вновь разгорающейся тревоге.
– Да, – тихо ответил Вадим.
– Че у тебя там за дела вообще? Давай приезжай, именинница тут про тебя спрашивает.
– Ничего я не… – доносилось из динамика.
Из-за плохого звука собеседника было едва слышно, но Вадим все равно понял, кто ему звонил и слегка повысив голос ответил:
– Извините, меня родители запрягли ужин приготовить, я не смогу, извините.
– Ля, ну, приготовь и приезжай? Мы тут еще посидим, а потом на дачу поедем, ты вроде где-то в той стороне живешь, сможешь подойти?
– Да я… – слабо запротестовал было Вадим, но его тут же перебил громкий голос из динамика.
– Так все, давай не парься,
