Перевёрнутая чаша. Рассказы - Галина Константинова
– Мне и здесь нравится. В некотором роде.
Часть 3
Глеб взял такси и поехал в редакцию. Вчерашняя встреча прошла почти успешно. Но после нее у него было странное чувство, что его засасывает болото. Умненькие мальчики и девочки из хороших семей деловито задавали ему вопросы о подробностях репатриации, вплоть до частных и мелких, какие льготы, пошлины и т. д. Как будто они собрались туда уже завтра. Он хотел им рассказать о памятниках еврейской культуры, они согласно кивали головами, мол, знаем, все это давно известно, а вот как там происходит абсорбция? Сильны ли бюрократические традиции, так замечательно отраженные у Севелы? Много ли времени обычно требуется на изучение языка в ульпане, есть ли надежда на скорое окончание боевых действий, каковы настроения, велики ли шансы найти работу.
Практичная молодежь, думал Глеб, когда он уезжал, он просто пытался вырваться. Дело доходило до мании преследования, мама ехать отказалась, но потом все-таки приехала и осталась. По крайней мере, у него есть дом. Хотя ей всегда грустно, когда он надолго уезжает. Личная жизнь носила скорее спонтанный характер, учитывая его характер работы. Лёгкие и не очень лёгкие романы, такие обыденные, что не хотелось вспоминать.
Вопросы были спокойные, как будто на чашу весов кидались все «за» и «против». Он все пытался спросить их, как они пытаются изменить что-то в своей стране, городе, они загадочно улыбались, мол, нам понятно, к чему ты клонишь. Но нас так голыми руками не возьмешь. Мы недовольны, но не настолько, чтобы размахивать флагами и разбрасывать прокламации. Увольте, увольте…Это не было сказано, но читалось в глазах. Нет, ничем не расшевелить их. Что дала им эта демократия, ничего в стране с тех пор не изменилось. Еще один передел, еще одна революция, тихая.
В редакцию он вошел, улыбаясь и пыхтя, так как лифт, как назло, не работал.
– Мне бы Гудаеву.
– Это я. Вы, кажется, Корнаковский?
– А вы Полина? Очень рад, сударыня, – Глеб, что называется, автоматически растянул улыбку мартовского кота. Что-что, а с пол-оборота начинать лёгкий флирт он умел.
– О, у вас хорошие манеры! Что ж, я вас провожу, ознакомитесь с расценками, уж извините, офисы у нас весьма ободранные, – что ж, подыграть ему мне совершенно нетрудно, улыбаясь еще более обаятельно, подумала Полина.
– Уже второй день передо мной оправдываются за не столичные номера, грязь на улицах и прочее. Не комплексуйте, Поленька, я все понимаю, – он оглядел небольшую комнатку, в которой местами отставали обои. Было душновато.
– Хотите кофе?
– Будьте любезны… Кстати, а чем в вашем городе можно заняться вечером? – все очень стандартно, а она довольно милая, продолжал Глеб.
– Да у нас много чем можно заняться. Вас что привлекает? Ресторанчик есть еврейский, с живой музыкой, правда, мне там не приходилось бывать. Стриптиз-бар, – она лукаво взглянула на Глеба, но он нисколько не смутился, – кинотеатры, театры, ну всё как в столицах.
– Ну, а интеллигенция ваша что посещает?
– Вы кого имеете в виду? Вот поэт у нас есть, Сашенька, он дома выпивает, нету денег на культурные развлечения. Сначала водку пил, потом пивом отходил, потом снова водку. Вдохновения, говорит, нет, вот и пью. Гонорар уж, наверное, весь пропил. Да у него спонсоры есть сердобольные. Он им рекламу иногда забацает, слоганчик, и вот они его и балуют.
– Язвительная Вы особа, лапочка.
– Что есть, то есть, – так, уже и лапочка, валяй, валяй, мы таких видали, этим нас нисколько не удивишь, продолжала улыбаться Полина.
– Ну, а вот Вы, например, куда сегодня отправитесь? – обычный поворот разговора, подумал Глеб.
– Я? Да пока никуда не надумала. А что, есть какие-то предложения?
– Давайте прогуляемся. Вы мне покажите что-нибудь из архитектуры, может быть, познакомите с кем-нибудь из местной творческой интеллигенции? Было бы замечательно. Я в некотором роде писатель, мне интересны аборигены, так сказать.
– …да, их обычаи, нравы, особенности национального характера, пьяные посиделки и прочая, прочая…
– Что-то в этом роде, Вы правильно подхватили мысль. Заодно и на брудершафт выпьем, – Полина тряхнула челкой, как бы возражая. – Если позволите, разумеется.
– А вы самонадеянный. Хорошо, позвоню парочке поэтов, организуем встречу.
– Какие напитки предпочитаете?
– Я за рулем. Но местным дарованиям нужно налить водку. Давайте, в шесть часов, у гостиницы, в каком номере остановились?
– Пятьсот тринадцатый. Договорились, чудная леди.
Вот оно мне надо, кокетничать, подумала Полина, когда он вышел. Видно, что довольно умен, глазки, правда, масляные такие, рот чувствительный. Собственно, все понятно, куда клонит, что ж, дополнительная тренировка в кокетстве всегда кстати. Так, с кем же его познакомить? Она полистала записную книжку и наметила две жертвы. Набрала номер. К счастью, Лёня и Иван были в трезвом состоянии. Полемику организуем, решила она, пусть послушает. Ему, наверное, брутальности хочется, вычерпывания нашей грязи, вот этого и дадим по полной программе. А я потешусь, ничего он не знает в нашей жизни.
В шесть часов она остановила свою «Оку» около гостиницы «Центральная». Глеб переоделся в обыкновенные джинсы и пёстрый свитер. Демократично, подумала Полина, нечего официальность на себя напускать. Сама она предпочитала джинсы любой другой одежде, и сейчас на ней были расклешённые, с эффектом заношенности, тёмные джинсы и облегающая трикотажная блузка с откровенным вырезом. Вся фигура была несколько воинственной и как бы готовой к бою.
– Поленька, добрый вечер. Это Вам, – протянул он стандартный букетик полуувядших роз. Почему полуувядшие, непонятно, ну да что там… она открыла переднюю дверцу, и он плюхнулся. Машина скрипнула, как бы выказывая свое недовольство, и осела.
– М-да, нынче я не юн, и грузен, и лысина блестит…
– Да ладно. Выдержим. Предупреждаю – водки нужно много. И закуски. Отправляемся в магазин?
– Как скажете, прелестница, я полностью подчиняюсь. Как только я Вас увидел, так полностью в вашей власти, – и куда меня только несёт, язык совсем развязался, ну, да что же делать-то, слаб я на рыжих и юных, облизывая пересохшие губы, удовлетворенно подумал Глеб.
– Не торопитесь с выводами, дорогой мой. Цены у нас почти московские, имейте в виду.
– Да я уж заметил. Так недолго свой скромный капитал по ветру пустить.
– А вы думали… – Полина вела машину уверенно, подрезая машины, водители явно были недовольны, кто-то пытался гудеть в знак протеста, но, увидев рыжую бестию за рулем, прекращал.
– Вы лихачка, как я посмотрю.
– Вот и магазин.
Быстро затарились горючей смесью с необходимыми атрибутами. Дом, в котором уже томились Лёня и Иван, был самый обыкновенный, пятиэтажный. Леня, грузный, с кудрявой шевелюрой,
