Дитя. Сборник рассказов - Оксана Петровна Асеева
– Ты ведь не умеешь плавать, так? – спрашивает меня брат.
– Да, – соглашаюсь я.
– Надо в воде быстро-быстро перебирать руками и ногами одновременно, и ты поплывёшь, поняла? – внушает мне брат.
– Да, – киваю головой я.
– И сразу плыви обратно! Как вернёшься, опять плыви! Поворачивай, возвращайся и опять плыви. Поняла? – проводит инструктаж Костя.
– Поняла, – говорю я. И мне действительно всё совершенно понятно. Что же тут сложного? Всё так просто!
– Только сразу поворачивай назад! Там, где вода стекает с лотка, выбило яму, очень глубоко! Поэтому нужно быстро возвратиться назад! И всё время бултыхай руками и ногами! Иди, а я посмотрю! – командует мне брат.
Иду к лотку, взбираюсь на бортик из бетонного блока, спускаю ноги в лоток и чувствую сильное течение холодной речной воды. Вблизи вода совершенно прозрачная, как из крана, мне видно бетонное дно. Чтобы меня не унесло быстрым потоком, держусь руками за бортик и иду по течению. Приближаюсь к месту, где заканчивается лоток. Смотрю на брата. Брат быстро-быстро гребёт в воздухе руками, повторяет эти же движения правой ногой, и машет мне: «Плыви!» Я послушно отталкиваюсь ногами от дна лотка, от чего ложусь на воду, мгновенно ощущая всем телом её холод, и тут же начинаю быстро перебирать в воде впереди себя руками. Усвоив инструктаж брата, я гребу одной ногой, правой, а левая у меня остаётся прямой, ведь брат, стоя на берегу, показывал движения только одной ногой! Но всё-таки держусь на воде и плыву! Впервые в своей жизни, хоть и по-собачьи! Проплыв метр, может, два, я поворачиваю вправо, плыву вдоль бетонного бортика до тех пор, пока могу взобраться на него, чтобы вновь спуститься в лоток. Я немного глотнула речной воды, почувствовала её свежий вкус и запах, и мне совсем не страшно!
Брат смотрит, как я иду, держась, отталкиваюсь, плыву, поворачиваю, забираюсь в лоток, машет мне рукой и уходит на работу. Я продолжаю плавать, как щенок, до тех пор, пока все не собираются, чтобы идти домой, и иду вместе со всеми. Уже обеденное время, а к столу нельзя опаздывать ни в коем случае. Это твоя главная обязанность в детстве – вовремя прийти на обед.
Мы возвращаемся с речки гурьбой, так же, как шли к ней. Раскалённый асфальт обжигает подошвы так, что ожог ощущаешь макушкой. Полдень. Младшие стараются поспевать за старшими. Никто не толкается, не обижает никого, не дразнит, как, впрочем, и на речке. Мы все расходимся по домам. О том, что меня только что научил плавать мой брат, я не говорю никому. И не потому, что меня могут ругать. Раз есть река, значит нужно уметь плавать. Я не рассказываю потому, что воспринимаю умение плавать как умение ходить или говорить. Все плавают, и я теперь плаваю тоже. Как все.
С тех пор мой стиль плавания ненамного усовершенствовался. Кроль, брасс, баттерфляй у меня – это всё вариации плавания по-собачьи. Но левая нога по-прежнему прямая, я гребу ею, только когда вспоминаю, что нужно плыть, перебирая обеими ногами.
Бабушка
Мамина мама. Я обращалась к своей бабушке на вы, как и мои родители. Самое точное определение того времени – босоногое детство. И этими самыми босыми ногами край как нужно успеть везде. На речку, где никак не утонешь, потому что старшие девчонки рядом и спасут, если что. Сходить на колхозное поле и наломать молодой кукурузы, как это делали все. Затем идём к посадке, где растет тутовник, за листвой для тутового шелкопряда и, конечно же, едим шелковицу, от чего руки и лица у нас – фиолетовые. Вот и подошло время обеда, к столу нельзя опаздывать ни в коем случае. После обеда – стакан кваса (пьём из одного стакана, по очереди!) – три копейки, мороженое – десять копеек, билет в кино на дневной сеанс – десять копеек. Кино показывают в сельском клубе. Клуб построен на месте, где раньше был православный храм.
– Бабушка! Вы любите мороженое? – спрашиваю я. Мы с подружками только что вернулись из «центра». «Центр» села в трёхстах, может, пятистах метрах от бабушкиного дома. Мы сходили в кино, попили квасу, купили мороженое, все его давным-давно съели, кроме меня. Я всё делаю медленно, в том числе ем. Вафельный стаканчик течёт со всех сторон, я еле успеваю слизывать тающую сладость.
– Я очень люблю мороженое! – неожиданно для меня отвечает бабушка.
– Бабушка! Дайте мне 10 копеек, я куплю вам мороженое! – восклицаю я.
– Моя унучечка! – бабушка достает старый худенький гаманок с двумя металлическими защёлками, как на ридикюле, вынимает из него 10 копеек, даёт их мне.
Я мчусь за мороженым для бабушки. Приношу его, отдаю. Бабушка съедает мороженое на раз-два-три. Я смотрю и удивляюсь. Ну надо же! Бабушки, оказывается, тоже любят мороженое!
Вот, ещё вспомнила! Если прошёл дождь – обязательно забраться в лужу в кювете, достать с её дна грязь и этой самой грязью сделать себе «чулки» на ногах и «перчатки» на руках. Какие пневмонии и ангины выстоят против такой профилактики?
И, конечно же, уличные игры, до поздней ночи, пока взрослые не разберут всех по домам спать: «Море волнуется раз», «Колечко-колечко», «Съедобное – несъедобное», «Тише едешь – дальше будешь», «Я садовником родился», «Вы поедете на бал?», «Кали-кало стоп!». Я, маленькая, участвую в играх тем, что смотрю, слушаю, повторяю окончания предложений и слов, мимику лиц старших детей, их движения и перемещения по утоптанной земле возле лавочки у забора бабушкиного дома. Над нами нависает плакучая ива. Её ветви, образуя купол, касаются самой земли, и кажется, стань под этим куполом сегодня, и ты услышишь и узнаешь, что говорилось и смеялось вчера.
Конечно же, девчонки играли в резиночки, а вот в классики в деревне играли редко. Асфальта мало, негде было классики чертить. А дворы тогда не бетонировал никто. Во дворах ходили по протоптанным тропинкам, между которыми стелился спорыш.
Помню себя именно с этого периода – лет с пяти.
Детство
Жили мы очень бедно. Всё лучшее оставляли на потом, а деньги – на чёрный день. В семье было трое детей – я и мои старший и младший братья.
Но бедность – не порок, так ведь? И чтобы купить себе зимнее пальто, я в шестнадцать лет, только-только получив паспорт, проработала все летние каникулы на местном комбинате пищевых продуктов.
Я работала в консервном цеху, на конвейере по консервации овощей и фруктов. С такими же девчонками из необеспеченных семей.
Мы набирали в тазы огурцы и помидоры из ящиков, которые заносили в цех мальчишки-подростки. Так же, как и мы, мальчишки работали во время летних школьных каникул. Затем таз с овощами
