Сергей Каледин - Шабашка Глеба Богдышева
Юля тихо взвыл, глядя в пролет, надеясь, что сейчас Егорыч встанет и отряхнется. Егорыч лежал, не двигаясь.
- А-а-а-а!- тихо выл Юля, не попадая ногами в ступени лестницы.
Он подбежал к Егорычу и остановился, не зная, что делать. Потом медленно потянулся к маске, поднял ее... Глаза Егорыча были закрыты.
Юлька бросился к вагончикам... ...Егорыч лежал без сознания, целый, не ободранный, только похрипывал, выдувая розовые пузыри. Кареев нагнулся к нему:
- Бухой?- Понюхал розовые пузыри и успокоенно распрямился.- Бухой.
Егорыча прямо с моста увезли в больницу, и что с ним сейчас, никто не знал.
Васька заклеил' письмо, потянулся за гитарой... По пути к гитаре он встретил Юлин просительный взгляд, но сделал вид, что не заметил его, и тихонько все-таки затренькал. Тренькал он Асадова, свою музыку, которую приладил к стихам. С Асадовым у него не получалось- буксовал на припеве и тоненьким, не дотягивающим голосом снова и снова заводил припев.
Юля, вздохнув, продолжал необязательную свою работу: сортировал электроды на сухие и влажные, хотя сухих был непочатый ящик.
Билов, поплевав на пальцы, дотронулся до чайника, потом без опаски приложил к нему ладонь и поматерил электрика. Васька, соблюдая невозмутимость, снисходительно взглянул на Билова.
- И так не кипит, да еще Асадов!..- забывшись, огрызнулся Билов.
- Ты чай кипяти, понял?- сквозь зубы процедил Васька.
- А чего?- со своего насеста проскрипел Глеб.- Хороший писатель, нежный...
- И этот туда же,- под нос себе прошипел Билов и выстраданно поднял глаза к потолку.
- ...А чего?.. Красиво звучит, и слова хорошие- про девушку, чтоб не отдыхала с кем ни попадя... Человека сперва узнай поближе, а уж тогда временно... Юля вот со своей балериной отдохнул, не узнавши,- я ему еле лекарство добыл...- Он вдруг вспомнил, что сейчас Юлю трогать нельзя, оборвал мысль.- А тебя, Билов, чем песня не устраивает?
- Пошло, Глебушка.
- Асадов ему- пошло, а сам со своей дудкой!..- Васька презрительно усмехнулся.
- ...А чего "пошло"?.. Я с этим не согласен. Человек, видать, взрослый, пожилой, он вас, пацанов корыстных, поучит хоть временно, а то так дураками и подохнете. Соня твоя послушала бы чуток Асадова,- глядишь, и рожать не намерялась.
В окошко постучали... Юля выглянул и почему-то встал.
- Та-а-ак, балдеем?! На гитаре играем?..- Кареев сел на табуретку и обвел взглядом всех четверых.- Ну вот что, дорогие москвичи...- Он сделал передышку.- К утру чтобы вами здесь не воняло! Вопросы?
- Умер?- Юля опустился на койку. Кареев посмотрел на него:
- Живой... Пока. Михайлов- ты? Ты с ним на мосту был?
- Ну моли бога, чтоб жив остался! Кареев хлопнул дверью, с чайника слетела крышка.
- Денежки тю-тю!- Васька ладонью стукнул по гитаре.- И отпуск полетел.
- Чай будет кто?- Билов поднял крышку с пола.
- Говорил, не получится...- лодал голос Глеб.- И плиты кое-как поставили, и человека почти до смерти убили...
Юля выскочил из вагончика.
- Не психуй!- вдогонку ему крикнул Васька.- Слушаться надо было!..
- Что делать, Вась?- несмело спросил Билов.
- Откуда я знаю?! Спать.- Васька засунул гитару в чехол.- Свет туши.
Билов щелкнул выключателем.
- Э-это... если не помер, мол... надо ему завтра гостинец... Смотри-ка... восемь метров... в камни... Возраст уж больно ломкий...- тихо рассуждал в темноте Глеб.
- Спи, Глеб. Про себя переживай.
...- Зайти, что ль?- сказал Васька утром, показывая на вагончик Кареева.
- Не на-а-а-до...- жалостно протянул Юля.
- Он тебя что, в гости звал временно?- поддержал Юлю Глеб.- Сваливать велел. Правильно велел. К Егорычу зайти и на дорогу- машину ловить.
- Зайди, Вась,- вдруг осмелел Билов.- Может, хоть сколько выпишет. Вдруг.
- Не позорьтесь, пацаны корыстные,- забубнил Глеб.- С нас не взяли- и слава богу!.. Это разве работа- как мы плиты поставили?.. С весны в пазухи вода надавит, подмоет: все закладные порвет... На соплях... сварка-то...
Васька все-таки постучал в дверь. В вагончике трещал телевизор. Кареев сидел за столом спиной к экрану, курил. Напротив него- молодая женщина с выгоревшими светлыми волосами.
- Ну?- полуобернувшись, буркнул Кареев.- Чего еще? Постели сдали?
- Сдали,- сказал Васька.
- Привет столице!- Кареев, не глядя на Ваську, потряс над головой рукой.- Все. До свидания.
- Может, на другом участке есть работа?
- Может, и есть,- выпустил дым Кареев.- Только не для вас.
- А чего, Рафа?- спросила женщина.- Чего случилось?
- Потом расскажу,- раздраженно отмахнулся Кареев.- Не хотел их брать- как чувствовал... Павла знакомые...- И, резко обернувшись, спросил:- Почему Михайлов написал, что Курнашев трезвый был? Он же бухой был?!
- Не знаю... Говорит, трезвый...
- Трезвый? Ну и мотайте!
- Погоди, Раф, а может, они мне подойдут?
- Тебе?- Кареев пожал плечами.- Не знаю... Тебе, может, и ничего...
- Сколько вас?- женщина повернулась к Ваське.
- Четверо.
- А проку...- Кареев усмехнулся.- Хотя, если свинарник...
- Коровник,- глядя на Ваську, поправила женщина.- Каменщики есть?
- Двое,- маскируя радость, спокойно ответил Васька.
- Пьют?- женщина взглянула на Кареева.
- Этот- нет,- Кареев отвернулся с безразличным видом.
Женщина взглянула на часы, потом- на Ваську.
- К двенадцати подойдете к прорабской.- И снова обернулась к Карееву:- Так чего я тебе?..
- Марья Ивановна!- крикнул внутрь дворика Глеб.-Тетя Маня!
Приземистый домик косо сидел в узком палисаднике, дувальчиком отгороженный от улицы. Перед домом пестрые куры клевали землю.
- Нет Мани... Может, в магазине?.. Они вошли во двор. Куры прыгнули в разные стороны, взъерошив низкую пыль.
Дверь была без замка. Глеб для порядка постучал и со скрипом подал ее внутрь. В сарайчике справа завозилась свинка. Они сняли рюкзаки. Ружье Глеб поставил в угол.
- Егорыч! Гости! Дверь в комнату была приоткрыта: в распахе виднелась часть дивана и зашевелившееся на нем красное одеяло.
- Егорыч! Угол одеяла сполз на пол.
- Кого?..- замученно донеслось с дивана. В комнате моргали кошачьи глаза- ходики. Вплотную с диваном, возле руки Егорыча стояла табуретка, на табуретке в стакане, прикрытом блюдцем, плавали темные ягоды.
- Егорыч, ты живой?! Как летать- он живой, гостей встречать- нету... Хозяйка-то где?- Глеб сел на диван в ноги к Егорычу, подобрав сползший угол одеяла. Остальные растерянно стояли.
- ...микстурой... в лаборатории кх, кх...- закряхтел живой Егорыч.
Егорыч был такой же, как до падения, целый с вида, только рот чуть перекошен: в несмыкающемся правом углу виднелись желтые зубы.
- Туда, кх, давай...- он шевельнул головой за спину,- сесть.
Глеб бережно за плечи вытянул легкого- даже со стороны видно: легкого- Егорыча из-под одеяла и примял подушку ему за спину.
- За-закурить дай... Некуреный, чего говоришь-то кх... со вчера...
Глеб вынул "Приму".
- Полегче чего...
Юля достал с фильтром. Слабыми руками Егорыч взял длинную сигарету и неуверенно вставил в незнакомый рот.
- Запугался?- спросил он Юлю,-кх... скривило... вот...
- Пройдет, Егорыч. Отпустит постепенно.- Глеб поднес ему спичку.- А мы тебе, это... презент несем...
- Кого?.. Кх...- Выплюнул Егорыч дым.
- Гостинец, говорю...- Глеб взял стакан с табуретки.- В шифоньере чашки возьму, ага?
- Бери, кх... Третий раз летаю, кх, кх... Еще жив... Странное дело! Глеб легко, как с нормальным, общался с Егорычем, будто и не он вчера уверял, что Егорыча нет уже на этом свете. Остальные неловко молчали, зажатые брезгливой жалостью.
- А Юлька-то, кх, кх, говорю, запугался,- Егорыч попробовал улыбнуться.- Не боись, кх, кх...
Юля сидел бледный и глядел в пол. Глеб нашел чашки и по-хозяйски разливал водку.
- Давай я тебя попою, Егорыч... Икрой мягкой закусай временно. Икра-то у кого? Билов, в блюдечко ее вынь...
Билов вынул из рюкзака баклажанную икру.
- Когда в Москву-то прилетишь, Егорыч?.. В январе не приезжай, в январе я окуней буду удить на морошку... Духу набери и постепенно...- Одной рукой Глеб поддерживал Егорыча за спину, трясущуюся от мелкого сухого кашля, другой- помогал вялой его руке совладать со стаканом.- О-о... Вот так... Держи ее временно. Ну, будь здоров, Егорыч!- Глеб выпил.-Забыл! Икорки-то?..
- Не-е, кх...- Егорыч отвел слабую руку со стаканом в сторону.
Глеб подхватил стакан.
- Чего врач сказал? Рентген делали?
- Светили... донизу, кх... ребра поломаты... Врач, легкое, кх... сказал, воспаление будет...
- Легких,- поправил Глеб.
- Ага,- легкое... И после желудка, кх... желудка там, надорвалось, говорит... После желудка... Тычу туда... вроде, кх... кость лишняя. Ткни-ка...
- Чего ее тыкать, там лишних нет. Тебе, Егорыч, надо, это... грудь обмотать, чтоб ребра состыковались...
- Маня уж... замотала... Простыню раскурочила... Третий раз летаю, чего говоришь-то, все не до смерти, кх.... Маня под расписку из больницы вынула.
