Виктор Широков - Дитя злосчастия
Мы ехали два дня и ночь между ними, изредка останавливаясь в кемпингах, чтобы я могла перекусить и привести себя в порядок; но ни разу не оставляли одну и не позволяли ни с кем разговаривать. Да и я собственно была настолько ошеломлена событиями, что даже подумать не могла о побеге. Думала я лишь о конце нашего страшного и странного путешествия; о том, что может ожидать меня, и осталась хотя бы частица надежды.
Наконец мы остановились прямо на дороге посреди каменных громад. Это был незнакомый мне город, но было темно, и я не могла разглядеть названия улицы и номера ближайшего дома. Кто-то отворил дверь машины и спросил у великана распоряжения по поводу дальнейших действий. Тот буркнул, что надо действовать согласно прежним инструкциям.
Меня вывели из машины, завязали глаза и куда-то повели. Сзади раздался пистолетный выстрел, который заставил меня вздрогнуть, но усилием воли я сдержала готовый вырваться крик.
Шли мы довольно долго. Ноги мои, отвыкшие за время длительной езды от хождения по земле, постоянно запинались и едва несли мое тело. С каждой минутой во мне укреплялась мысль, что это конец, но странным образом испуг не увеличивался, а наоборот пришло облегчение. Что ж, скоро мне не надо будет ни о чем тревожиться, я усну последним сном и возможно встречусь со своими родителями.
Вдруг мой будущий убийца остановился и остановил меня. Силы меня почти оставили. Он заговорил, почти зашептал. Речь его была темна и невнятна. Я едва различала слова и смысл услышанного странный и жестокий сверлом точил мой мозг.
Я поняла, что он не хочет убивать меня, несмотря на данное ему приказание; что не может брать греха на душу расправой над столь невинною жертвой и готов собственной жизнью заплатить за мое спасение. Он сунул в карман мне какие-то бумажки, добавив, что оставляет немного денег на первое время, и, не снимая с меня повязки, отошел в сторону.
Я услышала стук удаляющихся шагов, громкий пистолетный выстрел и тотчас же упала без чувств на землю.
Пролежала я, видимо, несколько часов, ибо очнулась с первыми лучами солнца, муравьями пробежавшими у меня по щеке. Я села, стянула с себя повязку и обнаружила себя на асфальтовой дорожке в глубине незнакомого парка. Нигде поблизости не было ни человека.
Я встала, собралась с силами и, пошатываясь, пошла в прежнем направлении.
Быстро светало, вскоре я уже легко могла рассмотреть деревья, кустарники, отдаленную железную ограду парка, в коем находилась. Я услышала птичью перекличку, шум ветра, недалекое шуршанье шин по асфальту шоссе и внезапно с отвращением поняла, что у меня нет впереди никакой жизненной перспективы.
Я была неизвестно где, навсегда оторвана от моей доброй Анны, убийцы гнались за мной по пятам. Я не могла противопоставить жестокости жизни ничего, ни ума, ни образования, ни сил, ни денег.
Впереди зияла одна бесконечная нищета, одиночество, наконец, дорога на панель. Я не могла позволить осквернить свою чистоту и, увидев с пригорка глубокий водоем, устремилась к нему, желая найти избавление от выпавших на мою долю несчастий.
Все остальное вам известно, мой благодетель, которого послало Провидение. Око Всевышнего заметило страдания несчастной малютки и направило вас на помощь. Не знаю, кого благодарить больше - вас или Небо.
Нет сейчас более родного человека, нежели вы; и я полностью отдаю себя в ваши руки. Я могу быть вам служанкой, могу стать дочерью; надеюсь, вы не усугубите мои сердечные и душевные терзания и не станете вновь переспрашивать меня о причинах, приведших слабую девушку на край бездны.
Вы были столь великодушны, проявив свое участие; продлите же милость на длительный срок, и я сумею отплатить вам своим служением и благонравием".
У меня не было слов, я молча погладив Лару по щеке и поцеловал ей руку.
9.
Лариса вспыхнула, слезы оросили её пылающие щеки; молодость, казалось, могла бы тронуть сердце самого закоренелого грешника; участие заставило меня выказать самое потайное. Я заключил Лару в свои объятия и произнес: "Дорогая моя девочка! Любимое мое дитя! Не страдай, Лара! Я с тобой никогда не расстанусь. На сегодняшний день у меня нет детей. Сын пропал, дочь находится в отдалении, не подавая вестей. Я решил быть тебе вместо отца, ведь у тебя нет родственников, и ты, конечно, хочешь найти свои корни. Ты одаришь меня дочерней любовью, и пусть твоя рука закроет мне глаза..."
Лара немедленно упала к моим ногам, потом встала на колени, взяла меня за руки и начала их целовать и обливать слезами. Я понял, что правильно поступил.
После этого иначе как доченькой я её не называл, старался при каждом удобном случае заключать её в объятия и целовал, может быть даже усерднее, нежели доподлинный родитель. Одновременно я решил проникнуть в тайну её рождения, проникнуть за завесу, покрывшую основные события её жизни. Само путешествие её с вежливыми похитителями, и уплата больших денег многим участникам почти театральной постановки её воспитания безусловно говорили о значительной усилий по сокрытию истины.
Вскоре я решил поехать вместе с Ларою на поиски Анюты. Однако она на удивление не обрадовалась. Она почему-то решила, что я обязательно с ней расстанусь, оставлю её у прежней воспитательницы, и стала протестовать.
Я заметил сие и спросил её откровенно, мол, неужели она более не любит своей Анюты.
Лара ответила, что любит и готова вернуться на прежнее место жительства, но то, что она может оказаться жертвой прежних обстоятельств совершенно отвращает её от рук вырастившей её. И опять неожиданно покраснев, добавила, что сердце её ныне говорит о почтении, благодарности и чувствовании к новоявленному её отцу, то бишь ко мне, ибо нежность моя рождает блаженство во всем её организме.
Лара чуть ли не возопила: "Батюшка дорогой, повелитель любезный, не бросайте меня в пустыне огненной, не лишайте своего общества, напоите меня живой водой!".
Я не нашел ничего более достойного, как не возражать на сии правдивые слова её сердца и снова молча обнял её крепко-прекрепко. И все-таки отменить свое путешествие в страну прежнего пребывания Ларисы не смог.
Однако предпринял все возможные меры предосторожности, переодев свою новоявленную дщерь в мужское платье, что настолько переменила истинные черты её, что иначе как за отрока мужеского пола её принять отныне не могли и, думалось, узнать её прежним знакомым было тоже невозможно.
10.
Решив отправиться в Шотландию, я предупредил администрацию гостиницы, что отъезжаю в Россию на время, примерно недели на две, и поэтому уплатил вперед. Намекнул также, что дела мои могут заставить пробыть на родине гораздо дольше; в таком случае не следовало бы беспокоиться и можно было бы считать мой номер свободным, перенеся немногие оставшиеся вещи в камеру хранения.
Уже на следующий день мы с Ларой, которую пришлось переименовать в Леона, а сокращенно Лео, отправились на поезде в Эдинбург. Прибыв в шотландскую столицу, взяли таксомотор и отправились в местечко, где проживала Анюта.
Там мы остановились в мотеле, я уговорил Лару не рисковать и не показываться на люди, чтобы её ненароком все-таки не узнали. Поэтому я запер номер на ключ и предупредил администратора не пускать в номер уборщиков и не будить моего сына, который очень устал с дороги.
Сам же отправился по указанному адресу, легко нашел по приметам дом, который оказался заперт. На звонки дверь не открывалась. Окна были закрыты ставнями.
У проходившей мимо женщины я осведомился, не знает ли она что-либо о владелице коттеджа, и услышал, что миссис Анн Гром отсутствует уже давненько. Буквально на следующий день после отъезда её воспитанницы за ней прибыл огромный автомобиль и увез её в неизвестном направлении.
Миссис Гром выглядела несколько испуганной, но против отъезда не протестовала, хотя взяла с собой дорогу только небольшую дорожную сумку, рассчитывая, видимо, быстро вернуться. Так как родственников у неё здесь не было да и соседских отношений она тоже практически не поддерживала, то спустя несколько дней о ней быстро забыли.
Ну, уехал человек и уехал, искать его все равно, что иголку в стоге сена.
Я возвратился в мотель и рассказал Ларисе, что миссис Анн Гром отправилась в путешествие, что соседи представления не имеют о маршруте её поездки. Как ни странно, Лариса ничуть не опечалилась, наоборот она даже повеселела.
Путем логического умозаключения я пришел к выводу, что она просто боялась, что я захочу от неё избавиться и передам её с рук на руки прежней воспитательнице. Возможно, она была и права, я одновременно и не желал с ней расставаться, испытывая странное чувство неожиданного отцовства, эйфорию от вновь обретенной семьи; и хотел, благополучно устроив несчастное дитя, избежать всевозможных треволнений.
11.
Пообедав, мы сразу же уехали назад. Неожиданно выяснилось одно обстоятельство, о котором я не проронил ни звука Ларисе.
