Борис Письменный - Везучий Ю Б К
-Вы только не беспокойтеся, - говорила мне Света. -- Витек и Колька, они фактически пристроенные. Программируют, как черти бешенные. Вам же большое спасибо, вы жизнь мне спасли.
Столько она мне рассказала в первые дни, наговориться не могла по-русски. Как она в Запорожье оставаться уже не могла, потому что сильно любила культуру.
-Я за литературу и искусство, признавалась Света, - могу все на свете отдать. Вот, вы, скажем, артистов, только честно, собираете? У меня в училище больше всех было артистов. Правда, некоторые сильно помятые и не все цветные открытки: в Запорожье снабжение неважное. Отдельные снимки -девчонки помяли, а артиста Анофриева Олега совсем, черти, заиграли куда-то...
Смотрю я на Свету, на ее кудряшки любуюсь. -- Света, - спрашиваю. -Ваше знако-лицо-мое, вы случайно в Гурзуфе не бывали?
-Как же, как же, - отвечает. -- Наш образцово-показательный техникум столовую Волна регулярно обслуживал в купально-летний оздоровительный сезон.
И вспомнил я наши завтраки в Волне под навесом, манную кашу-размазню, журчащие сточные воды, утренний озноб, когда кожу щиплет от вчерашнего загара, Толика своего, конечно, и ослепительную акваторию порта -- синь бесконечную.
- Светлана, - пою ей тихонько, - люблю ли тебя я не знаю, но кажется мне, что люблю... Вы мне, Светлана, все равно, что родная. Давайте поженимся.
Вот ведь судьба -- сколько я женского пола в жизни своей пересмотрел, а жену мне в в Америку какой-то Михеев, аферист несчастный прислал. И какую забавную -- не в сказке сказать!
Бывает, ночью не спится, все-таки здесь чужая земля, далекая. Где-то за окном полицейские сирены лают. Жутковато. А под боком, слава Богу, спит жена - большая белая, посапывает.
-Свет, - говорю, - может не спишь?
-Что такое, Юлик, что такое? -- бормочет сквозь сон
-Ланочка, не спи. Давай поговорим... О культуре, если хочешь. Ты такого графа-каунта Бесси слышала?
-Читала, - открывает Лана глазки. -- Фамилию читала. Я, Юлик, больше королеву Марго уважала. У вас в Москве ее за макулатуру давали?
И как она все знает, понимает... Поворачивается сразу ко мне, обдает своим жаром. А грудь и живот у нее, наоборот -- прохладные, сонные, потненькие. И скольжу я по наклонной в тартарары:
-Ты и есть королева Марго, - говорю. -- И вся королевская конница и вся королевская рать... И начинаем мы ловить такое хампти-дампти, что страна пребывания делается неактуальной. Рассказывать такое я не берусь даже.
Показать -- пожалуйста. Вот, тут на стеночке - наши Ширли и Джессика -мы их с Ланочкой по американским правилам вместе рожали.Сейчас мои девочки дорогие на даче, в Касткильских горах, куда и я на викенд отбываю. Честно сказать -- дождаться не могу... Минуточку, кажется -- телефон. Может быть, Ланочка соскучилась?
Нет! Опять продавцы названивают: - Мистер Крым, вы выиграли океанский круиз и десять фунтов отборной говядины. Я им методичным голосом: - Если звоните с тач-тон телефона -- нажмите номер один, и вешаю трубку. Отрывают, сволочи, но я не сержусь. Уже нет. Бедные люди. Понимаю. Им тоже надо сделать свою копейку.
Темнеет. Пора и мне закругляться со съемкой. Не знаю, получится ли на видео сверху, с балкона -- вечереющий широкий Гудзон. Переливчатый, синее с красным, как привозной фирменный плащ моей фарцовой молодости.
Завтра -- в Катскилы! Так и вижу -- подкатываю к террасе, там меня Лана с новым своим животом ждет. В кресле-качалке. На живот показывает и говорит детям:
-Герлс, там вам новый братишка или сестренка.
А Ширли и Джессика кричат хором: - Мамми, мамми, зачем ты скушала бейби?
Смотрю я кругом и себя же щипаю. -- Боже, до чего хорошо, до чего джазовая у меня жизнь получается! Чего еще пожелать, чего бы хотел? Хотел, например, быть спикером палаты Конгресса, как мой похожец Ньют Гингрич? Может быть. Не суть важно.
Я и так, лучше всякого Ньюта, чувствую себя счастливым. Как ребенок малый. Кажется мне, завтра и послезавтра -- всегда ждет меня где-то, обязательно ждет сладкий гостинец, припрятанный специально для меня!
