Клавдия Лукашевич - Тряпичник
— И вовсе не лучшие! А вам дела нет. Не смейте туда ходить! — крикнул Антон и побежал бодро вперед.
— Все себе забрал… Кровопийца!.. — огрызнулись ребятишки и пошли в разные стороны города.
У всех этих тряпичников город был распределен заранее между собою, и ходить на чужие места они не смели. Побойчее ребята выбирали лучшие свалки мусора за городом, лучшие улицы на окраинах, а те, которые были тише, более робки, отправлялись туда, где было можно меньше достать и купить товару. Так и всегда бывает в жизни. Тряпичники — Вася, Федя и Ваня — остановились в раздумье. Мальчики как бы сговаривались.
— Мы с тобой, Федюха, пойдем сначала на мою свалку, вот что за железной дорогой… Может, там новый мусор привезли. Пороемся вместе… Может, на счастье что и найдем… — предложил маленькому и слабому товарищу Вася.
— А после ступай по Подгорной улице, там в каждом доме бабы кости да тряпки собирают. Можно прибыльно купить, — посоветовал Ваня.
Они оба, как бы сговорившись, хотели помочь товарищу, у которого, как говорится, в чем только душа держалась.
— Хорошо, пойду… Только, как я потащу, коли я соберу что? — задыхающимся голосом сказал Федя.
— А ты у Подгорной-то улицы меня около пяти часов обожди. Коли что, я тебе помогу дотащить мешок.
— Хорошо, обожду, — ответил мальчик и поплелся направо от своего дома, а товарищи его пошли в левую сторону.
— Эх, заколотил его хозяин… Каждый день ему попадает. Жалко, — сказал Ваня.
— Очень уж он дохлый, да и рева-то какой. Его кто хошь обидит.
Всех этих трех мальчуганов жизнь в подвале, в грязи, среди брани и дурных примеров еще не успела испортить. В их душах, оторванных еще так недавно от дома, от семьи, природы, теплилось что-то светлое, отзывчивое. Под грязными лохмотьями в душах тряпичников жила жажда дружбы, ласки и заботы… Они сблизились; как умели, помогали друг другу в этой мрачной обстановке, и отраднее им было нести свой тяжелый крест. В этой помощи, дружбе, в каком бы то ни было темном и грязном углу они ни проявлялись, — таится великая сила, которая поддерживает и согревает и придает бодрости среди самой тяжелой обстановки.
Тряпичники разбрелись по разным улицам, по разным свалкам мусора и помойным ямам большого города. И всюду на разные голоса тянули они свою однообразную песню: «Костей, тряпок, бутылок, банок продать… Костей, тряпок…» Жизнь их изо дня в день, из года в год была одна и та же. Вечно гнали их дворники со дворов, вечно спорили они и торговались из-за каждой кости, тряпки и бутылки с кухарками, ели грязными руками, засыпали на грязных, отвратительных мешках, болели и мучались, а по вечерам их бранил хозяин.
Только один раз за два года с Васей был такой счастливый случай. Весною, когда уже распустились березки и окна в домах были открыты, он громко выкрикивал свою вечную песню на чистеньком дворе. Во дворе был деревянный дом. В первом этаже у открытого окна сидели мальчик и девочка. Мальчик розовый, курчавый; девочка держала в руках букетик первых цветов. Как только Вася начал кричать: «Костей, тряпок…», курчавый мальчик позвал его и указал, куда идти.
Вася вошел в чистую кухню. В ней укладывала вещи старушка в белом чепчике, а дети уже поджидали тряпичника.
— Тряпичник, вот возьми эти пузырьки, — сказал мальчик и подал Васе целую корзинку пузырьков от лекарств.
— А я тебе дам много тряпок… Все осталось от моих кукол, — сказала девочка и тоже подала узелок тряпичнику.
Вася пересмотрел все пузырьки, некоторые отставил в сторону и сказал: «Это мы не берем». Другие пересчитал и сказал: «За все дам 8 копеек».
Мальчик и девочка весело рассмеялись и сказали:
— Нам денег не надо… Так бери… Мы тебе просто отдаем.
Вася переконфузился и стал поспешно укладывать товар в мешок. Старушка в белом чепчике насыпала ему туда еще целую корзинку костей.
— Вот тебе на прибавку! — сказала она.
Вася до того не привык получать подарки, что даже позабыл поблагодарить добрых людей и в смущении поспешил уйти. Точно он боялся, что они передумают и отнимут… Дорогой он вспомнил, и совестно было ему и как-то весело.
На другой день он заглянул на тот же двор. Вошел и первым делом поднял глаза на первый этаж, на окна, где вчера выглядывали курчавые головки детей. Как ему хотело увидеть эти веселые, милые лица. Но окна были пусты, без штор и занавесей. Жильцы выехали. Тряпичник с грустью поглядел на эти окна. Это был единственный счастливый случай из жизни тряпичника, когда ему пришли на помощь совсем неизвестные люди.
Вообще же, в большинстве случаев, тряпичники нигде не находили сочувствия и привета.
Однажды в холодный зимний день, когда ветер особенно был чувствителен и мороз яростно щипал лицо, руки, ноги, компания мальчишек вернулась пораньше домой, в свой грязный дом на окраине. Те же крики, та же брань, угрозы и битье встретили их.
— Ты отчего мало несешь?
— Куда ты девал двугривенный? Верно проел?
— Зачем ты взял эти бутылки, они не годны… — кричал и сердился хозяин, разбирая товар.
Дети оправдывались, как умели. Кто надувал, обманывал, старался провести, как, например, Антон, который даже таскал из чужих мешков.
— Ты чего мало принес? — приставал хозяин к Федьке.
— Я сегодня много принес, — оправдывался слабым голосом мальчик.
— Где же, где? Покажи, где?
— А вот… Да что ж это? У меня ведь две больших, хороших кости были, и бутылка была. — Мальчик злобно обернулся и вдруг заметил свою пропажу.
— Вот, это моя кость у Антошки. Он взял… Я и не приметил.
— Откуда она твоя-то! — закричал Антон.
— Мне ее купчиха на Садовой на прибавку дала, спроси сам. Верно говорю.
— А я ее на свалке за заставой вытащил. И врешь ты. Она моя… Моя, моя!
— Молчите вы! — прикрикнул хозяин, и Федя получил толчок. Он заплакал горько, отчаянно, сколько позволяла его слабая грудь.
Все, конечно, знали, кто был прав, кто виноват. Но правды тут добиться все равно никто не мог. Правда здесь на стороне сильного.
Ночью с Федей сделался жар, он бредил, метался, кричал: «Моя кость… Отдай мне. Купчиха дала. Ой, боюсь… Не бейте меня…» Товарищи его успокаивали, Ваня бегал даже за водой и давал ему пить. Хозяина будить они не смели. Да и на болезни своей артели хозяин не обращал никакого внимания.
Утром Ваня робко сказал:
— Дяденька, Федюшке неможется… Он всю ночь кричал, прыгал. У него, кажется, огневица.
— Вот я ему задам огневицу, чтобы сейчас же вставал и отправлялся.
Федя в страхе пробовал встать, но опять свалился и двинуться не мог.
— Ну и пусть валяется. Подожди, вот как нечего будет есть, так живо встанет.
— Федюха, я днем-то проберусь к тебе, — жалостливо сказал Вася на ухо товарищу.
Тот ничего не ответил и только застонал.
Вася сдержал слово. Выглядывая из-за угла, он увидел, как ушли хозяин и хозяйка, и шмыгнул навестить больного товарища. Он принес Феде булку, которую купил вместо костей, и под вечер, конечно, ожидал грозы от хозяина.
Федя одиноко лежал в углу без помощи. Он горел и метался. В подвале никого не было. Вася подбежал к нему и спросил:
— Что, Федя, попить хочешь?
— Бутылка без горлышка… Дно большое… Тряпкой заложи… — проговорил мальчик, глядя на товарища широко открытыми глазами.
Вася удивился и спросил:
— Где бутылка-то? Какая без горлышка? Попить хочешь? Я принесу, — он побежал за водой и принес в кружке больному.
Но тот оттолкнул руку товарища и расплескал воду по полу, по постели. Он привстал, еще шире раскрыл глаза и заговорил скоро и громко:
— Купил костей корзину… Мыши съели… Повернулся… Ой, ой, не буду… Не брал я, не брал! — и он громко заплакал, закрыв голову руками точно от чьих-то побоев.
Вася испугался. «Никак Федюха с ума сошел», — подумал он и жалостливо, тревожно смотрел на мальчика. Тот долго вздрагивал, плакал, кашлял и наконец затих. Некоторое время он лежал молча, Вася хотел уже уйти, как вдруг Федя повернулся, огляделся кругом и узнал друга.
— Вася, ты? — слабым голосом сказал он. — Не видели тебя? Как мне больно-то, дышать не могу!
Глаза у Феди совсем провалились, губы были сухие и запеклись; он еле произносил слова.
— Попей воды, — жалостливо сказал Вася. — Ты все такую чепуху нес, я испугался…
Он приподнял товарища и попоил его. Тот с жадностью прильнул к воде.
— Хочешь поесть? Я тебе булку принес.
— Нет… Есть не хочу… Так сухо во рту… Не могу… А ты иди, тебе достанется. Теперь полегче… Уж я один тут… Ничего, иди…
В это время за окнами раздались громкие голоса.
— Ой, ой, кажется, хозяева! — воскликнули оба мальчика.
— Ничего, я спрячусь в сарае… Они пройдут и я убегу… Вася шмыгнул в дверь и скрылся. А Федя заметался, закашлялся и стал бредить.
