Марк Колосов - Люди и подвиги (Рассказы)
И тот, что все записывал, худой, б очках, в запыленном плаще, проникновенным голосом сказал:
— Да, очень хорошо, что вы сейчас мне это рассказали. Очень верно вы поступили. — И, подойдя к землянке, с уважением посмотрел на Рудых.
Человек в запыленном плаще добрался до землянки генерала и, дождавшись своей очереди, доложил командующему о высокой скромности комсорга.
1942
КАПИТАН РОМАНОВ
Немало лет прожил на свете капитан Романов. До войны он был директором треста ресторанов и кафе города Ленинграда.
На фронт пошел добровольно. Знал, что будет и для него случай доказать, на что он способен.
И такой случай представился.
Разведка донесла, что посредине мертвого пространства между нашим и фашистским передним краем, на так называемой "ничейной земле", обнаружен склад боеприпасов.
Ближе всех к складу стояла рота Романова. В это время командующий группой войск объезжал передовые позиции. Ему стало известно об этом складе.
— Если бы нашелся человек, — сказал он Романову, — кто бы мог проникнуть ночью в склад и притащить оттуда хотя бы один ящик, чтобы узнать, какие это снаряды, тогда можно было бы решить, что с ними делать, — спасать или взрывать…
— Есть такой человек, — застенчиво сказал Романов.
— Кто?
— Да хотя бы я…
И вот в одну из хмурых ночей капитан Романов, бывший директор треста ресторанов и кафе города Ленинграда, намотав на локоть вожжи, вышел из своей землянки и пополз в сторону противника.
— Он полз, соблюдая все меры предосторожности, отдавая себе отчет, с каким риском была сопряжена эта смелая вылазка. Романов понимал, что его легко" могут обнаружить немецкие наблюдатели. А залп по человеку в зоне, где закопаны снаряды, все равно что поджог порохового склада. Одно слепое попадание — и неизбежен взрыв такой силы, что человек должен неминуемо исчезнуть. Вот что угрожало Романову.
Какая же причина побудила его на этот риск? Какое чувство руководило им, когда он сказал: "Есть такие люди. Да хотя бы я".
Трудно допустить, что этот пожилой человек был движим чувством личного тщеславия.
"Из-за ордена, из-за названия, из угрозы, из забывчивости не могут принять люди эти ужасные условия, должна быть другая высокая побудительная причина", — писал Лев Толстой о защитниках Севастополя. И почти 90 лет спустя на том же Черноморском побережье та же побудительная причина вела на подвиг капитана Романова. Эта побудительная причина — любовь к Родине. Она сделала Романова готовым к смерти и бессмертной славе.
Капитан Романов скрытно подполз к складу, отыскал вход, проник внутрь и, не зажигая огня, зацепил вожжами один ящик. Затем он впрягся в вожжи и так же скрытно, в полной темноте, под проливным дождем, по-пластунски передвигаясь по размытой вязкой земле, потащил ящик в роту.
Когда отодрали верхние доски ящика, в нем оказалась авиабомба.
— Ну, как? — спросил командующий, — В нашем распоряжении одна ночь. Будем взрывать или спасать этот золотой груз?
— Спасать надо! — сказал Романов.
— А как?
— Как? — переспросил Романов. — Один способ-отогнать гитлеровцев на триста метров. Пока мы будем вести бой в глубине обороны противника, другие роты вывезут этот груз.
— Уверены ли вы, что силами одной вашей роты вы сумеете взломать оборону противника и отогнать его на триста метров? — спросил командующий.
Капитан Романов помолчал, взвесил все условия предстоящей операции и сказал:
— Отгоним…
В эту ночь дерзким броском рота Романова отогнала гитлеровцев на 500 метров. Тем временем другие роты на машинах вывозили бомбы и к утру вывезли все 200 бомб.
Когда фашисты догадались о смысле проводимой нашими частями ночной операции, они бросили на злополучное место несколько десятков самолетов. Но было уже поздно.
Капитан Романов, получив высокую награду-орден Ленина, остается тем же, кем он был. Его моральный облик уже давно сложился. Главное в нем идейность.
1942
ДНЕВНИК ПОЛИТРУКА
В двух километрах от города Керчи находятся каменоломни, в которых для строительных нужд добывают ракушечник. Темной декабрьской ночью 1941 года наши войска высадились на полуострове и овладели Керчью. Но спустя несколько месяцев вынуждены были снова оставить город. В каменоломнях, спасаясь от фашистов, укрылись жители селенья Аджимушкай и горожане, не успевшие эвакуироваться на Таманский берег. Сюда же, продолжая оказывать сопротивление врагу, спустились воины частей, отрезанных противником от переправ через пролив, создав в каменоломнях подземный гарнизон.
Гитлеровцы окружили каменоломни. Началась длительная осада, продолжавшаяся несколько месяцев.
Надписи на стенах катакомб запечатлели массовый героизм советских людей.
Сохранились также записки молодого коммуниста, подпись которого трудно было разобрать.
Блокнот чудом уцелел в планшете, предохранившем его листы от сырости и тлена, а человека, который заносил в этот блокнот свои мысли и чувства, уже нет в живых.
Но нетленная душа советского воина, до последней минуты верившего в победу, живет на страницах этих записок. Они запечатлели незабываемую картину героической борьбы, которую вели здесь, в этих каменоломнях, советские люди.
Трудно переоценить скупые, искренние и правдивые слова исповеди, идущей из глубины сердца простого советского человека.
В некоторых местах это последнее слово большевика подымается до трагического пафоса, звучит как гимн советскому духу, советскому мужеству, советскому патриотизму.
В той копии записок, которую я получил в прокуратуре Отдельной Приморской армии, отпечатанной и заверенной для Комиссии по расследованию злодеяний немецко-фашистских оккупантов в селе Аджимушкай под Керчью, подпись автора записок А. Сериков.
Дневник стал основой этой небольшой повести, в которой я стремился сохранить язык и стиль автора и в то же время придать запискам ту. композиционную стройность, какая требуется для произведения документально-художественного.
7 мая 1942 года.
Весна в полном разгаре, светит солнце, самая пора приступить к севу. Но нет, рано торжествовать победу: противник внезапно перешел в контрнаступление, у него огромное численное превос- | ходство. В штабе батальона меня несколько удивило спокойствие комбата. Он обычным голосом отдавал приказания. Увидев меня, улыбнулся.
— Ну, Александр, подойдите поближе. Расскажите, какое положение в роте.
Я коротко проинформировал его.
— Ложитесь отдыхать. Сейчас девять часов. В два часа ночи пойдете в разведку!
Я лег, но спать нельзя было — мешал шум снарядов, мин, бомб, винтовочной стрельбы. Я хорошо знал местность и расположение противника. Вот почему, видимо, комбат вызвал меня для разведки. Но какая цель поиска? Я долго думал об этом-и не заметил, как уснул. Вдруг-слышу-кто-то толкнул меня. Я приподнялся. На меня смотрел комбат.
— Время! — сказал он.
Я быстро стряхнул с себя остатки сна и через несколько минут вместе с лейтенантом Котенко, лейтенантом Филипповым и воентехником Трибуниным был готов выполнить задание.
Володя Котенко, переводчик разведывательного отдела, на войну пошел прямо с университетской скамьи. Филиппов, командир взвода, кадровый офицер, по возрасту одних лет с Володей, но выглядит гораздо старше-. Трибунин — сапер из запаса. До войны был производителем работ. На вид ему лет тридцать пять, шутник и балагур, с редкими, совсем выцветшими бровями и ресницами.
Ночь ветреная, холодная, темная, лишь изредка небо освещается ракетами. Задача состоит в том, чтобы разведать путь в каменоломни.
Ползем тихо, — по-пластунски. Незаметно прокрались к домику.
Слышим метрах в пяти разговор. Пытаемся обойти справа-нас заметили, открыли огонь. Забираем еще правее-опять огонь, ракеты. Дальше в этом направлении двигаться нельзя, ползем влево.
С трудом выяснили, что в каменоломнях и в примыкающем к ним селе Аджимушкай немцев нет.
Обратно ползем также по-пластунски. Но отчего отстает Володя? Оказывается, он ранен и ничего не сказал об этом. Мы перевязали его. Перевязочный пакет ему еще вчера дала Шура. Под конец он уже совсем не мог двигаться, и мы принесли его на себе.
На дворе светало. Утро предвещало хороший день. Володю отнесли в госпиталь. Доложили комбату о выполнении задания.
15 мая.
Наши солдаты с боем захватили каменоломни. Но фашисты окружили нас. В церкви у них огневая точка. Селение почти полностью занято противником. Почти в каждом доме автоматчики, трудно пробираться за водой, но жизнь идет своим чередом.
В катакомбах говор сливается в сплошной шум. Кажется, что под землей настоящий город. Я решил пройти вглубь и лучше рассмотреть расположение ходов.
