Людмила Петрушевская - Верба-хлест
Тут стоящий у решетки студент в мешке на голове начал глухо мычать.
"Повешу предателя сразу же, - подумала Королева. - Он же обещал мне молчать под страхом гибели детей, подлец! Ему же специально заткнули для этого рот!"
А вслух она сказала как можно более мелодично:
- Кто-то больше никогда не увидит кого-то!
А Председатель уже тянул свою тощую руку к ключам.
- А вот и нет, - ласково сказала Королева, - первое слово дороже второго! Сначала вы освобождаете палача, а потом жертву, то есть что я! Сначала того студента, а потом этого.
- Нет! - твердо пролаял Председатель комиссии, и вся комиссия дружно пролаяла "Нет!".
- Это я говорю здесь "Нет!", - завизжала Королева и сразу стала похожа на свою собственную мамашу (все кричащие женщины, кстати, становятся похожи на своих матерей, так как стареют прямо на глазах).
Разумеется, Королева хотела сначала освободить Злодея с топором, чтобы он тут же и зарубил бы Первого.
- Какие все мужчины дураки упрямые, - бешено сказала она, выбирая ключ от цепи Злодея. - Просто жуть какая-то.
И с этими словами она спокойно вошла внутрь клетки, а затем с ласковыми словами склонилась к сапогу Злодея.
- Сейчас ты сделаешь то, о чем мечтал, - зашептала она. - Ты сможешь убить этого дурака, подойдешь к нему и просто убьешь, отрубишь ему голову.
- Да, - сказал глухо Злодей из-под капюшона и тут же, не ожидая освобождения, отрубил голову Королеве.
- Она нарушила внутренний распорядок, - объяснил Злодей ахнувшей комиссии. - У нас сейчас мертвый час.
Затем он горделиво выпрямился и сказал:
- Прошу следующего.
Крича что-то неразборчивое, Председатель и его комиссия толпились у открытой двери клетки.
А бледный Второй сказал Злодею:
- По внутреннему распорядку не полагается наличие посторонних убитых в камере и ключей на полу. Вы нарушили правила поведения, вас накажут, не дадут вам вечером конфетку.
Тут Злодей зарыдал и, утирая сопли, стал канючить:
- Она сама вперлась, кто ее просил! Я не виноват! Мы отдыхали с товарищем после обеда, а она сюда втюрилась!
- Если вы перебросите нам ключи, конфетку вам дадут. Если нет, вам не видать больше вечерней конфетки, я об этом позабочусь!
- Нате, подлецы! - завизжал Злодей. - Получите ваши ключи! Конфетку пожалели!
И он швырнул ключи Второму.
Ловкий Второй, не входя в клетку, освободил Первого и потянул его к двери под пристальным взглядом Злодея, который буквально повис на цепи в десяти сантиметрах от своей жертвы.
Комиссия, волоча ослабевшего Первого, погрузила его в Королевский лимузин, оставив Школу драматического искусства доигрывать свои спектакли.
Второй дал шоферу адрес, и странный караван, состоящий из лимузина в сопровождении эскорта мотоциклов и многоместного скрипучего велосипеда с бултыхающимся балдахином, под вой сирены и бешеный лай больничных собак, среди полной паники полицейских, по очистившейся внезапно улице помчался туда, куда сказал Второй.
И там оказался специальный детский комбинат (тюрьма-ясли-сад), и ликующая комиссия всех освободила, то есть бледных, худых детей вывели, вынесли на руках, а не менее бледная, но жирная охрана испуганно слушалась любого слова Второго.
И Первый взял на руки сразу трех, двух своих и третьего кто подвернулся.
Был общий праздник, и народ охотно принял в нем участие, Первому всюду аплодировали, Король со слезами на глазах (все-таки освободился от Королевы) обнял и расцеловал Первого и тут же назначил его опять Первым.
Был подписан ряд указов - о ликвидации Грота Венеры, Школы драматического искусства, субботних и воскресных воспитательно-зрелищных передач "Спи спокойно" и всех казней, а также специальных детских тюрем.
Мало того, вышел особый указ о неприменении к детям физических наказаний.
По последнему вопросу некоторые в народе остались несогласны, но появившееся вскоре жизнеописание Королевы многое должно было объяснить читателям.
Что касается Второго, то его простили и опять послали четвертым советником в государство Панголин.
А Первый все так же добр, но одного он не разрешает Королю: жениться.
Да тот и не особенно хочет.
