Андрей Геласимов - Рахиль
Gemini (Близнецы), зодиакальное созвездие с двумя близко расположенными яркими звездами - Кастором и Поллуксом; в ср. широтах СССР хорошо видно осенью, зимой и ранней весной. (Советский Энциклопедический Словарь. М., 1981, с. 148).
Так что напрасно теперь эта девушка вращала головой, как подвижной смотровой башней. Близнецы - это все-таки чаще всего двое. Тем более что мы были похожи как две капли воды.
Оба совершенно несчастны.
- Не могли бы вы... - начал я и тут же осекся.
Дина, которая стояла в пяти метрах от нас, начала складывать какие-то банки в карманы своего пальто. До этого просто стояла и рассматривала этикетки, а теперь начала набивать карманы. Заметив мой взгляд, она улыбнулась мне и, ни на секунду не прекращая своих действий, показала жестом, чтобы я продолжал разговаривать с кассиршей.
С моим однояйцовым близнецом.
У меня в голове мелькнуло, что я еще никогда в жизни не участвовал в ограблении. Только в карманной краже в трамвае, но это было очень давно. От этих мыслей по спине веером побежали мурашки.
Неожиданно кассирша, очевидно, заметив мой застывший взгляд, начала медленно, как в американском кино, поворачивать голову.
Я понял, что я теперь соучастник. Выбора у меня не оставалось.
- Не могли бы вы рассказать мне об этих сигаретах подробней? - выпалил я, едва не схватив ее за подбородок. - Подробней, пожалуйста! Во всех мельчайших деталях. Меня интересуют подробности!
Такого она точно еще не слышала. Теперь у нее за спиной можно было проехать на танке.
А я успел подумать - что скажут в деканате, если мне не удастся ее отвлечь.
- Вон те, например, желтенькие! - заторопился я. - Какое в них содержание никотина?
Девушка посмотрела на меня, потом на сигареты и покачала головой:
- Вас же вроде цена интересовала...
- Да-да, интересовала. Но теперь я забочусь о своем здоровье!
Дина показала мне из-за спины кассирши большой палец.
Боже мой! Эта бессовестная воровка одобряла мою импровизацию!
- И сколько в них содержится смол?
- Чего?
- В сигаретах всегда присутствует определенный процент смол.
- Я не знаю... Вы будете брать или нет? Мне других покупателей обслуживать надо...
Я понял, что сейчас она повернется в сторону Дины.
- А вы сами, лично, какие предпочитаете? - в панике сказал я. - Вы вообще курите, девушка?
Она посмотрела на меня уже как-то по-другому.
- Курю, а что?
Я чуть было не сказал: "Давайте тогда познакомимся". Но удержался. Хотя в голову лезла всякая чушь.
- Курю, - повторила она. - А что дальше-то?
- Дальше? - переспросил я, глядя за ее спину.
Дина закончила, наконец, свой набег и размеренными шагами приближалась к нам.
- Дальше - тишина, - сказал я. - Помяни меня в своих молитвах, нимфа.
- Что-о-о?
Глаза у нее стали совсем круглые. Практически, как браслеты.
- Пакетик лаврового листа, - безмятежно сказала Дина, подойдя к нам.
- Шестьсот рублей, - медленно проговорила кассирша, не сводя с меня глаз.
- А, пожалуй, не буду брать никаких сигарет, - небрежно сказал я деревянным голосом и направился к выходу.
Шаги, правда, были не очень твердыми. Как у космонавта после нескольких месяцев на орбите.
Да еще все смотрят.
* * *
Нетвердость шага приключалась в жизни довольно часто - по многим причинам, одной из которых является просто достаточное количество лет, проведенных по эту сторону смерти. Как следствие увеличивается набор ситуаций, заканчивающихся нетвердой походкой. Самая продолжительная из этих ситуаций - твой сын. Длится уже двадцать лет. После Нового года будет старше.
Сначала - крик по ночам и твердое понимание того, что вставать не будешь. От этого стыд. Но проходит. Потом - учителя в школе. Всем надо хороших отметок и неразбитых окон. Пытаешься объяснить, что ты на их стороне, но столько хороших отметок он получить не в силах. "Слишком много училок, па".
Согласен, но при чем тут сломанные руки?
В принципе, виновата цикличность. Ведь как мы взрослеем? Произносишь грубое слово, как твой отец. Начинаешь пить вино и водку. Потом раздеваешься и ложишься с кем-то в постель. Тоже, очевидно, как твой отец. Хотя о деталях можно только догадываться. А потом твой сын вдруг ломает руку, как сын твоих родителей. То есть ты сам. И все. Круг замкнулся.
Оказалось, что Вера не успела сходить на родительское собрание. Проводила в это время точно такое же у себя в школе. А потом - четыре станции на метро плюс переход на Таганке. В общем, не успела. И на следующий день эта новая классная дама стала сверять журнал. Когда дошла до Володьки, у него все графы были пустые.
Имя с фамилией прошли гладко. Работа родителей тоже не удивила ее. Проблема возникла с национальностью.
Володька сказал, что он русский.
В конце концов ему было лучше знать. Человек должен иметь право быть тем, кем он себя ощущает.
Но учительница опустила глаза в журнал и строгим голосом прочитала только что записанную фамилию. Очевидно, решила бороться с неправдой. При всем классе. Которому, в общем, надо совсем чуть-чуть.
Закончилось во дворе позади школы. Володька так и не рассказал, с кем он там дрался. Перелом получился довольно сложный, поэтому делали операцию. А я пытался тогда впервые бросить курить.
Не получилось.
Зато узнал кое-что про футбол. Володька ждал целый месяц какой-то бразильский матч, но операцию делали именно в этот вечер. И я сказал, что все ему расскажу - кто там куда бежал и в какие забивали ворота. Потом сидел у телевизора, курил одну за другой, плакал и записывал на бумажку незнакомые мне фамилии. Утром в больнице повторял ему непонятные для меня слова "проход по левому флангу", "офсайд", "искусственное положение вне игры", а он улыбался сквозь боль, потом морщился и потом опять улыбался. Ему было понятно то, что я говорю.
Но когда я ушел от них, он перестал меня понимать. Просто сказал: "Я хочу, чтобы ты умер".
А я навсегда запомнил, как звали одного из тех футболистов. Улыбчивые бразильцы с пляжа Копа-Кабана. Карнавал, самба, Жоржи Амаду, коктейль "Куба Либре".
Его звали Сократес. Огромный, как башня, бородатый философ в желтой футболке и зеленых трусах. Бил по воротам и все время смеялся.
Впрочем, это было давно.
А теперь я вышел из магазина. Без папирос, как и вошел. Может, действительно, зря опять начал курить?
* * *
Гибкость суставов на улице вернулась не сразу. К ее отсутствию добавился внезапно пересохший рот, ощутимый недостаток воздуха и шум в ушах. Первые два момента были знакомы по предыдущей жизненной практике, но третий оказался открытием. Во всяком случае, после тех мероприятий, что я позволял себе с Натальей, такого со мной не случалось. Неловко перед остальными студентами на лекциях иногда было, но в ушах не шумело. Вывод: в любом возрасте организм может удивить непройденным материалом. Глупо обольщаться, что знаешь про себя все.
- Классно получилось! - сказала Дина, догоняя меня.
Впрочем, "догоняя" звучит сильно. Скажем - "сделав два шага от двери магазина".
Который мы с ней ограбили, между прочим.
Потому что более чем на два шага я пока рассчитывать, в общем, не мог. Это все, на что я был способен в смысле побега. В смысле стремительного исчезновения с места событий.
Протащиться, пошатываясь, два шага.
- Я мог умереть, Дина...
- Получилось просто отлично!
- Я доктор филологических наук...
- И охранник ничего не заметил!
- Ты могла хотя бы предупредить меня...
- Но вы же сами запретили мне говорить! Сказали, что даже полслова не хотите от меня слышать. А я как раз собиралась вам сказать...
- Не ври, пожалуйста! Слушай, не ври! Ты что, меня принимаешь за идиота?
Я вдруг разозлился на нее и сразу почувствовал себя лучше. Слабость почти прошла.
- Безмозглая дура!
- Так нельзя обзываться.
- Тупая, глупая дура!
- Я сейчас уйду и брошу вас здесь. Останетесь тут сидеть, и никто вас не доведет до дома!
Я посмотрел вокруг себя и понял, что сижу на земле. Прямо на тротуаре. И на голову мне падает снег.
- Вставайте. А то сейчас выйдут из магазина и догадаются, что у нас тут что-то не так. Давайте мне руку.
Я уцепился за ее ладонь, и она, как рыбак свою добычу, вытащила меня на поверхность. Вокруг все немного кружилось. А может, это был только снег.
- Сильная, - сказал я.
- Я в детстве на каратэ ходила.
- У тебя детство еще не закончилось...
- Чемпион Московской области в категории Ката.
- Лучше бы ты продолжала ходить на свое каратэ.
Дина обошла меня сзади и попыталась стряхнуть с моего пальто снег.
- Одной рукой плохо получается, - сказала она. - А вторая занята. Я должна под пальто эти банки придерживать. А то они вывалятся.
- Тогда пошли отсюда, - сказал я и тут же опять чуть не опустился на землю.
Перед глазами все плыло и кружилось.
- Я же не для себя, - протянула она не совсем своим голосом. - Мне надо Володьку кормить. И маленькому в животе нужны витамины. Зарплату не дают уже восемь месяцев, а декретные мы проели.
