Николай Лесков - Язвительный
- Кто ж бил-то?
- Не знаем.
- А за что?
- Должно, за его язвительность, потому уж очень он нас донял: даже на нитку вроде воробьев стал привязывать.
Следующие девяносто девять показаний были дословным повторением первого и записывались словами: "Иван Иванов Сушкин, 43 лет, женат, на исповеди бывает, а под судом не был. Показал то же, что и Степан Терехов".
8
Вижу, пойдет из этого дело ужасное. Подумал я, подумал и велел Николая Данилова содержать под присмотром, а становому с исправником сказал, что на три дня еду в О-л. Приехал, повидался с правителем, и пошли вместе к губернатору. Тот пил вечерний чай и был в духе. Я ему рассказал дело и, придавая всему, сколько мог, наивный характер, убедил его, что собственно никакого бунта не было и что если бы князь Кулагин захотел простить своих мужиков, то дело о поджоге можно бы скрыть, и не было бы ни следствия, ни экзекуции, ни плетей, ни каторжной работы, а пошел бы старый порядок и тишина.
Слова "порядок и тишина" так понравились губернатору, что он походил, подумал, потянул свою нижнюю губу к носу и сочинил телеграмму в шестьдесят слов к князю. Вечером же эта телеграмма отправлена, а через два дня пришел ответ из Парижа. Князь телеграфировал, что он дает мужикам амнистию, с тем чтобы они всем обществом испросили у г-на Дена прощение и вперед не смели на него ни за что жаловаться.
Приехал я с этой амнистией в Рахманы, собрал сходку и говорю:
- Ребята! так и так, князь вас прощает. Я просил за вас губернатора, а губернатор - князя, и вот от князя вам прощение, с тем чтобы вы тоже выпросили себе прощение у управителя и вперед на него не жаловались понапрасну.
Кланяются, благодарят.
- Ну, как же? Надо вам выбрать ходоков и послать в город к управителю с повинной.
- Выберем.
- Нужно это скоро сделать.
- Нынче пошлем.
- Да уж потом не дурачиться.
- Да мы неш сами рады! Мы ему ничего; только бы его от нас прочь.
- Как же прочь! Князь разумеет, что вы теперь будете жить с Деном в согласии.
- Это опять его, значит, к нам? - спросили разом несколько голосов.
- Да, а то что ж я вам говорил?
- Та-ак-то! Нет; мы на это не согласны.
- Вы ж сами хотели нынче же послать ходоков просить у него прощения.
- Да мы прощения попросим, а уж опять его к себе принять не согласны.
- Так следствие будет.
- Ну, что будет, то нехай будет; а нам с ним никак нельзя обиходиться.
- Что вы врете! Одумайтесь: вас половину поссылают.
- Нет! нам с ним невозможно. Нам куда его, такого ворога, девать некуда нам его.
- Да чем он вам ворог?
- Как же чего еще не ворог! Мужика на нитку, как воробья, привязывал, да еще не ворог?
- Да забудьте вы эту дурацкую нитку! Эка штука большая! Небось лучше бывало при самом князе? Не издыхали, садовые дорожки подчищавши; не гляживали, как вороные на конюшне стоят?
- Ну, дарма. Он господин, его была и воля; а уж этакого, как управитель, он все ж не делал. Господи помилуй! - на нитку вроде воробья сажать... чего мы над собой, сроду родясь, не видывали.
- Подумайте, ребята!
- Что думать! думано уж. С ним до греха еще хуже дождешься.
- Ну, он уж не будет вас на нитку привязывать. Я вам ручаюсь.
- Он другое измыслит над нами не хуже этого.
- Что ему измышлять?
- Он язвительный человек такой.
- Полноте, ребята. Надо губернатору ответ дать. Пауза.
- Что ж! Мы прощенья просить готовы.
- А управителя примете?
- Этого нельзя сделать.
- Да отчего нельзя-то?
- Он язвительный. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Ничего больше от рахмановских мужиков не добились, и пошло уголовное дело, по которому трое сослано в каторжную работу, человек двенадцать в арестантские роты, остальные же высечены при земском суде и водворены на жительстве.
ПРИМЕЧАНИЯ
Печатается по изданию: "Рассказы М. Стебницкого (Н. С. Лескова)", т. II, СПб., 1869. Впервые напечатано в журнале "Якорь", 1863, ээ 12, 13, 14 (с эпиграфом: "Капля камень долбит. Пословица").
После смерти автора этот рассказ появился в дополнительном (XII) томе собрания его сочинений (1896). При этом произошло текстологическое недоразумение: рассказ напечатан по журналу "Якорь", а между тем в сборнике 1869 года текст рассказа подвергся авторской переработке, при которой были сняты некоторые детали, придававшие рассказанному событию местный, этнографический характер. Убран и первоначальный подзаголовок, характерный для ранних вещей Лескова: "Из Гостомельских воспоминаний". Особенно существенное изменение сделано в конце; в "Якоре" рассказ кончается словами: "и пошло уголовное дело". Продолжение фразы ("по которому трое сослано в каторжную работу" и т. д. до конца), появившееся в сборнике 1869 года, не попало в текст XII тома собрания сочинений (а тем самым - и в последующие издания). В сборнике 1869 года этот рассказ был помещен после рассказа "Засуха" (первоначально в журнале "Век", 1862, э 12, под заглавием "Погасшее дело"), причем они объединены здесь общим заголовком: "За что у нас хаживали в каторгу. Два рассказа".
...с Гостомельскими хуторами. - Гостомля - речка в южной части Орловской губернии (в Кромском уезде); на этой речке был хутор Лесковых, в котором прошло детство Н. С. Лескова. "Я вырос в народе на гостомельском выгоне" - вспоминал он потом.
Галманы - олухи.
