Александр Володин - Мать Иисуса
- Нет.
- Причем поступки мои не злобные и корыстные, наоборот! Я непрерывно думаю о ближних, как выражается ваш сын, жертвую ради них самым дорогим. Но потом и очень скоро именно из-за этого начинаю тяготиться, бежать именно от тех самых людей. Ваш сын учил: давайте и воздается вам. Но если ты отдал самое дорогое свое человеку скверному, который надменно принял это и теперь смотрит на тебя сверху вниз? Правда, ваш сын говорил: любите врагов ваших. Но как этого добиться? Вероятно, надо сначала приучиться любить хороших людей, а потом уже попытаться любить и других. Может быть, они до сих пор были обращены к тебе дурной стороной, как и ты к ним. А вдруг обернутся хорошей, как и ты?... Но я обижаю и самых близких - отца, мать! Потом мотаю головой, а уже поздно. Начинаешь думать: как же так - я одинок и печален, ведь это грешно и глупо! Тогда бросаюсь в соблазны веселой жизни - и опять стыд и похмелье. У вас бывает стыд и похмелье?
- Нет.
- Видите... Чего ради я терзаю себя в этой единственной жизни? Что возместит мне эти дурацкие терзания? Загробная жизнь? В загробную жизнь мне трудно поверить. Я преклоняюсь перед вашим сыном, его учение - это, в сущности, гениальные уроки практической морали. И служат они не только для того, чтобы делать людям добро, но для излечения своей собственной души, для покоя и гармонии здесь, внутри! Но - загробная жизнь? Вероятно, поверить в нее мне мешает образование, знание конкретных наук... Но предположим, что после этой жизни ничего не будет. Тогда значит, что все это - земля, солнце, птицы - все только временное, несущественное? Я имею в виду тех, кому трудно поверить!... Да, но ведь можно быть свободным от религиозной веры и все же оставаться нравственным человеком. Делать добро и не терзаться суетой. Разумеется, для этого надо много сердца и ума. Но поначалу хотя бы понять!...
Он вдруг рухнул, уткнулся головой в колени ей. Она с трудом его подняла. Он заговорил не сразу.
- Благодарю вас. Этой беседы я не забуду... И вышел.
- Видишь, как просто? - сказал Марии старший брат.
- Умный человек.
- Невропат, - сказала сестра.
- А знаете, ваш Бог приносит больше пользы, чем римские конкуренты, заметил римлянин.
За дверью все громче голоса. Старший брат отправился наводить порядок, но было уже поздно. В комнату опять входил слепой, с ним другие.
- Мы уже договорились - по одному человеку, - сказал старший брат. - А тебя я вообще просил обождать.
- Мы ждали. Мария, но ты не зовешь нас, - сказал слепой. - Очередь все растет, если ты будешь медлить, мы так и не дождемся! Там все здоровые, они могут подождать, а нам трудно.
Мария вскочила.
- Не сумею я этого! Не умею! Говорите - я мать! Ну и что! Своих матерей вы уже не просите, чтобы они вас исцелили!
- При мне к твоему сыну однажды подошел человек в проказе. Иисус очистил его. Все это видели! А мне, незрячему, не удалось приблизиться к нему! Помилуй меня, Мария! Мы верим тебе, почему ты сама себе не веришь! Сжалься надо мной, попробуй!
- Попробуй, Мария! - сказал старший брат. - Почему не попробовать? Иисус тоже не знал своих возможностей, а потом узнал и видишь, что получилось?
- Уходите отсюда! Уходите! - кричала Мария. Из двери на нее печально смотрел ученик.
- Дурные слухи догнали меня в пути. И я вернулся. Говорят, ты заставляешь ждать пришедших к тебе людей за дверью дома.
- Мы прибегли к этому только ради удобства, - оправдывался старший брат.
- Не с тобой говорят. Твой сын, Мария, никогда не заставлял людей ждать за дверью дома. Твой сын попросил бы их зайти.
- Нечего им заходить - у меня дела.
- У тебя сейчас нет более важных дел.
- Я три ночи не спала, у меня семья не кормлена, я три дня в доме не убиралась!
- Надо, чтобы было чисто в душе, а не в доме.
- В душе у нее чисто, - сказал старший брат. - Она Иисуса родила! Не забывайте все же, куда вы пришли!
- Ну что я могу сделать, если он от рождения слепой? - сказала Мария.
- А что в таких случаях делал твой сын? - спросил ученик.
- Не знаю...
- Все знают, одна ты не знаешь.
- Я не видела. Дома он этого не делал.
- Кто истинно верит, тому не надо видеть.
Мария молчит.
Ученик задумался, потом сказал печально и сурово.
- Ради твоего сына я хотел молчать. Но теперь скажу. Ради него же.
Пришедшие в дом люди слушали его тревожно.
- Однажды мать Иисуса и братья стояли у дома, где Он беседовал с людьми, и хотели поговорить с ним. Он же, узнав о том, проговорил: кто мать моя и братья мои? И указал рукой на учеников своих: вот мать моя и братья мои! Ибо кто будет исполнять волю Отца моего небесного, тот мне брат, и сестра, и мать! Было так, Мария?
- Не знаю, в дом нас не пустили... Но кто не пустил, не знаю.
- Кто же, ты думаешь, мог вас не пустить?
- Да вы же и не пустили!
- Зачем же это нам понадобилось вас не пускать?
- Вы ему даже не сказали, что я пришла! Боялись, что люди увидят его с нами и скажут: а не плотников ли это сын? Да вот же его мать и братья, мы же их всех знаем, чем же он от них отличается? И начнут сомневаться в нем. А Он Божий сын! Он Божий сын! Божий сын!
- В каком смысле? - спросил старший брат.
- Тебе этого не понять. Это только Он знает, и я знаю.
- А я утверждаю, что ученики были ему роднее, чем родственники. Не здесь Его дом, а Там, - сказал ученик.
- А все-таки, когда он узнал, что за ним придут стражники, он пожалел нас! Он совершал пасху не дома, а у чужих людей! Это чтобы я не видела, как его забирают и избивают кольями!
- Не потому Он совершал пасху у чужих людей, а потому что они были ему роднее, чем родные! Он как говорил? Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее! И враги человеку домашние его! Кто любит отца и мать более меня - тот не достоин меня!
- Это неправда! - воскликнула сестра. - Он любил мать. Ты бы умел так любить! Вы говорите, Иисус добрый. А кто Его этому научил? Вы говорите, Иисус смиренный. Откуда это у Него? Восхваляете за то, что Он был тверд и не отрекался от истины. А она? Зачем же ты требуешь, чтобы мать Его говорила не то, что думает!
- А хотите знать? - сказала Мария. - Если бы Он пришел сюда еще раз, вы бы снова предали Его и стояли бы в сторонке и смотрели, как Его распинают!
Тогда ученик сказал голосом сильным и ясным.
- Братья мои! Покиньте этот дом. Здесь нет и следа Того, Кто некогда жил. Здесь не найдем мы Его. Пускай же в этот день, когда всюду праздник, здесь будет пусто, как пусто везде, где Его нет.
- Не осуждай нас за то, что мы сюда пришли, - сказал старик.
- Как я могу осуждать вас, если я сам сюда пришел.
- Не осуждай нас и ты, Мария. Мы просили того, что тебе не по силам.
- Я не осуждаю вас. Хотя все, что он говорит, - клевета. Иисус никогда не стыдился нас. Если бы Он презирал своих близких, разве он мог бы любить других? - сказала Мария. И обращаясь к ученику, добавила: - И сестру свою Он любил сильнее, чем ты любил ее, хотя и не клялся, как ты. Не потому ли и советовал нам: не клянитесь!
- Что же нам делать теперь? Кого слушать? Вы бы решили между собой. Кого нам просить о помощи? - спрашивал старик.
- О помощи просить - это его. Он ученик Его. Он вместе с Ним ходил по дорогам, запоминал Его слова, переспрашивал, что они значат. Для чего же и учил их Иисус? Для того, чтобы теперь они учили вас...
Люди оборотились к ученику. Теперь уже к нему простирали свои руки.
- Благослови! Ты был с Ним, ты Его ученик, благослови! - просили люди, окружали его.
- Благослови сына моего! Коснись моего мальчика!
- Коснись свой рукой!
- Коснись, что тебе стоит!
- Прозреть бы мне, коснись!...
Ученик не сразу решился, затем коснулся одного, другого.
- Блаженны страдающие, ибо утешатся. Блаженны милосердные, чистые сердцем, только они войдут в царство небесное. Бог избрал вас, бедных, униженных, смиренных, чтобы посрамить богатых, надменных, переполненных собой, мир вам... Благодарю вас за то, что вы верите в Его силу... Благодать тебе. Иди. Мир тебе. Отправляйся... И ты утешься в своей скорби!
Получив благословение, люди, один за другим, покидали дом.
- А ты что остался? - сказала сестра. - Иди, исцелитель, паси свое стадо!
- Он всегда исцелял больных, и не тебе, Мария, отнимать веру у тех, кто страдает. Но речь идет не только о верящих в Него, а также о врагах! Когда Он изгонял торговцев из храма, они Его спросили: как ты докажешь, что имеешь право так поступать? Он должен был доказать это своими чудесами!
- Простите, Мария, что я вмешиваюсь, но мне думается так, - сказал римлянин. - Скорее всего, вы правы, слухи о его чудесах - это фантазия толпы. Но поймите, ради своей великой задачи он вынужден был подтверждать эти слухи. И творить некоторые так называемые чудеса.
- И потом, Мария, в сущности, ведь Он творил чудеса, но, может быть, в другом смысле, - сказала сестра. - Он возвращал зрение тем, кто ослеплен духовно!
- Нет, зачем же так, не надо подменять, - сказал ученик.
