Сергей Залыгин - Экологический роман
Но секретарь вник:
- Серьезно получается. Считал-то правильно?
- Трижды пересчитывал.
- Ну что же... Мы тебе доверяем. Мы на бюро окружкома прикидывали - у нас цифры получились другие. Ну что поделаешь, если надо! Мы тебедоверяем!
Голубев доверию первого не доверился: сумасшедший проект! И, выйдяиз окружкома, забыл об этом сумасшествии.
Но однажды - утро было, часов десять, темь была, туман над Обью,Голубев жил в то время в избушке на Ангальском - вдруг сперва издали, потом все сильнее, а вот уже и под самыми окнами раздались стоны, ужасныйскрип и треск. Словно бы ледоход на реке начался. Голубев накинул шапку,малицу надел, унты натянул, выбежал из избы: по берегу двигаются тени. Там,где двигаются тени, там и скрипит и вопит снег.
Обоз шел. Возницы шагали медленно, и медленно лошади тянули санис грузом.
Голубев подбежал к ближней тени, к вознице:
- Куда?
Возница приостановился.
- На мыс. На Каменный.
- Чего везете?
- Бревна везем... Сердчишко у Голубева екнуло:
- А - зачем?
- Обь, сказывают, городить будут.
- Поперек?
- Ну не повдоль же Обь городить!
Тут задняя подвода наехала на эту, переднюю, задний возчик на этогозаругался:
- Кому там пути не стало? Чтоб тебя...
С неделю было: скрип-стон по берегу, мимо Ангальского везли и везлина мыс Каменный бревна.
Еще спустя время опять задребезжал эриксоновский телефон в городскомпомещении гидрометстанции:
- Голубев? Окружком партии будет говорить. Окружком партии сказал:
- Будьте готовы, Голубев! Завтра в двенадцать по распоряжению первого мы с вами едем на мыс Каменный. Посмотрим, как ведутся работы. Поустановке невода. Ознакомимся.
- Простите, кто говорит?
- Зав рыбным отделом окружкома. В двенадцать за вами заеду!
Следующий день был не солнечный, не ясный. Солнце откуда-то,непонятно откуда, освещало небо, землю слегка, хотя дни были уже длиннееи светлее начало марта было. А морозец был настоящий, зимний.
Ехали двое в кошевке, с ног до головы закутавшись в оленьи шкуры,одетые в малицы, возница - тот в гусе, лохматом и волосатом, пестром иширины необъятной. Возница впереди на облучке. Ехали молча и к мысуКаменному уже в темноте подступились, в полной и звездной темноте. Огнизамелькали электрические, будто бы уличные, и окружкомовский рыбакпояснил:
- Общежитка. Бараки. Рыбаки живут. Которые невод ставят. И тут же замолк, прислушался... Как не прислушаться: с мыса Каменногодоносилась музыка! Духовой оркестр! Уже и мелодия различалась утесовская:
"Легко на сердце от песни веселой..."
Когда выбрались из кошевки, направились к бараку - барак-то и светил в темную ночь огнями, - окружкомовец сказал со строгостью:
- Надо разобраться! Обязательно надо! Ознакомиться! Вошли в барак и, чтобы разобраться и ознакомиться, остановились сразуже за порогом, оглянулись по сторонам. Барак длинный-длинный, по обестороны двухъярусные нары, на нарах люди лежали, курили, играли в картыи громко друг на друга кричали - разговором надо было заглушать оркестр.
В середине барака различались и музыканты - энергичный барабанщикс большим барабаном, два трубача и кто-то четвертый, флейтист, кажется, всеокутаны густым банным паром. Пар был потому, что в проходе между нарамисушились на веревках влажные тряпицы: портянки рыбацкие сушились,много портянок, в два раза больше, чем рыбаков. Рыбаков же находилосьздесь человек сто и даже больше.
- Так, так. Надо разобраться! - сказал окружкомовский рыбак.На них, на вошедших, никто не обратил внимания, и только спустя время подошел человек, должно быть начальник:
-- Милости просим! Дорогих гостей - просим!
- Музыка откуда? - спросил окружкомовец.
- Вольнонаемные!
- Так, так... Как идут работы? По графику?
- С опережением... - отвечал какой-никакой, а все-таки начальник ипригласил гостей в "кабинет".
Кабинет: разгоряченная докрасна железная печка, мятая-перемятая кровать с оленьими шкурами в головах, две табуретки и что-то похожее на столик - там лежали бумаги, разбросаны карандаши и школьные ручки,стеклянная чернилка-непроливашка стояла, стоял будильник. Были счеты и две порожние бутылки из-под спирта. На стене висел табель-календарь сзачеркнутыми, уже канувшими в прошлое датами января, февраля и первойнедели марта месяца текущего, 1943 года.
- Вот, - пояснил хозяин "кабинета", - вот оно нонче и Восьмое марта! Настало! Женский день. Вот и отмечаем: оркестр.
- А женщины-то у вас есть?
- Три-четыре найдется. Поварихи, прачки.
- Значит, оркестр не каждый день? - спрашивал окружкомовец.
- Ну как не кажный? Обязательно кажный. Люди же! Живые! Им жекультурно-просветительная работа требуется!
- При чем же праздник, Восьмое марта, если оркестр - каждый день?
- Как ни при чем? В будни они разыгрывают час, от силы полтора, а впраздники - так весь вечер. Пятнадцать минут антракт, после снова да ладом.
Начальник был маленьким, хриплым, но очень просто он заглушалоркестр. Окружкомовец был крупным, медлительным, рявкнет - стеныдрожат, но оркестр его заглушал.
Отчет начальника окружкомовцу пошел своим чередом: сколько прорубей прорубили во льду реки, сколько связали из бревен и опустили опордля будущего невода, сколько чего.
- По проекту делаете? Без отступлений?
- Да ни в жизнь! Какие могут быть отступления?!
- Он проектировал! - указал окружкомовец на Голубева. - Он самый!
- Грамотный проект! Совсем даже грамотный! - удостоился Голубевпохвалы, а окружкомовец спросил:
- Откуда все ж таки оркестр?
- Вольнонаемный. С Нового Порта привезли. На весь срок, пока ставим невод.
- А рыбаки? Заключенные? Вольнонаемные? - спросил Голубев.
- Спецконтинент. С Волги, с Нижней. С самой с Астрахани.
- Хороший оркестр, - подтвердил окружкомовец. - Новый Порт -поселение музыкальное: туда немцев ленинградских сразу же после снятияблокады вывезли. На всякий случай - вдруг к фашистам перебегут!
- Астраханских рыбаков сюда по той же по самой причине: зажиточные,вдруг с немцами снюхаются? Ночевать куда дорогих гостей приладить? Либо обоих вот на эту на кроватку? Либо - в барак на нары?
- Ночевать не будем. Лошадку покормим и обратно. С чем надо -разобрались. Посмотрели. Дело-то идет по графику?
- С опережением! - подтвердил начальник. - Ухи похлебаете?
- Посуда-то чистая?
- Об чем разговор - вымоем. Найдется кому вымыть.
Когда, похлебав ухи, выходили из барака, Голубева остановили:
- Здравствуйте, товарищ гидролог! Узнали? Не узнали? Человек крепкий, высокий, лицо будто бы знакомое.
- Я к вам на катер, на "Таран", поднимался. Вы на вертикали стояли, ая на лодке подплыл...
...Было, было дело: осенью уже "Таран" стоял посреди реки на вертикали, в глубине Оби крутилась вертушка, тут и подплыла лодка, в лодке -рыбак:
- На борт подняться можно ли?
- Отчего нельзя, - согласился Голубев. Рыбак ловко вскочил на корму. Представился:
- Полежаев Иван. Иван Полежаев. Поглядеть, что и как устроено. У насна Волге, на Нижней, тоже гидрологи ходят, воду измеряют, я тоже спрашивался поглядеть что и как. На Севере, может, по-другому устроено?
Устроено было так же, как на Волге, подтвердил чуть спустя любопытствующий рыбак, но удивило его, что якорь поднимается вручную.
- Почему же лебедку-то нельзя к движку присоединить? Голубев хоть и знал, что сделано не будет, бодро заверил: будет сделано! - и с посетителем разговорился. Тот из-под Астрахани был, рыбак сдетства. Война началась многих рыбаков на войну не взяли, кому-то фронткормить надо. Но когда немцы стали приближаться к Волге - кормильцев этих вместе с семьями погрузили в теплушки, привезли в Омск, в Омскепогрузили на баржи, привезли в Салехард. Сказали: "Рыбачьте здесь!"
И они здесь рыбачили и со страхом ждали зимы - выдюжат ли? смогут ли без привычки, без теплой одежонки, без унтов? И рыба чужая: домабелуга и сельдь, на Полярном круге - нельма и сырок.
- А почему вас все-таки сюда? Из-под Астрахани? - спросил в тот разГолубев.
- Никто не знает. Будто мы зажиточные и шпионами непременносделаемся. Немецкими. А подумать - какие из нас получатся шпионы? Будто мы и не русские вовсе люди? Будто - сами себе враги?
Полежаев глядел на Голубева словно на близкого друга и с удивлением,и с вопросом "будто?".
Голубев сказал:
- До тепла, до весны доживите. А там полегче будет рыбачить.
- Рыбачить? На фронт пойдем! Сколько народу немцем побито, комуже и воевать, как не нам? Мужики здоровые, здоровше здешних. Весной спервыми же пароходами и пойдем на фронт. Нас бы и пешим ходом погнали,не глядя, что до железной дороги две тыщи верст, но вот одежи на нас нетуи кормить дорогой сильно дорого. До весны ждем! Кому и воевать, как ненам?..
Тем временем начальник барака и окружкомовец стояли чуть поодаль,нетерпеливо ждали. Когда Полежаев распрощался, начальник барака заметил:
- И охота вам, товарищ инженер? Это же - спецконтинент!
