Элли и арфист - Хейзел Прайор
Мы занимались этим непрерывно. Мы слушали оркестры и струнные квартеты, оперы и джазовые трио, регги и хип-хоп. Мы слушали Вивальди, Бетховена, Форе, Палестрину, Джоан Баэз, Стинга, Led Zeppelin и саундтрек к «Звездным войнам». Некоторые музыкальные произведения было тяжело слушать, другие были мягкими и действовали на нас успокаивающе. Все они были необходимы. Иначе все внутри нас превратилось бы в прах. Мы слушали музыку вместе и по отдельности. Моя сестра Джо плакала часами, а потом продолжала слушать. Я выходил гулять, потом слушал снова. Так мы и выжили.
После музыкальной терапии мои руки успокоились. Следующие полгода я только и делал, что изготавливал арфы, непрерывно, останавливаясь только для того, чтобы поесть и поспать. Я мастерил самые экзотические и необычные арфы: крошечные и изящные, огромные и громкие, арфы всевозможных причудливых форм.
В самый разгар изготовления причудливых арф умерла моя мать. И со мной произошло то же, что после смерти отца. Мои руки дергались и метались в течение трех недель и четырех дней. Я вновь поглощал музыку большими дозами, а после этого в кратчайшие сроки изготовил кучу арф. Необычных, экзотических, странных.
Причудливые арфы Джо продала так быстро, как только смогла. Она сказала, что нам нужны деньги, так как мы пока ждем так называемого завещания. Процесс, связанный с завещанием, шел неторопливо, так что мое остервенелое желание изготавливать арфы пришлось к месту. Одна из женщин, купивших причудливую арфу (на ней было вырезано семь полумесяцев, спадающих вниз по всей колонне), выложила на YouTube видеозапись своей игры на ней. Джо принесла в мастерскую свой ноутбук и показала это видео мне. Она сказала, что арфа и звучит необычно, и выглядит необычно. Сестра была уверена, что в ее звуках слышна скорбь. Я не знаю этого наверняка, но думаю, она была права.
* * *
Вечер с Томасом ознаменовался тем, что он много тряс головой, часто заказывал себе еще одну пинту выпивки и то и дело повторял слово «женщины!». Однако моему мозгу было по-прежнему трудно переключиться из состояния она-моя-девушка в состояние она-не-моя-девушка. Поэтому на следующий день я опять пошел в лес, опять прислонился к сосне и продолжил размышлять о Косуле. Я обдумывал все, что произошло между нами за последние шесть лет. Воспоминания были такими же ясными и четкими, как и всегда, но теперь я как будто смотрел на них через другую призму. Или как будто кто-то пришел и изменил все цвета.
Я долго стоял среди сосен и размышлял.
Сосны очень красивы, и у них есть аромат, который не перестает радовать мой нос. Они обрели здесь дом, но им не место в Эксмуре. Их посадили на его территории в сороковых годах двадцатого века, потому что людям нужна была древесина для строительства кораблей, чтобы они лучше боролись друг с другом, ведь тогда было военное время. Потом война закончилась, людям стало не до строительства кораблей, и они перестали друг друга убивать, но сосны продолжили расти.
Хотя я люблю сосны, у них есть два явных недостатка. Недостаток номер один – они создают много темноты. Когда сидишь под соснами, не можешь любоваться небом, поскольку оно закрыто их густой тенью. Недостаток номер два (вытекающий из первого) – под соснами не растут другие растения. Разумеется, нет. Лесная подстилка под соснами – это всего лишь старые, коричневые сосновые иглы, тысячи и тысячи игл.
Однако если вы отправитесь туда, где растут наши местные лиственные деревья, дубы, ясени, березы, орешник, боярышник, буки, вы увидите, что под их ветвями процветает все что угодно. Там вы сможете полюбоваться волшебной зеленью мхов и папоротников, ярко-белой ветреницей, акрами сияющих колокольчиков в мае и наперстянками в начале лета. А каждую осень деревья создают на земле собственный богато украшенный ковер из листьев ослепительных красок.
Через некоторое время я почувствовал, что мне хочется уйти от сосны, к которой я прислонился, поэтому я взял свои костыли и пошел дальше по лесной тропинке. Пение птиц стало громче, тропинка вывела меня из-под сосен, вокруг стало светлее, по обе стороны от меня появились березы и дубы. Они сбросили листву, но остались не менее прекрасными, чем раньше, поскольку теперь можно было разглядеть замысловатый узор каждой их веточки. Березы сияли серебристой белизной. Редкие желтые листья еще цеплялись за ветки, в то время как остальные уже опали и теперь кружились на ветру. В последний раз я любовался березами в тот день, когда сажал березовые семена для Элли, эксмурской домохозяйки. Береза – ее любимое дерево.
А потом я обнаружил, что березы проникли прямо в мое сознание, в мои мысли, и с того самого момента я больше не думал о Косуле. Ни капли.
Я думал об Элли.
Сначала я подумал о походке Элли. Она напоминает мне молодого жеребенка: иногда нерешительного и норовистого, не знающего, куда поставить ноги, затем внезапно переходящего на рысь или галоп и вскидывающего гриву, как будто его больше ничего не волнует. Неуклюжесть в сочетании с изяществом.
Затем я подумал о лице Элли. О том, как по-разному изо дня в день завиваются ее волосы. О мягкой линии ее носа. О ее губах, их уголки изгибаются то вверх, то вниз, а иногда губы открываются, и наружу выходят слова. Ее голос звучит певуче, мягко и порой приобретает вопросительную интонацию, даже если Элли не задает вопросы. Когда она говорит, все ее лицо оживает: скулы, ямочки на щеках, лоб, линия челюсти, дуги бровей. Ее глаза.
Ее глаза цвета папоротника-орляка в октябре. Иногда Элли смотрит прямо в мои глаза, иногда куда-то вдаль, словно что-то там ищет, а иногда ее глаза закрываются веками. Потом они открываются и снова фокусируются на моем лице, и я вижу, как в них отражаются самые разные вещи.
* * *
В следующий раз, когда я встречаю Томаса, я спрашиваю, что он думает о глазах Элли.
– Почему ты спрашиваешь об этом меня, приятель? – удивляется он.
Я говорю ему, что спрашиваю, потому что хочу знать ответ.
– Ну, в таком случае я бы сказал, что у нее хорошие глаза. Да, хорошие. Никаких вопросов, дружище. Элли Джейкобс – отличный экземпляр на роль новой подруги, точняк. Но ведь она уже замужем, не так ли?
Я подтверждаю, что Элли Джейкобс замужем.
Элли Джейкобс замужем, а я сделан из неправильного теста.
По крайней мере, нас объединяет музыка.
