Эгоист - Роман Калугин
Илья их встретил с живым любопытством — до субботы было ещё пять дней. И когда все взрослые собрались, чтобы задать ему главный вопрос, он сначала посмотрел на Иру, потом на Мишу, затем на свою воспитательницу и директора, и без промедления, словно боялся, что у него отберут эту возможность, дал свое согласие. Ира и Анна разрыдались чуть ли не сразу. Миша пустил скупую мужскую слезу и присел на корточки, чтобы обнять Илью. Воспитательница с директором добро улыбнулись и подошли к рыдающим от счастья девушкам и приобняли их.
Миша, будучи на эмоциональном подъёме, той же ночью написал картину с пейзажем Египетских пирамид.
Бюрократические вопросы взяла на себя целиком и полностью Ира, поскольку у неё был свободный график. Через несколько дней к ним пришли представители органов опеки, чтобы проверить состояние жилья и самих потенциальных родителей. Проведя необходимые процедуры, заполнив бумаги, и удовлетворившись увиденным, они удалились. Следующим этапом был суд, состоявшийся практически через месяц с момента их визита, который рассматривал вопрос об усыновлении. Процесс проходил в присутствии всех заинтересованных лиц: Иры с Мишей, конечно, Ильи, органов опеки, воспитателя и директора интерната. Удостоверившись в правдивости и вовлеченности всех лиц, суд удовлетворил ходатайство об усыновлении. Осталось только получить необходимые документы в ЗАГСе и процесс будет завершён.
Миша не скрывал волнение, обуздавшее его перед приездом Ильи. Ира тоже нервничала, но меньше.
— Давай успокоимся, — сказала она, — Илья все видит и впитывает. Будем нервничать мы — будет нервничать он. А этого не надо. Мы же теперь с ним семья, а, значит, должны создавать соответствующую атмосферу.
— Да, я понимаю, — кивал Миша, — но первое время все равно будет пробегать некая неловкость.
Для Ильи они подготовили комнату: поставили кровать в виде машины, письменный стол, шкаф для одежды и поклеили свежие обои. На дворе май, скоро лето — лучшее время для общения и игр с детьми. Главное, чтобы Илье было с ними комфортно. Понятное дело, что обживание может занять длительное время, но когда этого хотят все — процесс будет идти куда продуктивнее.
Илью привез лично директор интерната. Возле подъезда он пожал мальчику руку, дав напутствие:
— Мы все очень за тебя рады. Надеемся, что тебе будет комфортно и по-семейному тепло. Желаю тебе вырасти достойным человеком.
После этого он обратился к новоиспеченным родителям:
— Поздравляю вас с этим решительным и поистине человеческим поступком. Будьте счастливы и берегите друг друга.
Он крепко пожал Мише руку, а Ире отвесил лёгкий поклон.
— Вот твой новый дом, — рассказывала Ира, проводя сыну экскурсию по квартире. — Здесь ты будешь жить. Это твоя комната. Нравится?
— Ваууу, — протянул Илья, — своя комната!
Он восторженно огляделся и посмотрел на Иру глазами, полными удивления, счастья и любви.
— Спасибо, — прошептал он и бросился на шею к новой маме.
Та заботливо обняла его и, ласково гладя по голове, ответила:
— Мы любим тебя! Мы — семья.
Она еле сдержалась, чтобы не расплакаться. Миша в этот трогательный момент накрывал на стол, чтобы отпраздновать пополнение в семье.
Первое время вполне естественным было то, что Илья стеснялся. Тем не менее, он очень быстро свыкся с новой семьёй, особенно с Ирой. Не только потому, что он знает её дольше Миши и проводит с ней больше времени, поскольку та работает дома, но и от того, что они оба чувствовали какую-то связь, словно на самом деле были родные друг другу. С Мишей же по большей части они стали друзьями. Втроём семья старалась проводить все выходные.
В одну субботу, когда Илья уже освоился у них в семье, они решили познакомить его с родителями Иры. Предварительно позвонив им, и спросив есть ли у них такое желание и услышав, утвердительный ответ, Миша с Ирой подготовили Илью к знакомству с бабушкой и дедушкой: объяснили куда и к кому едут.
Родители Иры встретили их очень дружелюбно, сходу дав понять, что Илья попал в любящую семью, где он может рассчитывать на всех. Илья поначалу застеснялся и держался Иры, но через некоторое время освоился. Наталья Алексеевна сразу влюбилась в своего внука, пускай и не родного, но зато относилась она к нему со всей заботой и нежностью.
Его картавость умиляла бабушку, а синие глаза, смотревшие по-взрослому прямо в душу, растопили её и без того доброе сердце.
Дмитрий Борисович проявил эмоции лишь спустя час после знакомства. Он усадил Илью рядом с собой и с вдохновением стал ему рассказывать про то, как в юности ходил в походы, даже пообещал как-нибудь устроить ему настоящую вылазку в лес с палатками, костром и кашей из котелка.
Время прошло быстро, весело и по-домашнему уютно. В конце вечера Ирины родители признались, что те приняли правильное решение и ребёнок очень тянется к Ире и Мише. И выразили надежду, что в будущем все сложится ещё лучше.
Мише приходилось больше работать — он брал дополнительные заказы на реставрацию картин. К слову, это получалось у него весьма ловко. Как говорится, все приходит с опытом, поэтому с каждой новой работой мастерство оттачивалось и получалось все лучше. Написанию картин, как и прежде, он преимущественно уделял ночные часы. Несмотря на усталость, мысли о собственной выставке и надежда на успех его не оставляли. В его коллекции, которую он уже готов был представить миру уже насчитывалось 35 картин. Большинство из них пейзажи самых разнообразных местностей, также были футуристичные картины, изображающие абстрактные элементы и геометрию, а замыкал объем работы — портреты, коих было всего два: Иры и Ильи. Последний он писал знойными летними днями, когда они всей семьёй выбирались на пикник. Илью он изобразил, жующего яблоко с растрепанными волосами, смотрящего вверх. Миша считал, что эта картина символизирует надежду. Ира занималась воспитанием Ильи, учила его читать и писать — в сентябре они хотели отдать его в первый класс. Сын оказался способным и умным учеником — схватывал на лету, но только до тех пор, пока ему была интересна тема, которую изучает.
Все шло своим чередом. Первого сентября Илья пошёл в школу. Родители безумно гордились им, и, конечно же, собой. Илья обжился в семье у Миши и Иры, уже не было никаких стеснений и дискомфорта. Они любили его, а он любил их. Естественно, что любовь Ильи была отчасти связана с благодарностью — это понимали все. Но несмотря на это можно было с уверенностью сказать, что
