68 дней - Елена Калугина
Маму похоронили тогда же, в девяносто первом. Она умирала тяжело, страшно, муж лишил дочерей возможности быть рядом. Лина с Галей могли ухаживать за мамой, если она лежала в больнице. Но не дома. Вконец озверевший Фёдорыч не давал им прохода, норовил завалить в койку на глазах у матери. Он и раньше упорно приставал к Лине и Гале с непристойными предложениями. Получал жёсткий отпор. Теперь, распоясавшись, мстил дочерям, не подпуская их к смертному одру матери.
Год она не вставала, а потом началась гангрена. Она отказалась ехать в больницу, и в три дня её не стало. Очень хотела, чтобы дочери хоть что-то унаследовали из накопившегося добра. Лина с Галей ни на что не претендовали. Фёдорыч привёл новую пассию в дом, когда мама ещё была жива. Врагу не пожелаешь такого финала. Мама ещё при жизни сполна расплатилась за позднее женское счастье.
Умерла мама одиннадцатого июня, хоронили в день первых выборов президента России. С тех пор государственный праздник День России в сознании Лины прочно связан со смертью. Лина как-то пережила утрату. С похоронами очень помог Влад и подруги по Институту. Ездила с Галей, племянниками и дочкой на кладбище, поминали.
Это было страшное лето. Страну лихорадило. В воздухе висело напряжение, как будто статическое электричество насытило атмосферу до предела, ещё мгновение – и ударит молния. Те августовские дни не забыть, даже если захочешь. По всем телевизионным каналам транслировали "Лебединое озеро". Потом показали маразматиков с трясущимися руками, сидящих за длинным столом. Что-то про арест Горбачёва на Форосе и переход власти к ГКЧП. Люди, только что научились дышать полной грудью, а тут что? Опять, назад, в светлое социалистическое вчера? К чувству глубокого удовлетворения и пустым полкам магазинов? К паническому страху сказать не то слово, не в то время, не в то ухо?
Побросали печатные платы и паяльники, быстро собрались и погнали к ГПНТБ – там, по слухам, идёт митинг. Домчались быстро, народу полная площадь. Плакаты, лозунги, микрофон, очередь из выступающих. Чувство причастности к чему-то большому, единственно возможному, единственно правильному. Душевный подъём, эйфория, хором скандируют "Долой ГКЧП! Свободу президенту!"
А потом Лина оглянулась, просто так, непонятно почему. И увидела две колонны БМП. Они поднимаются по улице Восход, по обеим полосам дороги, слева и справа от центральной аллеи. И плавно обтекают площадь, где стоят люди. Зажимают в клещи. И в глаза смотрят стволы крупнокалиберных пулемётов. Одно короткое слово, приказ, одно движение, и от воодушевлённой толпы митингующих останутся кровавые ошмётки. Армия вышла воевать с народом. Это очень, очень страшно. Кто не стоял под дулом боевого оружия, никогда не поймёт. Кто-то из парней сказал: "Ребята, валим по-тихому, пока не окружили". И они дёрнули, спокойно, но очень быстро. Через полчаса сидели за столиком в кафе за Оперным театром. Смотрели друг на друга, молчали, пили водку и никак не могли опьянеть. Это была не первая, но последняя совместная пьянка маленького филиала большого кооператива.
К окончанию дачного сезона, к возвращению в квартиру папы и Таси работу кооператива на дому пришлось свернуть. Влад увёз оборудование к себе домой – производство переехало к законной жене. Лина, проводив дочку в школу, рассеянно пробегает глазами объявления на столбах: "Срочно требуется главный бухгалтер". И адрес, соседний дом. Знакомое с детства крыльцо, вход в санэпидстанцию. Маленькая Лина никак не могла прочитать надпись на этой вывеске. Зашла из чистого любопытства. У них катастрофа, скоро отчёт квартальный в Москву везти, а главбух уволилась. Диплом есть? Хорошо. Это ничего, что без опыта. Приставим пенсионерку, всё покажет, всему научит. Зарплата стабильная. Шестьсот рублей. После институтских ста восьмидесяти и кооперативного "пшик да маленько", цифра впечатляет. От дома до работы три минуты ползком. Лина согласилась.
Жизнь изменилась, резко и навсегда. Теперь её вотчина – бухгалтерский учёт, "симфония цифр". Разобралась быстро, работает с огоньком. Три командировки в Москву в год, четыре-пять дней каждая. Очень приятный бонус. Быстро обзавелась в Первопрестольной связями и друзьям. Подружилась с коллегами, съезжавшимися в столицу одновременно со всей страны. Выступила на министерском совещании с критикой системы приёма отчётности, привычно заставив аудиторию жадно внимать каждому слову. Лину тут же включили в научно-методический совет при Госкомитете санэпиднадзора. Всё, как обычно – стоит ей показаться на глаза, сразу берут в оборот и тянут наверх.
Пригласили в Москву работать, в плановый отдел Минздрава. Предложили для начала комнату в общежитии, со временем пообещали дать квартирку в Митино. Лина думала месяц и отказалась. Успев почувствовать зыбкость любого высокого положения в столице, не стала рисковать уже достигнутым уровнем стабильности. У неё ребёнок, она не имеет права ввязываться в авантюры, даже если предложение исходит с самого верха. И оказалась права: её покровительницу сместили, в кадрах произошли тотальные рокировки, повторных предложений не поступало.
В 1992 году на её рабочем столе появился персональный компьютер. Нужна программа, современный бухучёт с деревянными счётами или калькулятором – нонсенс. Лина идёт учиться на компьютерные курсы в НЭТИ, чтобы заодно присмотреться к программе и прикинуть, подойдёт ли она. Преподаватель на курсах – моложавый мужчина, высокий, очень красивый, с отрешённым выражением лица, как будто не от мира сего, и совершенно седой пышной шевелюрой. Очень толково и внятно объясняет, что и как делать. Программу купили, приходящим программистом, обслуживающим приобретённый пакет, оказался тот самый преподаватель. Компьютерный бог, кудесник, волшебник. Попросту – Фей. Так и начали работать вместе. Вызывала, когда программа сбоила, или надо было внести изменения. Постепенно сблизились, нашли общий язык, подружились.
***
Годы шли. Страна пошла вразнос. Рушилось всё вокруг, закрывались предприятия, людей вышвыривали на улицу. Приватизация быстро превратилась в фарс. Хоть что-то выиграли те, кто сразу продал ваучеры – свою долю бывшей государственной собственности – на чёрном рынке. Знакомая девушка купила на вырученные деньги хорошее зимнее пальто и оказалась мудрее остальных. Те, кто отнёс ваучеры инвесторам, очень быстро остались ни с чем – широко рекламируемые инвестиционные конторы лопались, как мыльные пузыри, одна за другой. Передел государственной собственности перерос в криминальные разборки со взрывами автомобилей и расстрелами людей из автоматов прямо на улицах. Жить становилось всё страшнее, особенно в городах, где есть, что делить. Даже не имея отношения к дележу сладких кусков, можно просто попасть под раздачу, оказавшись не в
