Золотая кровь - Евгения Черноусова
Галя позвонила уже на следующий день. Ещё Алдона из школы не вернулась, Петя смотрел телевизор, Оля готовила обед. Сразу даже не поняла, кто звонит. Галя рыдала в трубку так, что ничего нельзя было понять. У Оли сердце оборвалось: неужели всё? Но потом Галя справилась с эмоциями и сказала, что Олину кровь ввели Кате, у неё резко поднялась температура (а была уже меньше 36 градусов), потом нормализовалась, и девочка ожила. Её уже вернули в палату! «Что же, у меня кровь золотая?» «Да, тётя Оля! И генетически 95 % совпадение». «А ты спрашивала врача, можно ли пересадку сделать от такой старой?» «Он сказал, что гарантии не даёт, но риск оправдан». «Я сейчас решу, кто с моими останется, и сразу в аэропорт».
Через трое суток они прощались на Ленинградском вокзале: «Что же вы так быстро уезжаете, даже с Катей не познакомились?» «Ты думаешь, она бы не рассказала отцу об этом знакомстве? Нам это надо? И вот о чём ещё хотела тебя спросить: как ты думаешь, отец позволит вам с ней видеться, когда вы разойдётесь? И нарушит ли она волю отца? Подростки ведь очень на материальный достаток падки». Галя вздохнула: «Я уже думала об этом. Он меня терпит только потому что дочь в тяжёлом состоянии. Нет, меня к ним не допустят. При хорошем поведении разрешат по телефону общаться. Может, раз в год увидеться дозволят. И с этой Номер четыре Катя станет льстиво себя вести, пока Номер пять не появится. Тогда уж отыграется. Дочь свою я знаю, сама такая в юности была. Это ничего, лишь бы здорова была. Ладно, не будем о грустном. Зря вы, тётя Оля, не на самолёте». «Плохо переношу. Когда сюда летела, так голова разболелась. А в поезде сейчас залягу и посплю до утра. А на вокзале меня встретят. Давай, рассказывай, что-то ты говорила о муже, что он тебя закопает». Галя кивнула: «Да, надо рассказать, а то и посоветоваться не с кем. В общем, я беременна». «От кого?» «От мужа, естественно». «Ты же говорила…» «Да. Когда Катя заболела и встал вопрос о трансплантации, доктор сказал, что брат или сестра стали бы спасением для неё. Я просила его, я умоляла, но он отказался! Решил, что найдёт донора без меня. И тогда я договорилась с одной из одноразовых. Заплатила, и она после очередной случки принесла мне биоматериал. Я надеюсь, что этот ребёнок спасёт Катю». «Галя, ты дура! Ой, прости! Но ведь и вправду дура! Неужели ты надеешься, что он останется с тобой из-за ребёнка? «Да плевала я на него! Мне дочь спасать надо!» «Тогда послушай меня. Что твой пока ещё муж сделает, когда узнает о твоей беременности? Заставит тебя сделать аборт, потому что ты нарушила его волю или отберёт у тебя ребёнка. Извини, других вариантов я от него не ожидаю. А вот если отберёт, варианты возможны такие: воспитает достойного наследника (достойного его, ты же понимаешь) или отнесётся к нему как… а вот как ты сказала: как к биологическому материалу. А тебя вышвырнет как рваный башмак и к детям не допустит».
Галя некоторое время тупо моргала, а потом заплакала: «Тётя Оля, что делать?» «Когда он прилетит, вызвать на откровенный разговор. Сказать, что понимаешь: семью не склеить. Предложить расстаться, для него ведь не проблема быстренько вас развести? И дочь перед выбором не ставить. И на раздел имущества не претендовать». «Да посмела бы я…» «Умнеешь. Удовольствуйся тем, что даст, и убегай». «А если ничего не даст?» «Всё равно убегай». «Куда я побегу, если ничего не даст?» «Ко мне. Я приму. Не благодари, мы не чужие. Ты носишь самого близкого мне по крови человека, моего внучатого племянника или племянницу. Никаких материальных благ не имею, но в дом приму, тарелку супа налью и ребёнка нянчить помогу. Галя, постарайся сбежать до того, как беременность кто-нибудь заметит».
Через неделю Галя сообщила, что Катя уже дома, разговор состоялся, муж благосклонно отметил, что она к старости поумнела и выделил от своих щедрот ей виллу в Коста-Брава и, по её словам, «совсем чуть-чуть денег». Вилла из заграничной недвижимости «самая паршивая», по её словам, ещё «маленькая для его нынешнего статуса, и во второй линии. И жить мне больше негде, так что буду я как можно дальше от дочери». Она униженно поблагодарила, откровенно поговорила с дочерью, предупредила её, чтобы в случае ухудшения здоровья она связалась с мамой, потому что только она может найти ей донора. Катя самоотверженно предложила матери, что уедет с ней, на что она ответила, что папа найдёт способ перекрыть им обеим кислород. А главное, что мама в состоянии найти доноров, но вот оплатить медицинские манипуляции не сможет. Показала ей свой счёт. «Ну, папочка, — вытянулось лицо у дочери. — Устрою я ему вместе с его шлюшками весёлую жизнь! Не бойся, мама, всё сделаю тонко и со вкусом».
«Тётя Оля, ваше приглашение в силе?» «Конечно. Но, пока твоё положение незаметно, отдохни-ка ты на собственной вилле. Если ищейки Быкадинова будут посланы проследить, то убедятся, что ты действуешь по договорённости. Только недолго, там ведь, наверное, много знакомых? Недели три, ну, месяц, и давай сюда!»
–
2 см. "Тридцать три несчастья"
Глава девятая. ЗОЛОТОЙ МАЛЬЧИК
Ох, сколько секретов появилось в последнее время в жизни Оли! Не своих секретов, сама-то она никогда ничего не скрывала. Был только один период в её жизни, когда рушилась её семья, а ей приходилось о многом молчать. Узнала об измене мужа, а уйти было некуда. И она старательно делала перед окружающими вид, что всё нормально, хотя он, наоборот, демонстративно выказывал ей своё пренебрежение. А Оле не хотелось, чтобы друзья за неё переживали, а недруги злорадствовали. Совершенно случайно узнала о неладах в их семье Светка, и тут же предложила ей дом в области. Оля не раздумывая подхватила малыша Сашу и следующие полгода жила на Светкиной даче, ежедневно проводя в электричках почти три часа в дороге на работу и с работы. И тут как-то перехватил её по пути брат свёкра Женя. Почему по пути — потому что не общались Самсины из-за его оформления на выезд из страны. Вернее, делали вид, что не общаются, но, наверное, связь какая-то
