На расстоянии дыхания, или Не ходите, девки, замуж! - Ульяна Подавалова-Петухова
— Кто записал этого…, — но голос предательски сел окончательно от клокочущей внутри злобы, — этого… ко мне?
Девицы посмотрели на него, потом друг на друга и, наконец, в гроссбух.
— Это не мой почерк, — в один голос проговорили они.
— Смотри, у тебя была Ольга Викторовна, финансовый директор «Петербургской Недвижимости», но она очень просила сообщить ей, будет ли у тебя свободное окно в другой день, пораньше. Я ее перенесла на прошедший четверг, а здесь образовалось окно…, — затараторила Верунчик.
— Какое к дьяволу окно? — зашипел Вадим, и ткнул пальцем в фамилию. — Я вас спрашиваю, кто мог записать ко мне это чмо?
— А когда он записан? В понедельник, меня по понедельникам не бывает, — тут же встряла Света. — У меня ребенка не с кем оставить в этот день. Так что не я.
Вадим вперил тяжелый взгляд в побледневшую глупую мордашку Верунчика.
— Я… я… не записывала его, — проговорила она. — Я же помню, что ты говорил, ни под каким именем его не записывать. Это не я, честное слово!
— А кто? — рявкнул Вадим. — Баба Луша из третьего дома? Или, может, Гульнара махала здесь своей шваброй и на звонки отвечала?
— Да, подожди, не ори! — одернула его Света. — Почерк не Веркин, сам посмотри.
У Верунчика в предвкушении слез уже и личико набок съехало, она часто-часто дышала, чтоб не разреветься.
— Ну-ка, давай оживляй свою память, где была? — приказала ей старшая подруга.
— Я… я… не помню… кажется, никуда не уходила, — промямлила та.
— Обедать тоже не ходила? Постилась, что ли?
Тут у почти ревущей девицы просветлело лицо.
— Точно! Я обедать ходила, а меня подменяла Нонна, — радостно оповестила она.
Света быстро пролистала гроссбух и стала водить пальцем по строкам, потом сверяться с интересующей их записью.
— Точно, Нонна. Сам посмотри, — проговорила она и повернула книгу, но Вадим даже не взглянул на нее. Стукнул обоими кулаками по стойке рецепшена, схватил гроссбух, развернулся и пошел в сторону кабинета начальницы.
Вадим пересек салон, не глядя по сторонам, и ввалился вне себя от злости в кабинет Нонны. Та подняла голову от бумаг.
— Стучать не учили? — бросила она ему и вновь уткнулась в документы.
Вадим же, сдерживая злобу, лишь сжимал и разжимал кулаки. Он швырнул книгу под нос шефине.
— Из ума выжил? По какому праву ты так… — закричала Нонна.
— А то ты забыла, по какому именно!? Напомнить? — перебил ее Вадим и ткнул пальцем в фамилию ненавистного клиента. — Это ты его ко мне нарисовала?
Нонна глянула мельком на запись и посмотрела на мастера.
— И что? — спросила она, закрыв и отложив гроссбух на край стола. — Что из этого? Ты кем себя возомнил, что даже клиентов выбираешь? Этого буду стричь, а этого нет, так что ли?
На Вадима она не смотрела, а зря. Возможно, если бы увидела, как у того желваки двигались под кожей, а глаза горели ненавистью, то не стала бы всего говорить. Но женщина была занята исключительно своими делами и на ведущего стилиста не глядела. Вадим отвел глаза в сторону, едва справившись с желанием врезать один разок по надменной физиономии начальницы.
— Я… о многом прошу? — проговорил он, взвешивая каждое слово. Перед ним была ни какая-то девица, а Нонна. Та Нонна, с которой они вместе прошли и огонь, и воду, и даже медные трубы. Правда, до медных труб путь оказался далек и тернист. И Вадим, видимо, в отличие от шефини, очень хорошо помнил это. В принципе, он никогда на память не жаловался.
— А почему у меня к тебе должно быть какое-то особенное отношение? И так в салоне говорят, что ты спишь со мной, поэтому лучшие клиенты достаются только тебе, — проговорила Нонна, выйдя из-за стола.
— Вот значит как? Значит лучшие клиенты у меня по твоей милости, а не из-за моего мастерства?
— А в чем дело? Что ты поднял бурю в стакане воды? Иди и работай! — рявкнула та.
Вадим подошел к ней вплотную. Она смотрела на него снизу вверх, ей стало неуютно от этого взгляда, но отступать было некуда.
— Бурю в стакане воды? — повторил он, сузив глаза.
Тут дверь распахнулась, и на пороге показалась Верунчик с кофе в руках. Увидев начальницу и Вадима, стоящих почти в обнимку, она бросила извинения и выскочила за дверь. Нонна тут же оттолкнула от себя мужчину.
— Что это, по-твоему, публичный дом, что ли? — закричала она. — Ты обычный работник, работающий по договору! Если клиент хочет обслуживаться у тебя, то почему я должна…
— Вот именно, публичный дом! Как я раньше-то не догадался!? Хочешь, не хочешь обслуживать, как ты выразилась, клиента, а обязан! Да я путана, которая обязана обслуживать клиента, хочется ей того или нет!
— Я не это имела в виду…
— Может, мне тогда и спать с ним, коль он этого хочет? А проценты тебе платить, как сутенеру. Хотя подожди, ты ведь над всеми нами стоишь, значит, Мадам! Или Мамаша? Я не силен в иерархии проституток, но ты-то именно на это намекаешь! Ну, так как нам тебя величать?
— Романов!!! — взревела Нонна, побагровев от злости.
Вадим отступил от нее и оглядел презренным взглядом.
— А хорошо у тебя дело налажено, коль одеваешься в сплошь брендовые вещи. Где сию кофтенку прибарахлила? Не на Апрашке же? — хмыкнул он.
— Пошел вон!
— Да уйду я, уйду! Я ведь сам виноват в этом. Ты мне подсунула Амалию — я смолчал, а то, что она всегда недовольна результатом, хоть ты тресни, это фигня! Главное, она же платит! То что, Бесшумный стрижется только у меня, «но как же, Вадик, такой клиент!»
— Романов! А не много ли ты на себя берешь? — процедила она сквозь зубы. — Я же не держу тебя! Или думаешь, незаменимых у нас нет?
От глухого бешенства у Вадима потемнело в глазах. Он даже отступил еще на шаг назад, чтоб не сорваться.
— А и то верно! — проговорил он глухо. Подошел к столу начальницы и выдернул из-под бумаг папку, на корешке которой
