Вадим Кожевников - Степан Буков
Если прикинуть, таких учений в последний год войны проводилось войсками больше, чем даже в мирное время И по своей трудности они отличались от обычного боя только тем, что в живой силе потерь не было, а только в живом весе, несмотря на усиленное питание по нормам переднего края. И если в бою старший командир не всегда мог заметить какую-нибудь твою промашку, нечеткость, то на учениях все засекалось без всякой скидки на геройство в минувших боях. Этот чистый счет на мастерство, умелость, воинскую культуру вызывал жажду проявить себя с лучшей стороны не меньшую, чем жажда подвига в бою.
Поэтому в условиях проводимых учений было не до знакомств, не до сердечных разговоров между представителями дружественных родов войск. Тем более что на учениях каждый род войск желал показать свое превосходство над другим родом войск, так как чувство патриотизма имеет способность расширяться и сужаться в зависимости от обстоятельств. Поражая цели, огневики ревностно следили за тек, чтобы самоходники не приписали себе то, что сделали позиционные артиллеристы. Авиаторы свои бомбовые воронки подсчитывали столь же тщательно, как считают отверстия в мишенях бойцы стрелковых подразделений.
Артиллеристы противотанковых орудий, выведенных на прямую наводку, запальчиво утверждали, что они чаще попадают в служившие мишенями трофейные танки, чем танкисты, которые вели огонь с ходу по этим же трофейным танкам.
Обломки дотов исследовали и диагностировали дотошно, дабы выяснить, что послужило причиной их окончательного разрушения: авиабомбы, снаряды орудий больших калибров или взрывчатка, дерзко подложенная под эти доты бойцами инженерно-саперного подразделения.
Подвергались анализу скорость продвижения родов войск, количество средств поражения, выпущенных ими по целям в единицу времени, система и маневр огня во всех подвижных моментах боя.
Каждый представитель своего рода войск испытывал при этом ревность к другому роду войск, высказываемую подчас в недружелюбной форме. Армия есть армия - старший критикует младшего, командир - подчиненного. Но всегда можно найти равного себе по званию, по должности и, не нарушая уставного положения, выложить ему все, как понимаешь. В разговорах выражали недовольство, утверждали, что и сами могли бы справиться при наличии одних лишь своих боевых средств, без излишней поддержки со стороны приданных сил.
Но существует привилегия для тех, кто участвует на разборах учений, здесь знание может спорить со званием.
Когда же бойцы-коммунисты обсуждают на своем собрании ход учений, каждый из них - добровольная мишень для обстрела товарища: вызывай огонь на себя - это и есть самокритика по-солдатски, из нее потом рождается ратный подвиг самоотверженности в бою.
В силу всех этих обстоятельств для дружественного общения различных родов войск выбиралось время или перед учениями, или после, в канун подготовки боевой операции, в час отдыха перед ней, чем Буков и пользовался, как и другие члены экипажа его машины.
Бой есть бой - дело коллективное, мудреное, и после каждого боя ума прибавляется для ведения нового боя. Поговорить о минувшем, обсудить будущий - солдатская необходимость. Но как? Торжественно, словно на митинге? Не пойдет. Зачем же со своими своему величаться? Лучше всего между собой по-солдатски, начистоту, но с подходцем, чтобы не коснуться, не задеть сокровенного, пережитого, и вместе с тем для обоюдной пользы. И чтобы всем было приятно слушать, чтобы ни у кого не гасла охота свое соображение высказать,, не быть хуже других. И тут по натуре, свойственной нашему человеку, отдавалось предпочтение тем, кто обладал способностью говорить так, чтобы при этом не себя над другими ставить, а другого раздразнить, вызвать на рассуждения.
Эту фронтовую манеру усвоил и Буков, в владел он ею не хуже других.
Поэтому, появляясь во взводе, которому назначалось в бою следовать за его танком, Буков прежде всего советовал, лукаво усмехаясь:
- Вы, ребята, главное, наизусть номер моей машины запомните. Он счастливый. Если от брони отстанете, повторяйте мой номер, не подведет.
- Понятно, значит, сам рванешь, а нас с одним только названием номера оставишь?
- Потерять мне вас жалко, - задумчиво произносил Буков, - уж больно вы симпатичные. Только не знаю, как вам за мной поспешать, разувшись, что ли. Начальство из жалости к вам наметило рубежи для передышки. Но у меня своих делов в машине до черта, могу и позабыть, где для вас остановку делать.
- А мы тебе сами укажем. Танки нам приданы, а не мы им.
- Допустим! Ну а как же скомандуете, если вы такие полновластные?
- Постучим прикладом в броню, напомним.
- По мне немцы снарядами стучать будут. Шуму всякого хватит.
- Для наружного наблюдения мы тебе на танке своего человека посадим, он по крышке башенного люка колотить будет...
- Ну мало что он вдруг заколотит, может, ему просто до ветру захочется.
- Причина уважительная.
- Вот именно, хорошо бы заранее установить, чтобы стучал с толком, по сигнальной договоренности, - мол, пешка отстала, огневую опасную точку просим подавить, или даже, допустим, по личной нужде ему желательно. Если башковитый боец, так может угодить во всем.
- Какой добренький! Думаешь, если со всех сторон железом прикрыт, так немец через него не достигнет? Нам-то со всех сторон виднее, как он казенную твою машину пожелает испортить!
- Вот правильно, - согласился Буков. - Имущество у меня ценное. Желательно его зря не повредить. Сунет какой-нибудь отчаянный фриц гранату под гусеницу - испортит на ней обувку. У вас снайперы, пусть окажут любезность - за такими хулиганами присмотрят.
- Снайперов мы имеем. Присмотрят за твоей коляской.
- Коляска у меня ничего, пока исправная, - сухо сказал Буков. - На ходу.
- С полным удобством воюешь, как в самоходном доте. А мы одной гимнастеркой от пуль прикрытые.
- Зато у вас ноги; правда, у некоторых даже головы при них. Вот ежели она имеется в наличии и ежели ею правильно пользоваться, большое удобство для боя.
- А ты этим удобством сам пользуешься?
- Мы кто - простые механики. Жми на рычаги - всего делов. Это вам прозвание дали: пехота - царица полей, - произнес с усмешкой Буков. - А сунешься машиной на эти ваши поля царственные, от мин деваться некуда, проходы, если саперы нечисто приберут, дочистить не вашего ума возможность.
- А ты, видать, минами пуганный!
- Правильно, любитель, чтобы снарядами молотили, а когда мина подо мной рвется, сильно вздрагиваю, могу от этого ушибиться, блямбу на лбу набить.
- Значит, хочешь свою личную красоту сохранить?
- Желательно, по возможности.
- Ладно, есть у нас ребята сообразительные, выскочат, покопаются щупом, обеспечат тебе пожизненное пространство.
- Вот это приятно, - расплывался в улыбке Буков, - а я им за это в одолжение из пулемета местность буду прочесывать, чтобы обстановка была приятная для работы. А если будет от них особое желание, можем из орудия. Как закажут, так и будет.
- Скажи какой щедрый, снаряда не пожалел!
- Вы всего меня еще не знаете. Как первые траншеи их минуем, подвезу на резвом на всю тактическую глубину. Пуляйте на ходу с брони сколько вашей душе угодно, отдыхайте от пешего вашего хождения со всеми удобствами. Транспорт мной обеспечен.
- А через противотанковый ров тебя как, вместе о машиной на руках перенести? Или толкануть, словно полуторку? Только весу в твоем агрегате, как в каменном доме, не меньше.
- Если с ходу не возьму. Бывает, закиснешь.
- Ни туды и ни сюды?..
- Именно.
- Мы от себя тебе сюрприз имеем. Бревна с накатов пачку связали. К корме привяжем. Вид, конечно, у боевой машины получится некрасивый, зато на самообеспечении.
- Вот за это спасибо, ребята!
- Спасибо тогда скажешь, когда мы тебя, как борова, из ямы вытащим.
- Я это из вежливости, на всякий случай.
- Фамилия твоя как? Запомнить желательно, если машина у тебя заглохнет, чтобы после войны ты случайно ко мне в колхоз трактористом не зачислился. Мы механиков только знающих будем брать. Из гвардейских частей, с набором всех регалий.
- Они у меня вон на виду!
- Ладно, но мы тебя еще лично проверим. Если подходящий, значит, считай себя зачисленным на высшую должность. Землю пахать - это тебе не танки фрицевские сшибать, большая аккуратность требуется.
- А ты что, взводный, из председателей?
- Угадал.
- Ну что ж, значит, снова народ тебя выберет.
- Это почему ж так обязательно?
- Толковый ты мужик.
- Ты тоже ничего. В трактористы, пожалуй, ко мне годишься.
- Ну, значит, поладили!
Буков пожал взводному руку, а тот ему.
Но это последнее вовсе не обозначало, что они договорились насчет их будущей мирной жизни, а то, что совместные действия их в бою полностью согласованы и обсуждены.
Хотя положено было обсуждать это несколько иначе, вроде бы шутейное обсуждение было им больше по душе, теснее по-человечески сближало, что для боя имело часто решающее значение.
