Игорь Голубев - Особняк
Дальнейшее Николай не помнил, так как уснул. Проснулся он от криков хозяйки и боли заламываемых рук. Наряд выехал по устному заявлению гражданина, который, как оказалось, юридически все еще состоял в браке с его знакомой. Барышня соврала насчет развода.
- Все это хорошо, - лениво проговорил краснощекий старший лейтенант, пристально смотря в лицо задержанному. - Но зачем вы его оскорбляли и хватались за нож?
- Да какой нож, - вскричал задержанный, показывая огромную ладонь. - Да я его, если бы надо было, одним пальцем прибить мог.
- Это вы ему говорили?
- Да нет, это я вам говорю.
- А ему что говорили?
- Чтобы разменивался, если жить хочет.
- Так и говорили? - насторожился старлей.
- Говорил, - честно признался Николай и, спохватившись, тут же добавил: - В нормальных условиях.
Старший лейтенант поднялся и куда-то вышел, оставив задержанного под присмотром сержанта, который участвовал в задержании.
- Слушай, сержант, ну хоть ты скажи ему, - попросил Николай.
- Что сказать? - пробасил здоровый, под стать задержанному, милиционер.
- Ты же видел, что не в притон попал, а в нормальную квартиру. И за каким чертом мне этот хозяин сдался? Ну выпил, не отказываюсь. Так проспался бы и домой пошел. Зачем я вообще здесь оказался да еще и по шее схлопотал!
- Ну насчет шеи сам виноват, нечего вырываться было, - заметил сержант.
- Хрен с ней, с шеей, зачем сюда-то привезли? Могли на месте разобраться.
- Что ты ко мне пристал? Мне приказали - я привез.
Начальство, в лице двух лейтенантов, появилось минут через пять. По выражению лиц было видно, что им надоело докапываться до истины и они не прочь покончить с этим делом.
- Хватит выяснений, - решительно сказал краснощекий коллеге. Заявление есть, оформляй задержание, а завтра пусть следователь разбирается.
- Да вы что, ребята! - Давно протрезвевший и тихо проклинающий судьбу Николай встрепенулся. - Меня же дома ждут. Жена с ума сойдет, если я не появлюсь, да и дети. Ну какой я, к черту, убийца. Вы документы мои посмотрите.
- Если о жене так беспокоитесь и дети есть, тогда зачем по чужим женам шастаете, ангел? - язвительно произнес старший лейтенант. - Детей вспомнили, а в паспорте, между прочим, они не указаны.
Милиционер был явно доволен растерянностью задержанного.
- Да не шастал я по чужим женам. Не жена она ему, не жена. Я же все объяснил.
- Итак, вы оказались в постели замужней женщины, причем нагло, на глазах у мужа.
- Ну я же в брюках спал и в майке, спросите у сержанта.
- Но в чужой постели и пьяный.
- Не в постели, а на диване, и пьяный я особо не был. Просто жарко было.
- Да... Жаркое нынче лето. Но в тридцать шестом году еще жарче было. До тридцати шести с половиной градусов тогда жара доходила, - вспомнил старший лейтенант, что говорил капитан на прошлом дежурстве.
Он чувствовал, что задержанный не врет, и понимал его состояние. Однако в другой комнате сидел тот, который принес заявление, и его, как положено, приняли. А что написано пером... Все от этих баб. Одни неприятности. Вон Земфира эта... Сначала убить ее хотелось, а сейчас уже который день перед глазами стоит, хоть баксы копи. Пришлось из-за этой сучки объяснительную писать. Опять же кто накапал - женщины. Старухи, которых черт занес в дежурку.
- Значит, жарко, а вы трезвым были, - продолжал милиционер. - Тогда почему сопротивление наряду оказали? Сопротивлялся, сержант?
- Да нет, товарищ старший лейтенант. В меру. Скорей вставать не хотел, - засмеялся сержант.
- А на роже у тебя что?
На щеке сержанта алела глубокая царапина.
- Так это баба евоная. Тигрица. Когда мы ему наручники надели, как кинется...
- Что ж ты молчишь! Везите ее сюда. Если насчет этого не подтвердится, мы ей впаяем сутки...
Ребров окончательно отупел, слушая "расследование". Одно уяснил для себя четко: никто им здесь не поможет. Только для того чтобы объяснить ситуацию с выселением, надо этим плавленым мозгам под милицейскими фуражками сначала букварь растолковать.
- Эй, а где эти двое? - спохватился дежурный. Но ни Веры Дмитриевны, ни Реброва уже в отделении не было. Они ушли молча, но оба думали об одном и том же. Как ни крути, а получалось, что больших надежд на милицию возлагать не стоит.
На улице уже засветились фонари, зажег свои огни и цирк...
Агеев любил цирк, любил словно родной дом, где все знакомо и все свои. Он мог подолгу от нечего делать бродить по его закоулкам, получая огромное удовольствие. Но в этот же вечер у него было дело...
- Привет, прыгун. Чего дома не сидится? Вы же с Леной на этой неделе не работаете, - услышал Вячеслав голос приятеля, тоже акробата, только на батуте.
- Михалыча не видел?
- Что, проблемы одолели?
- Есть немного...
- А что в наше время Михалыч может? Сейчас нужно личное обаяние и наличный расчет.
- Согласен, только у меня ни того ни другого нет. Так ты видел его?
- Ну что касается первого, то не прибедняйся, а насчет бабок - дело наживное... Михалыч скорее всего у клеток. Там ремонт начался. Сам знаешь, где стучат, там и он.
Все в цирке знали старого клоуна. Еще в 1950 году он вместе с Олегом Поповым закончил училище и вместе с ним работал в молодежном цирковом коллективе. Затем их пути разошлись, один резко пошел вверх и уже в 1958 году стал народным артистом РСФСР, а другой скромно отработал в дуэте музыкальных эксцентриков, любил профсоюзные нагрузки, потому что ему доставляло удовольствие помогать людям.
Вот и сейчас Михалыч, внимательно выслушав Агеева, пообещал:
- Не волнуйся, Славик, ребята к вам подойдут, мы этим говнюкам покажем репризу. Не до смеха будет. Бери гиревиков. Они мужики отзывчивые. Своих нижних пригласи, и все будет тип-топ.
С рекомендацией Михалыча можно было звать хоть на покорение Джомолунгмы.
Глава 29
Первые лучи восходящего солнца только-только заглянули в угол Лехиной комнаты, а он уже лежал с открытыми глазами. Спать не хотелось. И это Леху пугало. Он предался воспоминаниям.
Леха с шестнадцати лет с машинами. Начал с грузовиков на автокомбинате.
Но сверкающие, мощные, тогда еще редкие иномарки привлекали парня больше. И он после службы в автороте больше к отечественным машинам не прикасался. Вот уже почти двадцать лет крутит импортные гайки.
Второй раз уже, пригласив в ресторан, уговаривали Леху вернуться в автосервис, он устоял. И только с третьего захода дал согласие работать, но и то лишь в том случае, если его не будут насиловать нормированным рабочим днем и правилами внутреннего распорядка.
Теперь он как бы арендовал их помещение и все необходимое, исполняя их же заказы. Но цены и время исполнения устанавливались им самим.
Это устраивало и его, и работодателей, так как Лехино слово было железным.
Машина выкатывалась из бокса в срок и отремонтированная большим мастером.
Потом следовал небольшой праздник души, затем восстановительный период, за которым шли двухсменные рабочие будни без капли спиртного.
Сегодняшняя встреча с первым лучом солнца была плохим предзнаменованием. Леха поначалу расстроился. Но вскоре успокоился, придя к выводу, что это результат положительных сдвигов в жизни.
Хватит спать, подумал он, прикинув план на сегодняшний день. До обеда нужно было успеть поставить замок и появиться на работе. Леха легко вскочил с постели и, пару раз присев, побежал в ванную. Холодный душ, стакан чаю, и подъезд огласил визг старой электродрели.
Первой вылетела в вестибюль Вера Дмитриевна.
-Ты что, с ума сошел, посмотри на часы, - закричала она, но, увидев в коробке сверкающий золотом замок, замолчала.
- Что вы. Вера Дмитриевна, на весь дом шумите, - раздался за спиной голос соседки. - Еще все спят.
Удивление тем, что Земфира ночевала дома, было так велико, что старая учительница, ничего не ответив, ушла к себе.
- Доброе утро, - нежно прикоснулась губами к щеке мастера девушка. Тебе помочь?
Так его еще никто не приветствовал. Это Лехе понравилось.
Он ничего не имел против того, чтобы и вторая щека подверглась такому же испытанию.
Леха повернул к ней голову, и Земфира, словно прочтя его мысли, прижалась губами к другой щеке.
Такой он ее никогда не видел. И никто в доме не видел, разве что Вера Дмитриевна. Без косметики Земфира была совсем другой, может, менее эффектной, но не менее милой и желанной.
Леха с нескрываемым восторгом уставился на нее, а когда почувствовал исходящее от ее тела тепло, рабочее настроение куда-то улетучилось.
- Привет. Иди спать, еще рано, - только и смог выговорить он.
- Гонишь? - улыбаясь и игриво изгибаясь просвечивающим через легкий халатик телом, спросила Земфира.
- Тебя прогонишь, - обреченно усмехнувшись, ответил Леха.
- А я все равно не уйду, - прижалась к нему девушка, но, заметив вышедшего в вестибюль Краузе, вмиг вспорхнула к себе на этаж.
Леха тоже заметил соседа и, смутившись, вновь включил дрель.
