Игорь Ефимов - Суд да дело
Сержант Ярвиц молчал. И в этом молчании была угроза, которая одолевала километры медных проводков. И затекала в ухо, как яд.
- Не вижу - почему, - сказал наконец сержант. - Что это меняет? Мистер Лестер был пациентом вашей жены, бывал в вашем доме. Таким образом вы и познакомились. Логично?
- Но я не был, не был, не был с ним знаком!
- Это ещe нужно доказать. А пока хочу спросить вас о другом. - Голос сержанта на минуту смягчился, но тут же взвился до крика: - Вы зачем толкаете людей на лжесвидетельство?!
- Я?!..
- Вы звонили своему дантисту? Пытались обманом получить справку о визите 15 июня? Да вы понимаете, чем это вам грозит? Это уголовное преступление. Называется "попытка помешать ходу правосудия". Карается сроком до двух лет. Ещe одна такая выходка - и я заставлю вас дать подписку о невыезде. Не говоря уже о том, что ваше алиби улетело в трубу!.. В ближайшие дни нам придется встретиться снова - имейте это в виду.
Кипер не заметил, как ушла Полина. Не заметил, как померк свет во всех четырeх окнах. Он сидел, склонившись над рабочим столом. Тупо глядя на обрезки чужой жизни. Вдруг ставшей для него такой далeкой, такой ненужной. С трудом заставил себя сгрести все материалы в ящик стола. Несколько конвертов застряли под настольным календарeм. Ах да, он извлек их вчера из почтового ящика. Но до сих пор не нашeл минуты открыть. Выбросить, не читая?
Он всe же заставил себя включить свет. Два письма были от "Симпсон с партнeрами". Эти можно переслать Ларри, не читая. Ещe одно письмо - от Школьного учителя. Кипер достал костяной ножик для разрезания бумаг - подарок Джози, вскрыл конверт.
"Дорогой К. Р.!
В октябре здешняя природа устраивает себе недолгий отпуск. Всe будто застывает в некой каникулярной задумчивости. Только в мире насекомых продолжается слабое шевеление. В мою раковину и ванну время от времени падают какие-то существа, с тысячью ножек, с прозрачными усами, с выпуклыми глазами никчeмные, самодовольные, суетливые, никем не поедаемые, никем не изучаемые. (Впрочем, может быть, где-то на библиотечных полках пылятся уже диссертации, описавшие и эту водяную гниль?)
Человек невольно поддаeтся оцепенению природы, прерывает вечную череду сельских забот. Косить траву больше не нужно, сгребать палые листья ещe рано. Можно заняться мелким ремонтом, покрасить ограду, убрать садовые инструменты в подвал. Но с этим справляешься за два-три часа. Бездна свободного времени делается шире, глубже, опаснее. И, конечно, затягивает меня всe дальше в чтение мудреных книг.
Очередное моe увлечение - книги об "умном незнании". То есть о проникновении в Божественную суть бытия путeм отрицания всех зримых и осязаемых свойств его. Оказывается, такой подход имел место почти во всех религиях. Например, в индуизме человек может приблизиться к Брaме, запретив себе любые виды описания его. "Он не может быть обозначен словами... Нельзя его обозначить и качеством, ибо он вне качеств; ни деятельностью, ибо он вне деятельности... Нельзя его обозначить и через отношение, ибо он не имеет "второго" и не есть объект чего-либо, кроме самого себя. Он один, от коего слова отлетают".
То же самое обнаруживаем мы и в даосизме. "Дао нельзя услышать: то, что можно услышать, не Оно. Дао нельзя увидеть: то, что можно увидеть, не Оно. Дао нельзя выразить в словах: то, что можно выразить в словах, не Оно. Знаем ли мы бесформенное, которое даeт форму форме? Таким же образом Дао не допускает быть названным".
Как ни странно, даже в христианстве, где в центре - вера в Бога, принявшего образ человеческий, были сильны подобные течения. "Это не есть ни душа, ни интеллект, ни произносимое, ни мысль, ни число, ни порядок, ни величие, ни малость, ни равенство, ни неравенство, ни доброта, ни сыновство, ни отцовство, ни что-либо среди несуществующего, ни что-либо среди существующего..."
Не пытаются ли здесь мировые религии выразить на своeм языке то, что великий Кант назвал "вещью в себе"?
Так или иначе, постепенно эти мысли проникают в тебя, и ты начинаешь верить, что о самом важном можно только молчать. Или описывать Его через бесконечные "не". Например:
Хризантемы в саду НЕ покрыты инеем, НЕ гнутся под шмелями, НЕ блестят росой, НЕ вянут под солнцем.
Облака, проплывающие над крышей, НЕ темнеют, НЕ грохочут, НЕ сверкают, НЕ изливаются градом и дождeм.
Дорога, уходящая от моего дома, НЕ вьeтся по склону холма, НЕ исчезает в шиповнике, НЕ обходит стороной ферму Готлибов, НЕ трескается под напором древесных корней.
Женщина, навестившая меня вчера, НЕ пишет мне писем, НЕ делает ни одного волоса на своей голове из белого чeрным, НЕ жалуется на жeсткость кровати, НЕ спрашивает меня, люблю ли я еe. Она та, "от которой слова отлетают".
Я НЕ прощаюсь с тобой и НЕ теряю надежды, что и ты когда-нибудь пожелаешь навестить меня в этих холмах, а может быть, даже НЕ захочешь умчаться на следующий же день, как это бывало с тобой в юности.
Искренне твой Антонио А."
Последнее письмо было украшено картинкой, изображавшей какую-то длинноносую птицу. В углу - адрес отправителя: "Общество по охране белоклювого дятла". Кипер готов уже был выбросить нераспечатанный конверт в корзину. Но заметил над адресом имя, написанное от руки. Доктор Мэтьюс? Кажется, так звали визитeра Полины. Пришлось вскрыть и этот конверт.
"Уважаемый мистер Райфилд-Визерфельд! Я был очень рад узнать от Эсфири Розенталь о горячем интересе, проявленном вами к судьбе белоклювого дятла. Положение этой красивейшей птицы на сегодняшний день поистине трагично. Как вы знаете, она может обитать лишь в больших лесах по берегам рек, где есть много упавших и засохших деревьев. Под корой таких деревьев живут жуки и личинки, составляющие главную пищу этой породы. Но таких лесов становится всe меньше. Цивилизация наступает повсюду. По нашим сведениям, несколько десятков белоклювых дятлов ещe живут в лесах Джорджии, Флориды, Техаса. Но у нас, в Пенсильвании, их практически не осталось. Если мы не примем срочных мер, прекрасному созданию Господа нашего грозит полное уничтожение.
Ваша готовность оказать финансовую поддержку нашему делу вызывает у нас естественное чувство горячей благодарности. Чеки можно направлять по вышеуказанному адресу, на имя "Общества защиты белоклювого дятла". Две тысячи долларов в месяц будут заметным вкладом в нашу нелегкую борьбу.
Идя навстречу Вашему пожеланию, мы обязуемся держать Вашу благотворительную деятельность в секрете. Ни ваша бывшая жена Джози Визерфельд, ни еe начальница, миссис Фербюссон, ни Ваша бывшая жена, Полина Сташевич-Райфилд, ни Ваши будущие жeны ничего не узнают о наших с Вами контактах. Тот факт, что Ваш короткий брак с Джози Визерфельд хронологически совпадал с гораздо более длительным браком с доктором Сташевич, никакого влияния на судьбу белоклювого дятла оказать не может и не должен. Наши законы о браке не должны мешать благородному делу защиты природы.
Конечно, у Ваших жeн и их адвокатов могут быть свои представления о том, на что Вы должны тратить честно заработанные деньги. Но ведь в этом мире каждый имеет право направлять свои силы и средства на поддержку того, что он считает наиболее важной и первоочередной задачей.
Ещe раз благодарю Вас за то, что Вы выбрали защиту белоклювого дятла делом своей жизни,
неизменно признательный,
доктор А. Мэтьюс"
Дочитав, Кипер первым делом попытался нащупать телефон. Но зловещие строчки не давали ему отвести взгляд от страницы с изящной птицей в углу. Он шарил вслепую. Трубка выскальзывала из пальцев, как рвущийся на свободу дятел. Наконец он кое-как ухватил еe, набрал номер.
- Эсфирь?! За что?.. Что ты со мной делаешь?.. Кто такой доктор Мэтьюс?.. Значит, ты меня предала, предала?.. О чeм тут говорить! Я всe-всe про тебя понял... Да, я готов выслушать... Хотя не представляю, что ты можешь сказать в своe оправдание... Мне?.. В чeм я должен признаваться?.. Джози Визерфельд?.. Ты хочешь знать, кто такая Джози Визерфельд?.. А почему я должен тебе доверять?.. После всего, что случилось... Ну, хорошо... Завтра с утра?.. На дамбе?.. Но имей в виду: на этот раз я не приму никаких отговорок! Тайнам, недомолвкам - конец!.. Мне нужна наконец вся правда про тебя. Вся понимаешь?!
II-7. Признания
Земляная дамба тянулась чуть не до середины Главной реки. Узкая дорога, проложенная по ней, с трудом отбивалась от бесчисленных врагов. Кусты наступали на обочину, трава прорывалась в щели асфальта, вода и ветер уносили песок. И всe это героическое противоборство кончалось тупиком - бетонными остатками старого причала посреди реки. Два ранних рыбака любовно ласкали задранные к небу удилища.
Эсфирь дочитала письмо, вернула его Киперу. Покачала головой. То ли с отвращением, то ли с недоумением.
- Какой негодяй... Боже, какой негодяй... Всегда его недолюбливала, ждала подвоха... Но такое!..
Кипер сидел на краю скамейки. Глядел на речную рябь, на дрожащие натянутые лески, на туман, ползущий над водой. Eжился под утренним ветерком.
