Воровская сага в 4 частях: Бродяга. От звонка до звонка. Время – вор. Европейская гастроль - Заур Магомедович Зугумов
Для начала опишу свой гардероб, это важно. Хотя, по сути и описывать — то не чего. По классификации миграционной службы Израиля я входил в графу НАДЕЖНЫЕ. Ими считаются: молодые супружеские пары, путешественники-одиночки средних лет респектабельного вида, близкие родственники граждан Израиля. Я был во всем белом с ног до головы. Естественно, все тряпье мое было от — кутюр, с инвалидной палочкой в правой руке, и небольшим чемоданчиком на колесиках в левой. На пальце левой руки перстень, который можно было увидеть лишь хорошенько, присмотревшись к моей внешности, а на груди серебряная цепочка со звездой Давида, которую я выпятил для лучшего обзора. В общем, по моему соображению, я выглядел обычным, незаметным дедушкой, евреем-ашкенази, путешественником, чуть выше среднего достатка, по европейским меркам. Но так не думал мусорок, сидевший в таможенной будочке, который взяв мой паспорт даже не раздумывая указал на плохом русском, что бы я подождал в сторонке, где уже ожидало вердикта таможенных властей человек сорок.
Ничуть не удивившись такому повороту событий, я отошел в сторонку, присел на стул, который мне любезно предложил молодой человек приятной наружности и стал рассматривать все вокруг. Ничего подобного я не видел ни в одном аэропорту мира. Возьмем к примеру ту же Канаду или США, где, кстати, я никогда не был, но слышал не мало. Еще будучи в России, ты информирован, дали визу или нет. То же самое относиться и к Евросоюзу. То бишь к Шенгену. Правда не говорят причину, но это, по большому счету не столь и важно. На нет и суда нет. Здесь же все иначе.
Виза для граждан нашей страны не требуется. Но, по прилету в Израиль, уже в аэропорту, ты можешь столкнуться с проблемами, которые поставят крест на твоем пребывании в стране. Тебе никто и ничего объяснять не будет. Вызовут в порядке какой-то непонятной очереди часиков через пять и скажут, “au revoir”. Причем это может решить любой из сотрудников аэропорта, которые следят за перемещением граждан других стран. И никто за тебя заступаться и выяснять что-либо не будет. У них видать на этот счет свои правила. С паспортом Израиля-Дарконом, ты проходишь все препоны беспрепятственно.
Обо всем об этом мне рассказал молодой человек, который уступил мне стул. Что характерно, среди этой массы народа, которые ожидали вердикта властей было много молодежных пар. Большинство из них было из Украины. Также были жители Молдавии, Румынии и некоторых других близлежащих к ним странах. Кавказцев не было вообще. Хотя раньше их было большинство. Особенно грузин. Но их преступный образ жизни вынудил израильтян перекрыть им дорогу, так же это касалось и молодых девушек-украинок, которые приезжали в Израиль заниматься проституцией. Помимо этой информации юноша рассказал мне много чего еще, но не буду об этом, в конце концов любой желающий может интересующую его информацию почерпнуть на сайтах государства Израиль, которых множество. Я же продолжу повествование.
Прошло часов шесть, не меньше, когда меня наконец вызвали на допрос. Как это состояние было мне знакомо! Полагаю, нет надобности подчеркивать. Тем более, что, все тот же мой словесный гид, с которым я расстался несколько часов назад предупреждал о том, чтобы бы я проявлял терпение, иначе могут посадить в каталажку и ближайшим рейсом отправить восвояси. Так что по любому делать было не чего, да у меня и выхода-то иного не было.
В Талмуде — священной книге иудаизма — есть такие строки: «Евреи приятнее Богу, нежели ангелы», «как человек в мире высоко стоит над животными, так еврей высоко стоят над всеми народами на свете»…..В этой обстановке вышесказанное изречение проявлялось более чем. Я подумал в тот момент, что, наверное, у израильтян это в крови. Ибо научиться подобного рода постулатам даже сызмальства, невозможно.
В одной из нескольких небольших комнат этого зала находилось трое. Девушка, чем-то похожая на моего «дознавателя» в юбке из Домодедово и двое молодых парней. Я сел напротив них, у стенки на стуле. К сожалению, весь их словарный запас русской речи ограничивался несколькими наспех заученными фразами. Для начала они забрали мой телефон и отнесли за ширмочку, которая была справа от меня. А потом уже начали задавать вопросы.
Я понял их требования и как мог, а уж я на это всегда был мастак, объяснил зачем я прибыл в Израиль и к кому. Прошло уже минут десять, молодые люди совещались на иврите, затем кому-то звонили и тут, казалось бы, когда все формальности были соблюдены, и я собирался было уже «с вещами на выход»[243], меня стопорнули[244]. Так что, собраться-то я собрался, а вот выйти еще предстояло и как я понял через мгновение, еще не скоро. Но, слава Богу в этот раз я ошибся.
На хорошем русском языке, акцентом следователя с Лубянки, из глубины этой, казалось бы, маленькой комнатки я услышал вопрос, который поверг меня в уныние. Именно в уныние, а не в шок. За что вы были задержаны Интерполом в таком-то году в Афинах, в таком — то году в Москве? И как это вас угораздило в течении года отсидеть в тюрьмах двух европейских стран. И опять-таки, за что?
Дела давно минувших дней не могли ввергнуть меня в шок, за все было уплачено с полна[245], а вот в уныние, запросто. И тут у меня промелькнула мысль. Только со мной наверно судьба обходится так коварно и жестоко. Мед на столе, а съесть не получается[246]. На этап с вещами
