Из серии «Зеркала». Книга I. «Лишние люди» (ред. 2) - Олег Патров
Все их имущество, уцелевшее после взрыва, конфисковало правительство. Нашлись и другие помощники потратить чужое добро. Впрочем, последствий своих благородных действий отец не увидел: погиб сам, как писали в негласных постах, «последний романтик, борющийся за доступность жизни». Романтик!..
С точки зрения Джереми, отца следовало назвать идиотом.
2
Денег за свое лекарство отец не брал, занимаясь, как говорил сам, «не благотворительностью – это словечко годится для толстокожих богатеев, откупающихся от своей совести, -нет, Я реализую высший смысл человеческой жизни».
Последний довод, впрочем, не мешал ему жить на деньги собственной жены, более того, тратить ее зарплату на покупку необходимых расходных материалов.
Такая щедрость не прошла даром, и после взрыва все, что не забрали официальные службы, вырвали из рук бандиты. Занимаясь нелегальной продажей N-агния, официальное производство и оборот которого находились под монополией Объединенного правительства и поэтому были весьма ограничены по объёмам, эти «теневые гении» всячески боролись с доброжелателями, подобными отцу Джереми.
3
Люди поговаривали: взрыв в лаборатории не был случаен.
«Тебе следует уважать отца, он умер мученической смертью».
При определенных обстоятельствах Джереми мог бы согласиться с этим утверждением, если бы…
Если бы не видел мученической жизни матери, выбивающейся из сил, чтобы прокормить двух детей и мужа, мало чем отличающегося от ребенка, разве что дороговизной любимых игрушек…
Если бы из-за этого ему как сыну «особо опасного преступника» не закрыли путь в военную академию…
Если бы, наконец, отец изобрел лекарство, которое могло бы вылечить Рикки, его младшего брата…
Но нет, болезнь Рикки была редка, единична, в ней не были затронуты судьбы мира!.. Это было неподходящее дело для великого химика, спасающего все человечество.
Подумаешь, нарушение координации, усиливающиеся припадки, после которых на несколько дней терялась не только речь, но и всякое осознание происходящего!.. Подумаешь!.. Не тот размах.
«Мы должны мыслить масштабно!..», «Человек не может заниматься всем сразу…», «Когда-нибудь потомки оценят вклад таких как я, нашей семьи в общее дело сохранения и развития человечества, наши жертвы…», «Не будь мелочным…»
Подобных речей Джереми наслушался предостаточно.
Так что – нет, он не был романтиком. Он был готов убить за романтизм.
4
Задумчиво Джереми подошел к доске объявлений о сезонных вакансиях, осторожно пробрался между двумя соискателями, оживленно тычущими пальцем в какую-то бумажку, равнодушно, скорее по привычке, прислушался к их разговору.
В порту он не искал работы, ему нужно было кое-что другое.
– Мама, кажется, что-то есть, – радостно ворвался он в комнату, обитую ободранными подушками от кресел и диванов.
– Джереми, мы же с тобой договаривались, никакой серьезной работы, пока ты не сдашь сертификат на зрелость. В этом году у тебя выпуск.
– Спокойно, мам. Это работа для тебя. Медсестра в отделе приема гражданских космонавтов, сектор С. Это те, кто перевозит пассажиров. График сутки через двое, питание, одежда и зарплата на две тысячи карлитов больше, чем в магазине.
– Но я так давно не работала медсестрой, Джереми… С рождения Рикки, – устало возразила Лея.
– Ничего. Они пишут «опыт от двух до четырех лет», и в твою пользу то, что мы снимаем квартиру в складах в пяти минутах ходьбы от космопорта. Ты всегда сможешь выйти на экстренное дежурство или замену.
– И мы могли бы купить Рикку новый корсет, а тебе куртку, – позволила себе помечтать мать. – И мне лекарства. Немного.
Она испуганно прикрыла ладонью рот, озираясь по сторонам в поисках младшего сына, но тот спал в дальнем углу, отвернувшись к стене.
– Я не хочу, чтобы он знал, – как заклинание тихо повторила Лея. – Джереми, ты обещал мне, – и почти сразу же, без перехода, растерянно спросила сына. – Но как я пройду медкомиссию? Забор крови сразу все покажет.
– Это не проблема, – успокоил ее сын. – Але-оп.
Он вытащил из кармана новую медкнижку. Мать покрутила ее в руках.
– Как настоящая!..
– Она и есть настоящая. Ее оформлял сам главврач. Он завсегдатай у Берта и согласился помочь.
– За просто так? – недоверчиво поинтересовалась мать, и тут же, не дожидаясь ответа, пожаловалась. – Почему ты не познакомишь меня с твоим хозяином? Я бы с удовольствием посмотрела, где ты работаешь. Ты с детства любил роботов, мог собирать и разбирать их без конца, особенно военных. Жаль, что мы не могли позволить купить тебе настоящие конструкторы. Я рада, что ты работаешь в мастерской. Это, конечно, не то, о чем ты мечтал, но…
– Мам, – перебил ее Джереми. – Давай не будем… Я уже позвонил агенту и договорился о собеседовании. Тебе надо быть там через час.
Лея засуетилась.
5
Придирчиво оглядывая себя в зеркало напоследок, она ласково попросила сына:
– Присмотри за Рикки. Какой ты у меня все-таки молодец. Нашел нам эту квартиру, теперь работу.
– Работать-то придется тебе, – смутился ее старшой.
– Все равно.
Она взбила его волосы рукой.
– Пожелай мне удачи.
– Просто будь уверена в себе. Ты хорошая медсестра, – подбодрил ее сын. – С такой-то практикой.
– Ну, я пошла. Никому не открывай.
Наивная. Она все еще порой принимала его за ребенка.
Глава вторая. Герои хоронят мечты
1
На подходе к таможне капсулу слегка покачивало: сказывалась перегрузка системы, – как всегда, на заход было больше желающих, чем таможенников.
– Все колесишь, парень? Не хочешь к нам? Шеф с охотой примет тебя. Мы все помним твоего отца.
Расчет дяди Гарри оказался верным: Ричард с легкостью проник внутрь системы.
– Ты подошел к оптимальному возрасту. Пора переходить на новый уровень, делать карьеру, – подстегивал его матерый родственник.
«Уровень контейнеров и кладбищ?..», – подумал про себя Ричард, и все же продолжил дело.
«Нет, уровень сотен спасенных жизней, не имеющих официального права на лекарство! Недостойных. А судьи кто?!. Мы помогаем страждущим».
Этакий Робин Гуд на манер третьего тысячелетия – красивая картинка, нарисованная Ричардом в порядке наскальной живописи: в то время он был еще молод и порой нуждался в защите от совести.
2
Отец Ричарда был признанным героем.
Герой! Через полгода после их переезда в новый купол на пике эпидемии правительство приняло крайне непопулярное решение: ввести ограничение на право лекарственной терапии, а говоря по-человечески – на жизнь.
Прикрываясь дороговизной (а кто, интересно, устанавливал цены?) и редкостью ряда компонентов препарата, способного при регулярном приеме за 2-3 года полностью подавить вирус белой лихорадки в крови, была введена квота на «полное излечение», «поддержание жизнеспособности» и …
Квота
