Кто хочет процветать - Тиана Веснина
Действительно, не разобрали, и Вера вместе с подругой прошла в конференц-зал Дома дружбы народов. После презентации книги воспоминаний о союзничестве во время Второй мировой войны все дружно направились в банкетный зал. Вера хотела тоже подойти к столу, но удалось лишь с третьей попытки, настолько плотно сильные мужские спины загородили его. Француз один посторонился. Она ему улыбнулась, но он уже был занят разговором с каким-то толстяком. И все другие мужчины были заняты едой, выпивкой и разговорами между собой. «Ну я, ладно, знаю, что не красавица, но ведь Ленка — это же просто класс». Она отыскала подругу глазами и подошла к ней.
— И вот так всегда! — усмехнулась девушка. — Им только поесть, попить да поговорить, каждый хочет выгодные знакомства завести. А если и кружат вокруг женщины, так только если она известная особа, пусть будет хоть ведьмы страшнее, лишь бы потом сказать, что я с такой-то там-то запросто беседовал. Да ты сама посмотри! — Она многозначительно повела глазами в сторону, где в окружении мужчин стояла неприглядная сухопарая женщина с коротко стриженными волосами и крупными серьгами в ушах с отвислыми мочками…
— Чего задумалась? — дотронулся до руки Веры Максим.
Она испуганно вздрогнула, будто он мог заглянуть в ее мысли, и пробормотала:
— Да так, на работе проблемы… — Из-под опущенных век метнула на него острый взгляд. «Что же делать?.. Неужели мое тело только подставка для головы?!»
Эта мысль погасила все остальные. И тело перестало быть только подставкой и было использовано по своему прямому назначению. Вроде бы ничего… Не так, чтобы уж, как пишут в романах, но и не так скверно… Вот только при свете ночника разглядела она его руку с пальцем, перевязанным грязным бинтом. Неприятно стало. Не о таком мужчине мечтала она.
Утром Вера осторожно открыла входную дверь, выглянула и шепнула, обернувшись к Максиму, стоявшему за ее спиной:
— Давай, никого нет!
Он вышел, проговорив скороговоркой:
— Чего боишься, хоть завтра можем пожениться.
Но Вера решила, что поженятся они в октябре, когда Максим уже станет студентом. «Как поступит в институт, познакомлю с мамой и Нелькой, а потом уже свадьба».
Увидев афиши о предстоящем матче между «Динамо» и «Локомотивом», обрадовалась. Вечером спросила Максима:
— Почему не сказал, что скоро матч?
— Да… что особенного? Я ведь играть не буду, я запасной.
Но Вера решила уточнить:
— Значит, если кто-то получит травму, ты его заменишь, так?
— Так. Да только не я один запасной. Тренер может поставить другого.
— Но ведь ты будешь сидеть на скамье у поля.
— Ну буду.
— Значит, я иду на матч!
— Нет, Верунька, не надо. Знаешь, первый матч в новой команде, вдруг тренер введет меня в игру, буду волноваться, а тут еще ты. Нет уж, давай договоримся, что этот матч ты пропускаешь, а на следующий придешь непременно.
Она огорченно вздохнула, но согласилась.
Матч транслировали по радио. Вера напрягала слух, когда болельщики поднимали гвалт, надеясь услышать, что на поле вышел запасной игрок Ломов, но игра прошла без его участия.
Вечером Максим пришел к Вере. Она его заранее предупредила, что будет одна.
— Не хочу ждать октября, — чуть ли не с порога начал он. — Давай в следующий четверг распишемся! Ну не могу я больше без тебя по ночам, тоскую…
Вера непонимающим взглядом посмотрела на него:
— Ну как нас распишут? Ведь после подачи заявления три месяца надо ждать.
— А ты бы хотела? Ты согласна?.. — радостно воскликнул Максим.
Она ничего не успела ответить, как он выпалил:
— Для нас это пустяки! У меня тетка в нашем ЗАГСе уборщицей работает. Она заведующую попросит, та не откажет!
Вера замерла с заварным чайником в руке.
«Еще и тетка-уборщица! Славненько!.. Конечно, в нашем советском обществе все равны, все одинаково уважаемы, но… вот различий по интеллекту, как ни старайся, отменить нельзя никаким декретом, никакими революциями…»
— Что, Верунька, — гладя ее по бедру и прижимая к себе, шептал Максим, — согласна? Значит, в четверг?
— Да подожди ты! — уклончиво протянула она. — Надо маму предупредить.
— Чего предупреждать, она только рада будет. Все матери радуются, когда дочки замуж выходят.
— А как же с квартирой?
— Какой?
— Ну той, что ты должен получить. Тренер что говорит?
— А! Не волнуйся! Он сказал: «В августе в институт поступишь, а к весне в новую квартиру въедешь». Правда, далеко это, в новостройке, — словно извиняясь, пояснил Максим, — до метро на автобусе минут двадцать ехать.
— Ничего! — махнула рукой Вера. — Это пустяки. Значит, если мы поженимся в октябре…
— В следующий четверг, — потянулся к ней с поцелуем Максим.
Но она не отреагировала:
— …то ты у нас будешь жить не более полугода! Так маме и скажу, что мы с тобой в ее квартире до марта, ну, в крайнем случае, до апреля.
— Не понимаю я тебя, Вера! — надулся Максим. — Если мы поживем с твоей мамой еще лишних три-четыре или даже пять месяцев, что тут такого?
— В принципе, ничего, но здесь же еще и Нелли.
— Ты же сама говорила, что она почти не бывает дома, все время у своего аспиранта околачивается.
— Нет, ну а мама? Зачем же тогда замуж выходить?.. Чтобы к маме еще и мужа привести?
— А что, замуж выходят только, чтобы к мужу переехать? — каким-то язвительным вопросом изогнулся Максим.
— И за этим тоже!
— Но ведь бывают исключения, и очень часто.
— Ну и мы полгода будем жить у мамы.
— Только полгода, если чуть больше, она нас выставит! — едко ухмыляясь и покачивая головой, потянулся за сигаретой Максим. — Ничего себе!..
— Вообще-то правильнее было бы дождаться, когда ты получишь квартиру, а уж потом расписываться.
Он изумленным до прозрачности взглядом смотрел на Веру, обходя вокруг нее:
— Да ты, вижу, замуж не торопишься. Двадцать шесть — пустяк! Какие наши годы!
Вера не сразу нашлась с ответом.
— Не тороплюсь, — проговорила тихо, чувствуя, как от обидных слов сжалось сердце.
Максим отошел к окну. Стоял, курил, потом затушил окурок и сел у ее ног.
— Прости, Верунька, ну если хочешь, будем жить эти полгода
