Театр тающих теней. Конец эпохи - Елена Ивановна Афанасьева
В Балаклаве ветрено. Сидят на пристани в авто, не выходят. Николай отбыл в штаб в здании порта по своим делам, велел ждать, пока не подойдет сторожевое судно, которое и довезет их до большого корабля на рейде.
Олюшка просится выйти, на бухту посмотреть.
– Только осторожно. Бухта военная. Ничего такого делать здесь не позволено.
Чего «такого», Анна и сама не знает. Олюшка – воспитанная девочка, без спросу делать ничего не станет. Постоит немного у края пристани. Кто знает, когда им суждено будет вернуться.
Иришка проснулась вся в поту, раскапризничалась. Закутанной ей в авто слишком жарко. Как теперь на ветер ее нести? Чуть раздеть, вытереть пот, мокрую нижнюю рубашечку, если успеет, переодеть. Быстро переодеть, пока Николай не вернулся и на сторожевое судно идти не позвал, чтобы взмокшую на ветер не выносить.
Пуховый платок размотала. Пальтишко сняла. Иришка плачет, надрывается. Кофту сняла, еще одну, нижнюю рубашечку, из саквояжа достала сухую, скорее на дочку надеть.
– Мама! Мамочка!!!
Страшный истошный крик Олюшки. Чуть Иришку не выронила с рук.
Девочка бежит к авто, личико перекошено от ужаса. И дверь не распахнешь, не побежишь навстречу, Иришка вся мокрая, если быстро не одеть, продует. Олюшка бежит. Иришка кричит. Детская ручка в рукав сухой рубашки не попадает. Анна сама взмокла. Как младшую дочку скорее одеть, закутать и навстречу старшей девочке бежать?
– Мамочка! Мама!
Олюшка уже всей ладошкой стучит в окно. Не понимает, почему мать не открывает.
С нижней рубашкой справилась, как теперь Ирочкины ручки в рукава кофты и пальтишка засунуть, если она кричит и вся выгибается? Как же Олюшке помочь, скорее дверь авто открыть, узнать, что девочку напугало?
– Мамочка! Там Савва… И Антипка… Там…
Савва! Живой! Николай нашел его! И Антипка! Как же теперь Антипку с собой на военный корабль взять?!
Но почему у Олюшки лицо искажено от страха и губы дрожат?!
– Мааааамочка!!!
Едва накинув на Иришку пальто и пуховую шаль, оставляет ее на заднем сиденье и, чуть приоткрыв дверь, выскальзывает из авто.
– Где Савва? Где он, Олюшка, где? Почему к нам не идет?
Девочка трясется. Тянет ее за руку к краю причала.
Подбегают вместе к краю и… замирают почти на весу.
Внизу в чистой почти прозрачной воде плавают трупы.
Много трупов.
Очень много трупов. Лицами вниз.
Один из трупов в Саввином синем пальто. Том самом, в которое было зашито спасшее их материнское колье.
Труп Саввы.
И труп волчонка Антипа Второго рядом.
– Ааааааа! Саааавушка! Саааааввввваааа!!!
Сама не понимая, что делает, ухватившись руками за цепь причала, сползает на землю. Олюшка вжимается в нее, рыдает, уткнувшись в грудь.
– Антипка! Антипушка! Савва!
Мальчик, прыгнувший с корабля в воду. Не умеющий плавать мальчик, прыгнувший с корабля в воду, чтобы остаться с ними. Мальчик, который мог бы теперь быть с ее матерью и мужем в Ницце, собирать свои растения и бабочек на Лазурном побережье.
Мальчик, который остался с ними.
И волчонок, который спас его. Который ее спас. Их всех спас.
Шофер Никодим прибежал за ней следом. Хватает под руки, хочет подняться помочь.
– Вставайте, барышня… барыня Анна Львовна! Застудитесь! Ирочка без вас горло рвет, кричит! Барыня, вставайте!
– Анна Львовна! Зачем вы раздетая из авто вышли?! Продует. Никодим, поклажу неси! Грузиться пора. – Николай быстрым шагом идет от здания штаба, рукой указывает на пришвартовавшийся невдалеке сторожевой корабль.
– Пока грузиться. Сорок минут, и снимемся с рейда. Почему вы на земле сидите? – Подходит к краю причала. Смотрит в воду. – Всплыли-таки. – Махнув рукой в сторону всплывших трупов, командует: – Грузиться! Как можно быстрее! Никодим, Анне Львовне подняться помоги! Я за погрузкой должен проследить, и за вами вернусь. – Четким военным шагом двигается в сторону сторожевого корабля.
Никодим, подхватив под мышки, пытается помочь ей встать. Но встать Анна не может. Ноги не слушаются. И рыдающая, уткнувшись в подол, Олюшка мешает встать.
– Так этих ж давно… – бормочет Никодим. – Давно постреляли… Еще в октябре.
Савву расстреляли в октябре. И Антипа вместе с ним. Антипка, конечно же, за арестованным Саввой увязался. А они всё это время не знали. И ждали.
– Еще в октябре. Господин капитан, Николай Теодорович, командовали. И на́ тебе, всплыли. Барыня, вставайте, Ирочка больно кричит.
Анна двумя руками берет в ладони Олюшкино лицо. Целует в мокрые от слез щеки.
– Пойди к Иришке. Пожалуйста, пойди. Я скоро.
Девочка быстро-быстро кивает, идет к авто. Анна поворачивается к Никодиму.
– Николай Теодорович, говоришь, расстрелом командовал?
Никодим пожимает плечами.
– Война ж…
Выдернув свою руку из рук Никодима, Анна остается сидеть на холодных каменных плитах причала.
– Нужно их похоронить.
– Барыня Анна Львовна! Вам на сторожевой нужно. Корабль на рейде ждать не станет.
– Мне нужно их похоронить.
Николай почти бежит с другой стороны пристани.
– Почему еще не погрузились?! Никодим, бегом неси вещи, так и без поклажи уплыть можно. Анна Львовна, берите девочек. Идемте!
– Мне нужно их похоронить!
– Кого «их»? – Николай не понимает.
– Савву. И Антипа.
Николай рывком поднимает ее с земли. Смотрит ей прямо в глаза.
– Ты с ума сошла?! – Первый раз за все годы называет ее на «ты». – С ума сошла?! Кто тебе даст хоронить врага?!
«Врага»?! Они расстреляли Савву как врага?!
– Он не враг.
– Работал на врага. Шифровки составлял, агитационные материалы.
– Так и я могла работать… Чтобы не тронули девочек. Могла и я что-то писать… или рисовать… если бы умела…
Николай жестко, до боли держит ее за локоть. Подталкивает к машине.
– Так и я могла… И Олюшка… если бы чуть старше была…
– Прекрати истерику! Не то и тебя с дочками. За соучастие! Быстро девочек бери и на корабль! – Николай, жестко зажав ее локоть, толкает в сторону авто.
– Вы знали?!
Анна замирает. Николай при всей разнице в силе не может сдвинуть ее с места.
– Вы всё знали! – Поворачивается. – Ты всё знал! Когда я приехала просить искать Савву среди заключенных, ты уже всё знал! – Смотрит. На руку. Забинтованную, когда она приезжала в Севастополь, просить помощи. Теперь бинт сняли. Рука зажила. Но следы волчьих зубов остались.
Антипка вцепился в руку Николая. Антипка пытался защитить Савву…
– Ты знал… потому что ты сам… сам его…
Николай резко поворачивается. Смотрит ей прямо в глаза.
– Да! Да, я сам этого красного щенка расстрелял. Я! Все знают, что я бывал и бываю в доме, где живет пособник врага!
– Ты… выдал его… –
